Экстракт любви. Избранное

Экстракт любви. Избранное
Сергей Шиповник

В книге собраны наиболее интересные и популярные главы из романа, изданного в печатном варианте в Волгограде в 2005 году. Книга о любви и романтике.

Сергей Шиповник

Экстракт любви. Избранное

КОРОЛЬ В ШИЛСУДСКОМ ЗАМКЕ

Людей много.

А ты один. Вот, вот. И не просто один, а очень. Но надо еще иметь в виду, что ты обязательно кому-то нужен. А этот кто-то, он всегда находится рядом. Заметь его и снизойди к нему.

Его Величество Король следовал далее по своей широкой аэродороге. По левую руку, под его с вишнёвым турмалином перстнем, лежали леса и перелески. По правую же, с золотой печатью, поля и соответствующие им огороды, города и страны. Австралия, Новая Зеландия, Эфиопия, Мадагаскар. Кнут только повизгивал, сшибая верхушки с сероснежных, как волчьи шкуры, сосен, ну а здесь, рядом, в груди теплилось томное чувство сопричастности с ней, может быть с единственной и беспрекословно неповторимой красавицей, о которой и сказать-то можно только музыкой… А звёзды, ночные звёзды всё падали и падали под золочёные колёса королевской колесницы… Ах, какая была ночь!

Проезжая мимо Шилсудского Замка, Король решил подзаправить лошадей, чего-нибудь перекусить, типа того, что выпить, ну и возможно, просто отдохнуть, Человек с копьём, не задумываясь, опустил на тяжёлых цепях помостье, и карета, шумно прогремела по блестящим от звёзд каменьям и остановилась у парадного подъезда.

Шилсудский Замок представлял из себя слаженное архитектурное сооружение в стиле «Брок-ко-ко», ну, а его хозяин Барон Густав в комплиментах почти не нуждался. Посмотрит сверху, словно наградит, ну а уж если понадобится наградить, то ни на что не посмотрит. Баронесса Шилсудская, дама в годах, тайно любила Короля, и поэтому ночной его визит стал как бы воплощением её давней девичьей мечты. – О, Ваше Величество! Какой сюрприз! В такую ночь… Барон пнул под зад засуетившегося возле гостя ротвейлера и, абсолютно не. обращая никакого внимание на свою неудавшуюся женскую половину, показал Его Величеству на ступеньки лестницы. Король не стал с ним слишком распотякивать, потому что время без выпивки Езефу только вредило, и поднялся по молочно-белому эскалатору в зал.

Описать убранство, какое Барон Шилсудский изобразил на вечные времена в своём Замке, значит непременно познать истину, так сказать, вникнуть в самую её сокровенную суть. Король и с этим не стал слишком возиться, а приступил, как ему и полагалось, к делу. Ну, то есть к еде, Ее (хотя и не сразу) стали приносить, приносить и приносить. Столько употребить возможно только после разгрузки железнодорожного вагона, ну, например, с пшеничными или рисовыми отрубями. Откуда у них столько жертвы? Недоумевал Монарх. Кругом,, говорят, голод. Может быть, поэтому? Так и есть. Так точно! Голод повсюду. Его так много. Именно поэтому магазины завалены ядовито-непортящейся жратвой. Их для того и соорудили, чтобы ходить мимо, молчаливо облизываясь и завидуя чьей-то удаче. Какая она, эта самая удача? Сидит в машине с большими толстыми колёсами? Наверное. Даже не выглядывает из нее. Из темной, словно подземелье, глубины. А ты выйди наружу, наша припрятанная Удача, поделись собою с нами. Мы тоже тебя хотим.

