Египетское метро

За перегородкой было тихо.

– Ну, в принципе, придумано неплохо, – произнес Тягин, когда они вышли на улицу. – Новая точка на туристической карте города. Он якобы живет в этом загоне?

– Якобы да. А представь, если он и в самом деле лежит там в жиже и картофельных очистках.

– Ты так и не сказал, что это было.

– Одиссея. Он всем оттуда читает. У тебя, если не ошибаюсь, был отрывок со Сциллой и Харибдой.

– Он там с книжкой сидит?

– Не знаю. Может, наизусть помнит. Что тебя смущает?

– Нет, ничего, – ответил Тягин, которого и впрямь несколько смутило совпадение только что услышанного с настойчивым советом фельдшера быстрей уезжать. – А тебе он что зачитывал, если не секрет?

– Не помню уже. Но там были слова: «земли бесполезное бремя».

– Ну, такое любому подойдет.

– Так и твое любому подойдет. Как посмотреть.

– И давно он здесь пророчествует?

– Около месяца. Только еще набирает известность. Тверязов потянул его в близлежащую рюмочную. По дороге Тягин от только что увиденного вновь перешел к убийству в поезде.

– Я тут вот что подумал, – говорил он. – Может, человек совсем не случайно становится свидетелем каких-то происшествий, всех этих аварий, катаклизмов?..

– Сейчас все всему свидетели, – сказал Тверязов.

– Нет – речь только о непосредственном присутствии. Вживую. Мы же как к этому относимся: произошло, прошло и ладно. Слава богу, что не с нами. А если это и с нами? Я о чем. Не следует ли толковать некоторые происшествия как сны? Ну хотя бы самые яркие, чрезвычайные. Которые слишком выбиваются из обычного порядка вещей. Они и отдают часто сновидением. Говорят же: как во сне. Может быть, надо и относиться к ним так? Открываешь сонник и смотришь: железная дорога. Поезд. Красное платье. Произошло к тому-то, жди того-то. А вот это символизирует то-то.

Тягин вдруг вспомнил: а ведь что-то похожее он слышал от Хвёдора, когда тот водил у него перед лицом кривым пальцем и говорил, что парень в красном платье посмотрел на него не просто так.

– Слишком сложно, – возразил Тверязов. – Так совсем с ума сойдешь: толкования на толкованиях и толкованиями погоняют. Брр!..

– Я говорю об исключительных событиях.

– Начнешь с исключительных, закончишь всеми подряд.

Всю их прогулку Тягин ломал голову: стоит ли рассказывать Тверязову о своем посещении Абакумова? знает ли тот вообще, что расписки у него больше нет? Самым подходящим был момент после того, как они выпили и Тверязова немного развезло, но тут Тягин как-то замешкался. Да и на скандал боялся нарваться. А позже, с походом на скотный двор, эти раздумья и вовсе вылетели у него из головы.

На следующий день ему позвонила бывшая жена Тверязова и предложила встретиться. Когда он вышел на угол Канатной и Карантинного спуска, там не было никого, кроме пьяной немолодой бабы у киоска. Держась за прилавок, она маялась, топталась, то и дело роняла голову. «А по голосу не сказал бы», – пошутил про себя Тягин. В ту же минуту из-за киоска быстро вышла маленькая, похожая на подростка женщина лет тридцати, в очках. На левом плече у нее висела гитара в кожаном чехле, а за спиной был рюкзак с торчащей из него деревянной рукоятью меча, обмотанной между головкой и крестовиной черной изолентой. Она решительно подошла к Тягину и окинула его строгим, оценивающим взглядом с головы до ног.

– Я Мальта…

Тягин пожал энергично протянутую руку.

– и у меня есть к вам серьезное предложение.

Мальта сообщила, что ей звонил испуганный Абакумов и просил, чтобы она, если к ней обратится Тягин, сказала, что получила половину от суммы, указанной в расписке. Обещал отблагодарить. Попросил даже как-нибудь погрубее отшить Тягина. На самом деле она никакой половины не получала. Из разговора же поняла, что Абакумов очень Тягина боится, а следовательно, у Тягина есть хороший шанс заставить его расплатиться по полной. Она готова всячески способствовать.

– Это он вам дал мой телефон? – недоверчиво спросил Тягин.

– Я взяла его у Тверязова. Сказала, что мне надо узнать у вас кое-что насчет работы в Москве.

Тягин задумался: нет ли здесь подвоха.

– Так сколько же вы тогда получили? – поинтересовался он.

Мальта ответила не сразу.

– Мне срочно нужны были деньги. – Она запнулась. – В общем, он сказал, что в таких случаях полагается десять процентов.

– В каких таких случаях?

– Когда расписку приносит кто-то другой, не хозяин.

– Ну, что-то вроде этого я и предполагал. Я думаю.

– Давайте так, – нетерпеливо перебила Мальта. – Я ему скажу, что вы звонили и я сделала всё, как он сказал, то есть подтвердила вам про половину. Он расслабляется. А потом мы с вами неожиданно приходим к нему вдвоем, и там, на встрече, я говорю, как было на самом деле. И всё! – она звонко щелкнула пальцами. – Он у нас в кармане!

– Пи**ой щелкни, – сказала пьяная за ее спиной.

Мальта обернулась, быстро подошла к бабе и, вскинув над головой кулак, качнулась на нее всем телом. Та замерла, потом медленно, косясь по-собачьи, отвернула лицо и пошла прочь.

– Как вам такая идея? – вернувшись, продолжила Мальта. – Получим деньги – треть ваша, остальные мои.

– Не многовато? – спросил Тягин.

– А вам трети мало? Все-таки расписка моя.

– Ваша? Я думал, Тверязова.

– Она досталась мне. Когда мы расходились.

– А он об этом знает? Мне показалось, что нет.

Она подкинула рюкзак, поправила очки и, обнажив в улыбке немного выступавшие вперед верхние зубы (если б не этот небольшой дефект, ее смело можно было бы назвать хорошенькой), сказала:

– Ладно. Можем обсудить. Соглашайтесь. Всё должно получиться. Он хоть и жадный, но трус и дурак.

«Ты умная, – подумал Тягин. – И щедрая».

– Ничего тут уже не может получиться, – сказал он. – Вы взяли деньги и отдали расписку. Все. Конец истории.

– Это несправедливо.

– Да уж, – согласился Тягин. – Только что, собственно, изменилось? Почему вы сейчас об этом вспомнили?