Архангелы Сталина

В радиорубке я осторожно развязал тесемки на войлочном чехле, предохраняющем икону от сырости, и взял грех на душу – вполголоса матюгнулся. Этого счастья мне только и не хватало.

– Что-то не так, Изяслав Родионович? – озабоченно спросил Кренкель. – Не та икона?

– Конечно, не та. Видишь? Это Тихвинская Богоматерь.

– Не подойдет?

– А то. С бабой связываться… – нашел я отговорку.

А сам тем временем почесал макушку, порой ноющую к непогоде. Именно по башке мужниным рашпилем меня отблагодарили за принесенную благую весть. А я-то, дурак, тогда распинался, описывая радужные перспективы дальнейшего бытия, и в первый раз в жизни пропустил удар.

– Слушайте, товарищ Раевский, у нас же на пароходе свой художник есть, Решетников. Пусть он нарисует. А Вы подскажете. Только он спирт не пьет.

– Он что, не настоящий художник? А впрочем, у товарища Архангельского под койкой полная сумка коньяку.

Глава 5

Не за ранги и медали

Люди крепче камня стали.

Не отдали, не предали

Севера.

    Олег Митяев

Москва. Кремль

Сталин привычно ходил по своему кабинету и курил папиросу, безжалостно стряхивая пепел на ковер. Небрежно брошенная на стол трубка, пока еще не ставшая знаменитой, сиротливо дожидалась хозяина возле пепельницы. Хозяин был занят. Тихим, чуть глуховатым, оттого более страшным голосом он устраивал разнос. Заместитель наркома по военным и морским делам С.С. Каменев и заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода стояли навытяжку и молчали, когда Сталин подносил им к носу зажатую в кулаке телеграмму. Портрет Ленина со стены издевательски поглядывал на разносимых товарищей.

– Вы что, не знаете своих подчиненных? И вообще определитесь, наконец, чьи это подчиненные. Почему телеграммы с «Челюскина» приходят подписанные не начальником экспедиции товарищем Шмидтом, а никому не известным комбригом Архангельским? И что обозначает звание – комбриг ОГПУ? Вы, товарищ Ягода, можете это объяснить?

– Товарищ Сталин, – начал оправдываться придавленный лавиной вопросов Ягода, – может, товарищ Менжинский в курсе?

– Копаете под начальника? – прищурился Сталин. – Одобряю. Но давайте дадим заслуженному товарищу умереть спокойно. А может, это товарищ Каменев завел собственное ОГПУ? Это вы у нас занимаетесь освоением Арктики? Ваши люди сейчас на «Челюскине»?

– Никак нет, товарищ Сталин. В списках РККА данный комбриг не числится.

– А может, это еще Феликса Эдмундовича люди? – предположил Ягода. – Он был большой любитель всяческих тайных организаций.

– Б… – выругался Сталин, – этот польский скрипач и после смерти подгадить сумеет. Но не может же человек дослужиться до комбрига и не оставить никаких следов. Должны же они были пайки получать, денежное содержание. Квартиры, наконец.

– У нас все может быть, – вздохнул Ягода. – А что, Архангельский там не один?

Сталин молча протянул бумагу.

«Москва. Кремль. Сталину.

Ввиду тяжелой ледовой обстановки восточнее Новой Земли и угрозы срыва задания партии и правительства принято решение идти в Берингов пролив кратчайшим путем через Северный полюс. В сэкономленное время планируется исследование Земли Франца-Иосифа. Просим одобрить изменение географических названий. Общим собранием участников экспедиции архипелагу решено присвоить название Земля Иосифа Виссарионовича.

10 августа 1933 года Подпись: комбриг Архангельский, комбриг Раевский, комбриг Лаврентий Берия».

– Непонятно. – Ягода пошевелил крохотным квадратиком усов. – Вот этот, третий там откуда взялся. Он же должен Грузией руководить. Однофамилец?

– А пусть хоть полный тезка, – усмехнулся Иосиф Виссарионович. – Нам еще один товарищ Берия лишним не будет. Надежный человек. Два месяца назад меня от пули террориста закрыл. Вы бы на такое решились? Не отвечайте, не люблю вранья. Так что там по «Челюскину» думаете?

– А что, товарищ Сталин, – пробасил в свои усы, которым завидовал сам Буденный, замнаркома Каменев, – неплохой щелчок по носу буржуазным странам получится.