Включая прибор ночного видения, мы перемещаемся к следующему акту нашей пьесы. Познакомимся с новыми героями. в Шилсудском Замке кроме господ обитали ещё и простые люди. Сразу их даже и не заметить, Но это и есть люди. У них имеется помимо ног, туловища, головы ещё и сердце. Не очень с виду-то оно большое, с кулачок, но как раз в нём и расположен двигатель нашего внутреннего сгорания. Он мощный, примерно как у атомной подводной лодки. Или как в космическом корабле. Здесь я имею в виду звездолёты. Им нужно топливо. Много энергии, чтобы нестись в так называемое безвоздушное пространство. Но как выйти в него? Как оторваться от притягучей Земли и взмахнуть крыльями? Вот именно для этого и был изобретен виртуальный по своей сути препарат «Экстракт Любви». И вы думаете, что Командарм мучился, в поисках его? Да! Он пропустил через себя, через каждую свою микроклетку все, что было до того придумано: хорошее, плохое, железо, кимни, воду. воздух и пришел, а вернее, приполз, изнемогая от усталости и боли, к простейшей формуле, вокруг которой ходят и носятся все. И причём без исключения. Но дело-то в том, что нам некогда заниматься главным. У нас есть занятия «поважнее». Их много. Похоже на авторалли. Дерг, дёрг, дёрг, дёргаем рычаги. Выше всех, быстрее всех, смелее всех. А сами боимся даже нос высунуть из железной коробочки. Большая коробочка. Дорога для неё даже узка. А может, остановить погоню? Земля ведь тоже летит. Зачем ускорять полёт? Ведь разобьёмся о небесные рифы. А там, под скалой, – ничего. Тихая память могилы.

Его Величество Король Йозеф Неопольский сразу обратил внимание на этих людей. Он и Она. А кто вообще в Замке хозяин? Они. Он и Она. Он Лакей, если это так можно обозначить. А она Служанка. Да, да, самая обыкновенная. Обычнее некуда. Они ходят вверх-вниз по Шилсудскому Замку, переносят самые заурядные вещи: тарелки, кубки, ножи, простыни, полотенца. Что они ещё носят? Свою на себе одежду, Короля словно проткнуло насквозь. Наконец-то он понял, что кроме Баронов и Баронесс, Королей и Королев бывают на свете люди. И кстати, им не трудно все это носить, подавать, стелить, стирать, жить. Тяжело вокруг этого мучаться. И создавать зведолеты, подводные лодки, даже тарелки. Представляете, чтобы сделать тарелку, нужен целый завод. Фарфоро-фаянсовая богобардельня на паях. А для сооружения звездолёта нужно, оказывается, целое государство. Зачем они нам? Да нету там ничего! Пустыня. Гоби. Есть мы с головой, туловищем, ногами, и самое главное – с сердцем. Большим, как наша Земля.

Его называли Борислав. Что может быть в жизни важнее молодости, красоты и здоровья? Он всё это имел, и от него, как от сорванного с дерева спелого яблока, всем этим благоухало. Когда он наливал Королю в гранатовый кубок тридцатиградусное португальское вино, то Его Величество обратил внимание на то, с какой непринуждённостью всё это делалось. Без лакейской низости, и в то же время без официантской напыщенности. Просто подошёл к кубку, негромко наполнил его из кувшина, поклонился: «Прошу Вас, Государь» и продолжил как ни в чём не бывало занятие по сервировке стола. Первый раз в своей жизни Йозеф Неапольский поблагодарил Лакея. Ну правильно, потому что эта услуга делалась не в долг и не взаймы, а от чистого сердца. Так можно сделать лишь тогда, когда оно имеется. Где же его взять, чистое непорочное сердце, когда даже Монарх тебе скажет спасибо и поднимется, а не спустится до твоей высоты? Вопрос с ответом. Надо подумать.

***

О ЛЮБВИ НЕ ГОВОРИ

О любви не говори. Как о чём-то второстепенном. Она и есть генеральная линия, магистральный трубопровод, взлётная полоса, речной фарватер. Как ни верти, но от неё и расходятся все наши дороги, гладкие и труднопроходимые, широкие отвесноопасные, лёгкие и невыносимые. Наши пути. А куда они уведут нас, эти дороги? – всё будет зависеть оттого, как далеко мы собрались от любви уйти и какие цели станем преследовать. Вот только если мы удаляемся от любви во имя любви, значит, она нас поймёт и простит. До последнего глотка воздуха она живёт с нами. И даже если мы её предаём, то она будет душить нас своей укоризной, но никуда, никуда не уйдёт.

