Эстерналистика

– Жить будешь. На кого работаешь? – Том приставил дуло к голове бойца.

– Да пошел ты! Ты уже не жилец! Ты хоть понимаешь, что натворил? Против кого пошел? Да они тебя живьем съедят!

– Спрошу в последний раз: на кого ты работаешь?

– Давай, стреляй. Либо ты, либо они. Они тебя даже по пушке нашли, ха-ха…

Услышав это, Том сильно ударил человека рукоятью ствола, отчего солдат лишился чувств и упал на землю.

Рев двигателя. «Укажите маршрут, сэр», – приветливо попросил автопилот, услышав в ответ: «Хомкрофт». Пистолет вылетел в разбитое окно и исчез в траве на обочине.

Том не был уверен в своем доверии к незнакомцу из темноты, но решил не откладывать встречу с этим таинственным магистром, потому что вопросы продолжали множиться, а опасность – расти.

Брустер покинул западную часть пригорода и направился южнее, в Хомкрофт. Очередная ночь не сулила ничего хорошего. Темнота искусно отражала весь тот страх, недовольство и напряжение, которые давно жили во мрачных душах простых людей, оказавшихся заложниками алчных транснациональных компаний, успешно лоббировавших свои интересы во всем: в принятии марионеточных правительственных решений, в работе бизнеса, даже в действиях мелких уличных банд. Не всегда напрямую, конечно. Но нити зла опутывали каждый квартал, каждую улицу и, скорее всего, разум каждого второго человека, которого можно было встретить в какой-нибудь забегаловке. Брустер мчался по Четыреста шестьдесят пятой магистрали, минуя аэропорт, и тревожно настукивал по рулю автомобиля пальцами.

Улицы Хомкрофта давно превратились в своеобразный китайский квартал. Здесь можно было не только попробовать очень неплохую китайскую лапшу или цзяоцзы, но и запастись «серой» электроникой или даже оружием. Главное, конечно, знать, в какие именно магазины заходить и в какие подвалы спускаться.

Том припарковал авто возле одного из китайских кафе. Мужчина покинул машину, достал сигарету, закурил и, оглядываясь, направился по указанным координатам. Миновав несколько участков, Брустер зашел в нужный двор и – не без сомнений – постучал в дверь.

«Пока что все эти двери ведут лишь к проблемам…»

Послышались торопливые шаги, и на пороге появилась улыбающаяся пожилая женщина невысокого роста.

– Здра…

– О, это вы! – перебила она Тома. – Так скоро? Что ж, заходите, заходите! Вас уже ждут!

Том слегка озадачился, но переступил порог. Женщина махнула рукой и проводила Брустера к лестнице.

– Наверх? – спросил Том.

– Нет-нет, вниз! Осторожно! – радостно воскликнула женщина и нажала на кнопку, вслед за писком которой в полу появился лаз, а лестница на второй этаж ловко свернулась и теперь приглашала пройти вниз, в подвал.

Брустер недоверчиво улыбнулся, сказал «спасибо» и зашагал по ступеням. Внизу было довольно темно, но небольшие свечи, расставленные в выемках стен, давали достаточно освещения для того, чтобы смотреть себе под ноги. Лестница заканчивалась небольшим подвалом и одной-единственной дверью с золотой ручкой.

«Какого черта», – подумал Том, но вошел внутрь.

Комната оказалась светлее и даже напомнила старый библиотечный зал. Брустер остановился и осмотрелся. Под темным потолком, как утренний туман, стелилась странная серая дымка, а покрытые то ли мерцающей краской, то ли какими-то полимерами голубые стены сверкали различными оттенками, отражая свет нескольких ламп и множества свечей, стоящих на полу, столе и полках десятков книжных стеллажей. Помещение казалось гораздо крупнее самого здания. Это бункер?

– Да, такой эффект получается от особого освещения, – улыбаясь и словно читая мысли, сказал седовласый мужчина в сером одеянии, сидящий за столом. – И прости за неудобства – опасные времена, сам понимаешь.

– Что?

– Ну, я про лестницу, – улыбнулся старик. – Проходи, присаживайся.

– Вы магистр Теро?

– Ваш покорный слуга. Веймин Теро.

Том подошел к столу и сел на старый, широкий, очень мягкий стул, напоминавший древнюю банкетку.

– Мне нравится эта мебель. Она напоминает о том, насколько все иллюзорно.

– Почему? – спросил Брустер, оглядываясь по сторонам.

– Ее сделали около ста лет назад, но придумали гораздо, гораздо раньше – на Востоке. Слышал о нем?

– Конечно. Теперь там не осталось ни нефти, ни воды – интерес вторженцев утерян, а местные давно расселились южнее или севернее.

– Кроме тех, кого крепко удерживают традиции предков. Тогда эта вещь – тахта – служила комфорту царей, султанов, падишахов. Зачем ее воссоздают, если всего этого давно уже нет: тех империй, властителей и попросту тканей? Насладиться иллюзией.

– Что в этом плохого?

– Полагаю, что неумение отличать суть вещей и явлений от самих вещей и явлений, искажение истоков – только и всего. Но традиции – это, безусловно, хорошо.

– Слишком сложно, – усмехнулся Том и опустил голову вниз. – Это всего лишь стул – так позвольте ему им быть.

– Что ж, пусть будет так.

– Вы меня ждали? – решил уточнить Том.

– И да, и нет. Обстоятельства меняются постоянно. Ты должен был здесь оказаться, несомненно. Но не сегодня. Но вот ты здесь.

– Это плохо?

– Для ответов, которые ты ищешь, – нет. Для тебя они останутся одними и теми же.

– Хорошо. Потому что я нахожусь, кхм, в сложном положении.

– Любое положение – это сложная позиция относительно других вещей. Особенно, в контексте пространства, времени и измерений.

– Измерений?

– Конечно. Уж не думаешь ли ты, что есть только ты, я и эта комната?

– Я думаю, что за стеной комнаты есть город. За городом – другие города и целый мир. А еще планеты и космос.

– Верно. Но и это еще не все. Есть и бесконечное множество событий в бесконечном множестве измерений.

– И что же там происходит, во всех этих измерениях?

– Вариации.

– Чего?

– Всего, конечно.

– Значит ли все это, что я не получу никаких конкретных ответов? – с иронией, недоверием и мыслями о том, а зачем он вообще сюда пришел, спросил Том.