Юродивый

– Я? А ну да, конечно. Ты точно не помнишь, что он еще говорил?

– Помню, все помнят, – ответила Даша, – кричал, что придет божий человек и тогда дева понесет.

Что понесет дева, я спросить не успел, сестру перебила Марья.

– Он не так говорил, совсем по другому! Меня слушай, Дашатка всегда все перепутает! Он сказал, что, ну, в общем, у нас будет Богородица. А как Богородицу звали? Мария! Вот то-то же!

– Не так, не так, про Богородицу он ничего не говорил, он по другому сказал, – начала спор младшая сестра, – он сказал: «Придет посланник и оросит всех ваших дев, но лишь одна зачнет и родит Спасителя!»

Сестры заспорили, в распрю вмешалась матушка, а я сидел как идиот с открытым ртом, постепенно начиная понимать, в какую авантюру случайно вляпался. Получалось, что какой-то козел, придумал, как надругаться над целым селом! Сначала я возмутился, но глядя на голых мадонн, не выдержал и захохотал. Сестры перестали спорить и с тревогой смотрели на меня.

– Так вы собрались рожать Спасителя? – отсмеявшись, спросил я. – Потому и батюшка из дома ушел?

Однако они моего шутливого тона не приняли, смотрели серьезно.

– А чем мы хуже других? Батюшка ведь ближе всех к Богу, – обижено ответила попадья.

– Да не хуже, вон какие вы красавицы! Только обманул вас блаженный, Спаситель родился от голубя, а не от мужчины.

– Сами знаем, а теперь будет по другому. Блаженный-то был святым, он как объявил, так с ним падучая приключилась! Так головой о землю бился, что преставился! Кто же перед смертью врать будет? И получилось, все как он предсказывал, и гром небесный и ты в наготе!

– Да, да, – поддержала мать бойкая Дарья, – все по сказанному случилось. Точно как святой человек говорил!

– Так, девушки, немедленно всем одеться! – приказал я. – Никакого орошения не будет! А ты матушка туда же, а чай замужняя, а не девственница! Или тоже решила Богородицей стать?!

От перспективы стать отцом будущего спасителя у меня разом прошел весь хмель.

Женщины замерли на своих местах, смотрели скорбно, но одеваться не спешили.

– Снимай, матушка, мои штаны, поносила и будет! – сердито потребовал я. – Мне идти пора.

– Как пора? – удивленно спросила попадья. – Никуда тебя из села не выпустят пока свое не исполнишь! Вокруг избы уже сторожевые мужики стоят!

– Этого еще не хватает! – в сердцах воскликнул я и выглянул в окно, но за толстым мутным стеклом ничего разглядеть было невозможно.

– Стоят, стоят, – успокоила меня Марья. – Кто же не захочет, что бы его дочка Спасителя родила!

– И, и много у вас таких дочек?

– В нашем селе, которые уже в поре, семь десятков и еще шесть, – сказала попадья, – а в соседних деревнях не знаю, только думаю побольше будет.

– Да вы что, очумели? Я вам что Геракл! Это надо же такую глупость придумать! Да кто ваших девок потом замуж возьмет!

– Ничего пострадают за веру, – ответила на мою бурную тираду матушка. – Каждой такое за честь! Мужики за дочернюю очередность передрались. Хорошо батюшка церковный человек, нам первыми быть дозволили. Так что ты, божий человек, смирись и делай свое святое дело. Посмотри, какие дочки у меня, одна другой краше!

Девушки тотчас выставили вперед белые груди с розовыми, как у матери сосками и состроили приличествующие случаю гримасы.

– Сегодня об орошении даже разговор быть не может! У меня голова пробита, к тому же никаких пьяных зачатий. Довольно у нас в стране и без того уродов! Вот помоюсь в бане, отдохну, а там видно будет!

– Это как сам захочешь, божий человек, неволить тебя никто не станет. Только что же ему зря пропадать, вон какой он у тебя справный. Может, пока баня истопится, первой осчастливишь Маруську?

– Ага, а вы обе будете над душой стоять! После бани посмотрим, может кого-нибудь и осчастливлю!

Я уже понял, в какую попал передрягу и лихорадочно думал, как отсюда унести ноги. Караульные крестьяне меня не пугали, чай не рыцари, как-нибудь с ними справлюсь. Другое дело, что такое неординарное событие неминуемо вызовет излишний шум и огласку, чего мне совсем не хотелось. Лучше уж втихую орошать крестьянок, чем висеть вверх ногами на березе.

– Скоро баня будет готова? – спросил я хозяек.

– Как согреется, Панкратка, поди, скажет, – успокоила меня матушка.

– Ладно, тогда продолжим, – предложил я, возвращаясь за стол, где с горя хватанул целый стакан водки. Она была у попадьи не крепкая, но ароматная, настоянная на березовых почках, малине, смородиновых листьях и каких-то пряных травах.

– А как девушки не захотят делать со мной это самое, ну, понимаете, – сказал я, когда видимость мира и согласия была восстановлена, – то я им помогу.

– Как это поможешь?

– Скажу, что все было, хотя ничего и не было.

Фраза вышла запутанная, но меня поняли.

– Это кто же на такой обман пойдет? – удивилась матушка. – Да и как можно в таком деле обмануть?

– Запросто, скажем что все было, а на самом деле ничего не было, – продолжил я искать пути к отступлению.

– Старух не обманешь, они сразу дознаются.

– Как это можно узнать? – удивился я.

– Проверят. Что же они девку от бабы не отличат, – удивилась попадья моей наивности. – Да и кто от такого подвига откажется!

– Не откажемся, – разом в два голоса заявили сестры. – Раз нам батюшка с матушкой велят, значит, так тому и быть! Мы из родительской воли не выйдем!

– Я же говорила, что у меня хорошие девочки, – с гордостью сказала мать. – Ангелы, а не дочки! Никогда против родителей слова не сказали. Думаю, одна из них за праведность и послушание, непременно понесет!

– А если обе? – чувствуя себя загнанным в угол, воскликнул я. – Ну, ладно вы, это я понимаю, но батюшка-то куда смотрит! Он же должен понимать, что это ересь!

– Ты такое даже думать забудь! – обиделась за мужа попадья. – Ему вещий сон был, и там точь-в-точь все как нынче случилось и показалось.

На этом наши споры кончились. Работник постучал в окно и крикнул, что баня готова. Матушка вернула мне подштанники, надела сарафан и летник и повела меня мыться. В церковном дворе, как меня и предупреждали, несмотря на непрекращающийся дождь, дежурили мокрые мужики с вилами. Было непонятно, кого они собственно охраняют. Когда мы проходили мимо они нам с матушкой низко поклонились.

Баня у священника располагалась вне церковной ограды. Мы с матушкой прошли в калику, и вышли прямо к ней. Здесь кроме четверых караульных оказалось много праздного народа. Теперь я понимал, почему вызываю такое любопытство, и на мокрых крестьян смотрел безо всякого интереса. Возле бани, попытался отделаться от попадьи:

– Спасибо, матушка, дальше я сам, – сказал я, придерживая ее в дверях, но она прошла вслед за мной внутрь.

– Никак нельзя, божий человек, я тебе услужу!

– Ладно, – обреченно сказал я, входя в предбанник, – раздевайся.

Глава 6