***

О ЛЮБВИ НЕ ГОВОРИ 2

О любви плохо не говори. И когда тебя насквозь пронизывают магнитные бури. Даже если всё выскакивает из рук. Помни: это наше центральное отопление, позвоночный столб, генеральная линия жизни. Ты только забудешь о ней – и сразу же начинаются приключения, столкновения, наезды. Правда, и с ней это никуда не уходит, но что характерно – в пользу. Если приключение, то как у Стивенсона остров тех самых сокровищ, которых много; если столкновения, то без трагических последствий и с благоприятным исходом; если наезды – то мимо, пусть рядом, но не на нас. Ведь, хорошо?

***

КОРОЛЕВСКАЯ ЩЕДРОСТЬ

У барона Густава Шилсудского была давняя неприязнь к Герцогу. Однажды на именинах Короля-Отца во Дворце пьяный Герцог посмеялся над якобы индюшиной гордыней Барона в присутствии дам, на что тот только хмуро промолчал, но не из-за трусости, как это показалось Герцогу, а чисто ввиду нежелания вообще связываться с пьяным дураком. Тем более, что женщины о Герцоге Суллузском отзывались не очень-то лестно. Ну а что? Он их не видел в упор. Их для него как бы не существовало вовсе. Женщинам нужно-то немного. Ну, вот уронила она платочек. Пусть даже специально. Что, трудно нагнуться и подать ей его? Спина переломится? Или накрутила она сегодня причёску. Для себя что ли? Ей её не видно. Почему не заметить? Прическа, может быть, есть часть всемирного искусства, а тем более она так недолговечна, что нужно просто ловить момент. Нет, Герцог не только причёсок, он даже лиц не замечал. Он вообще, кроме себя, никого не лицезрел. Барон Шилсудский в свете действительно слыл гордецом, но мимо его взгляда не промелькнёт ни одна дама. Он их просто боготворил, правда за исключением верной ему по крышку гроба, но, увы, увядшей, как неполитый цветок, Баронессы).

Когда Его Величество Езеф Неопольский, утолив голод и жажду, заговорил с Бароном о политике, то почему-то, разговор волей-неволей сам сошел к персоне Герцога Суллузского. Король дал понять, что после раскрытия заговора он не собирается терпеть впадших в независимость вассалов, а любые попытки навязывание ему неинтересных для Государства установок, станут отныне пресекаться законодательными мерами. В случае неподчинения закону, на защиту Монархии выступают все имеющиеся в наличин вооружённые силы. Ну, а ежели кто-то не поддержит Короля, значит, его также ждёт суровая расплата,

Барон и не собирался прекословить Королю. Во-первых, сил у него на это существовало немного, хотя его плодородные земли давали неплохой урожай. Во-вторых, поняв с полунамёка, что Герцог Езефу не угоден (а слухи об этом любовном треугольнике доползли уже и до Шилсудского Замка), Барон реших отомстить своему насмешнику, а это как раз был удобный момент, тем более, что у Короля мощи имелось предостаточно. После казни Баронессы Марии Рижской и её сторонников, все, ну, может быть только кроме Герцога, поняли это быстро. В-третьих, как ярый сторонник абсолютизма, Барон Шилсудский верил, что новый Король наведёт наконец-то в государстве порядок. Некоторые, такие, как Герцог, просто расфордыбачились, никого не признавая. Ну, и основное, на что возлагалась баронская Надежда, так это на то, что его династии вернутся наконец-то восемьсот акров южной земли, принадлежащей Баронству испокон веков, но завоёванной когда-то злодеем Людвигом Безжалостным.

Его Величество поблагодарил Барона за сверхурочный ужин, жгучее португальское вино, а затем, пройдя в яшмовый кабинет хозяина и сев в его кожаное кресло за краснокаменный стол, подписал для Шилсудского целых четыре привилегии:

– С Нашего Высочайшего Повеления даровать Барону Шилсудскому титул Эрцгерцога.

– Создать комиссию по улаживанию спора между Эрцгерцогом Шилсудским и Герцогом Суллузским о восьмистах акрах земли, находящихся на севере Суллузии, по правую границу от Бортманского Графства.

– Назначить Эрцгерцога Шилсудского

Полномочным Представителем Короля в Южном Регионе с правами и обязанностями, перечисленными в приложении №1 (см. приложение N 1).

– В случае нарушения границ Шилсудского Эрцгерцогства к их защите подключаются все сухопутные силы Королевства.