– Вы думаете? – с сомнением произнес Сталин и подошел к столу, на котором была заранее разложена карта Арктики, и, взяв лупу, принялся внимательно рассматривать Землю Франца-Иосифа. – Какие нехорошие названия. Самый крупный остров назван именем английского короля. Непорядок.

– Так точно, непорядок, – подтвердил Каменев. – Я думаю, надо поддержать инициативу товарищей. Посмотрите, Иосиф Виссарионович, – Британский канал, Американский пролив, Итальянский пролив, Австрийский пролив. Ну, куда такое годится? И это на территории первого в мире государства рабочих и крестьян.

– А еще есть остров Дункана Мак-Лауда, – наябедничал Ягода, почувствовав, что гроза пронеслась мимо. – А из наших названий только один царский генерал. И еще адмирал есть, но тоже царский.

Товарищ Сталин неторопливо потрошил папиросы, на этот раз решив закурить трубку. Каменев с Ягодой подобрались и построжели. Трубка – это знак. Трубка в руке – это принятие важных и судьбоносных решений, от которых могут полететь многие головы. Как и знак того, что в случае успеха можно взлететь высоко-высоко.

– Не надо трогать царских адмиралов с генералами, – негромко посоветовал Сталин. – Товарищ Макаров до черных орлов чуть ли не из пролетариев дослужился. К тому же – именно он первым из русских занялся этими островами. А товарищ Брусилов поддержал Советскую власть. Так что это наш царский генерал. Ведь правда, товарищ Каменев?

Бывший полковник поспешил согласиться:

– Так точно, Иосиф Виссарионович. Я предлагаю дать всем островам и проливам имена героев Гражданской войны.

– И чекистов, – поддакнул Ягода.

– Нет, не пойдет, – отрицательно покачал головой Сталин, – герои гражданской войны – это, конечно, замечательно. Но сегодня он герой, а завтра выясняется, что на самом деле это английский шпион и сволочь сволочью. Как тот же Лев Давидович. Прикажете опять переименовывать? Нет, названия нужно давать в честь проверенных временем и историей товарищей, про которых мы точно знаем, что не изменят. Герои войны 1812 года, например. Да и мало ли других героев? Тот же Ермак. Или Олег Вещий, давший отпор византийскому агрессору на его территории. И прогрессивная общественность на Западе поймет, что Советский союз – это государство с историей, берущей начало в глубине веков.

– Откуда на Западе прогрессивная общественность, товарищ Сталин? – задал вопрос Ягода. И пояснил: – Они же все капиталисты.

– Не все. В Америке сейчас депрессия, а когда кушать хочется, то люди сразу коммунистическими идеями проникаются. Ладно, не будем спорить. Подведем краткие итоги нашего совещания. Имеется мнение поддержать инициативу товарища Архангельского. Товарищу Каменеву поручается послать телеграмму от имени Советского правительства, за моей подписью. И приложить список рекомендованных к применению названий. При невозможности пройти до Берингова пролива пусть возвращаются в Мурманск. Задание, данное партией, будет считаться выполненным. Все, товарищи. Текст телеграммы принесете мне на утверждение. Все свободны. И спросите заодно, не родственник ли кому из них тот Лаврентий Павлович.

«Челюскин», Баренцево море

– Итак, товарищи, – Отто Юльевич Шмидт обвел взглядом общее собрание, – как вы уже знаете, по заданию партии и правительства мы меняем курс. Нам поручено ответственное дело, и мы его должны выполнить со всей пролетарской сознательностью. У кого есть вопросы ко мне как к начальнику экспедиции? Задавайте, товарищи, не стесняйтесь.

Руку поднял довольно молодой полярник, заросший бородой:

– Отто Юльевич, а как же моя экспедиция? Мы с товарищем Васильевым должны сменить станцию на острове Врангеля.

– Вот-вот, – поддержал своего начальника гидролог. – А у меня еще скоро жена должна родить.

Шмидт наклонился к сидевшему рядом комбригу Архангельскому:

– Этот мудак на зимовку бабу беременную потащил.

– Гавриил Родионович в ответ только поморщился.

– Не беспокойтесь так, товарищ Васильев, – ответил Шмидт, – пусть ребенок в нормальных условиях родится. Вы ведь девочку ждете? И имя ей подходящее подберем. Францеиосифина – как звучит, а? Не нравится? Тогда – Баренцина. Тоже не подходит? Может, попросим товарища Раевского придумать?