Подпись.

Новотитулованный Эрцгерцог посыпал на документ яшмовый порошок и сдул его в пламя камина. Король поднялся из-за стола, пожал хозяину замка его гордую твердую руку и удалился в предложенные, задыхающийся от волнения Эрцгерцогиней, покои.

***

ГЕРЦОГ НА СТРЕЛЕЦКОЙ ЗАСТАВЕ

Мело так, что глаза не открыть. Крупный мокрый снег хлестал по щекам сбившихся с дороги путников. Его Сиятельствю Герцог Суллуский и четырнадцать верных крирасир по дороге в Москву Белокаменную вот уже вторые сутки блуждали перелесками в поисках ночлега. Лошади подкашивались от усталости, но останавливаться было нельзя. К утру ожидался мороз и многие: как животные, так и люди могли уже не подняться.

– Ваше Сиятельство, может, бросить эту карету, ведь не выберемся мы с ней, – сделал умное предложение Полковник Шаховский.

– Сам знаю, только жалко. Её в Венеции три года строили. Если бы я её вовремя не ухватил, то она бы досталась Неопольскому Королю. Это же не карета, а дворец на колёсах. Печь угольная, вентиляция, умывальник, туалет, библиотека, кровать двуспальная. На ней кругосветное путешествие можно совершить. Она даже в Океане не утонет. Амфибия. Если бы не эта гибельная Россия, мы бы уже по дальности в Персии персики ели. Или в Китае китайки. Что за медвежья страна?! Глушь непролазная. Чаща, – и Герцог изнутри захлопнул дверцу кареты, в которой измученными и уставшими под овчинным тулупом дремали две лотарингские крестьянки. Герцог стал их будить:

– Девочки, подъём. Сегодня вам предстоит обучение верховой езде. Одевайтесь потеплее.

– Ва-а-аше Сиятельство, ну, хоть немного ещё поспать. Да и холодно, ведь. Печь еле тлеет. И кушать хочется. Последний раз утром мёрзлую курятину поклевали, и все. Пусто в желудке, – сквозь сон пролепетала Алиса – большеглазая шатенка с миниатюрной родинкой на щеке.

– Подъём, я сказал, а то хуже будет Сейчас начну снегом натирать. Сразу у меня проснётесь.

Красавицы не вставали.

Герцог отхлебнул из своего драгоценного кубка вина, откинул тулуп, под которым, скрючившись, спали Алиса и рыжая, как пшеничный сноп, Адель, ну, и прыснул на них из полного рта, что пробудило двух подруг мгновенно.

Карету пришлось бросить. Всё, что можно было из неё забрать: посуду, оружие, остатки продуктов и подарки Русскому Царю перегрузили на распряжённых лошадей. Алису и Адель посадили в одно седло, укутали тулупом и бобровой шубой Герцога, обмотали уздой и еле-еле двинулись дальше. Уже глубокой ночью наконец-то наткнулись на Стрелецкую Застану. Часовой, ничего не разобрав в чужом языке, побежал будить Воеводу Ивана Утятина:

– Иван Иваныч, там какие-то неруси и железных латах. Рыцари немецкие, похоже. С крестами на касках. Может, война?

– Да какой дурак ночью и в такую пургу воюет? – с большой неохотой стал подниматься Воевода, – и много их?

– Целый полк, Ваше Высокородие. Копья у них и мечи. А самый главный, что в парике заснеженном, очень уж грозный. Похоже, что король какой-то или принц. Кричал на меня и мечом грозил.

– Ну, ладно, пойдём посмотрим.

Воевода взобрался на сторожевую башню, посветил факелом и увидел облепленных снегом путников. Полковник Шаховский был по национальности поляком, поэтому кое-какие русские слова знавал. Не без помощи мимики и сурдоперевода всё же удалось наладить связь с Заставой, и ворота наконец-то открылись. Герцог всыпал Воеводе в руку горсть золотых монет, и тот сразу научился суллузскому языку: засуетился, принёс еды, выпивки, распорядился о кормежка лошадей овсом.

Герцога и женщин поселили в комнате Воеводы. Наконец-то согрелись. Герцог набил русскую печь дровами, и, как-то умудрившись, все втроем на ней замертво уснули.