Ускорник (сказка). Часть 1

– Витёк, привет. Да вот попросил духа курилку прибрать, а то меня наш сержант припахал как первого отстрелявшегося.

– Что, всё сдал?

– Ну да, теперь мандатка, и всё.

– Поздравляю, у меня тоже теперь мандатка, и всё, – с грустью сказал Витёк. Он отвёл в сторону Ваську и приглушённым голосом продолжил: – Ты это, не надо на гражданских наезжать. Те, кто остался – они ведь все с мохнатыми лапами. Тебе самому это как бы боком не вышло.

– И чего, мне теперь самому курилку убирать?

– Убирать не обязательно, а вид можешь сделать, не обломишься. Ты только несколько месяцев назад черпаком стал. А до этого сам летал как дух. А здесь, вообще, дедовщины нет.

– Ума у тебя до хрена, Витёк. Ладно, вечером приходи к нам в каптёрку, чайку попьём.

– До вечера.

Витёк поплёлся в расположение роты. Он и не предполагал, что Ваську так просто удастся убедить в своей правоте. По дороге его уже с пустым ведром догнало то самое туловище, из-за которого произошёл весь сыр-бор у курилки и которое было по-детски радо счастливому исходу столкновения с воякой.

– Товарищ младший сержант, спасибо вам большое.

– Спасибо в карман не положишь, – буркнул Витёк, напряжённо искавший в мозгу возможные варианты своего спасения.

– А что вам нужно, товарищ младший сержант? Ко мне в выходные родители приедут, они вам всё что угодно привезут.

– Пусть верёвку с мылом привезут.

– Зачем?

– Вешаться буду. Сразу после мандатной комиссии. Получу в штабе предписание ехать обратно в часть, соберу вещмешок, выйду за КПП и там повешусь на ближайшей берёзке. Короче, отстань. Меня в институт не приняли, да и ты ещё достаёшь. Отвали, добродетель хренов, а то сейчас точно все курилки в учебном центре вылижешь.

Витёк сорвался и последние слова просто выкрикнул в лицо дотошному гражданскому. Как ни странно, туловище вовсе не испугалось, а улыбнулось и представилось:

– Меня зовут Андрей Маркин. И я попытаюсь что-нибудь сделать для вас, если, конечно, вы возьмёте себя в руки и объясните суть проблемы. Вы курите?

Витёк просто опешил от наглости этого даже не духа, а обычного гражданского абитуриента, который ещё месяц назад был простым школьником. Мало того что это туловище достало своей вежливостью и давит наглую лыбу ему прямо в лицо, так оно ещё и сигарету у некурящего младшего сержанта стрельнуть хочет. Витёк уже был готов дать волю эмоциям и заставить это туловище выполнить все команды, которые сам когда-то выполнял по приказу черпаков и дедушек в части. Но тут в его мозг постучали: «Идиот, это твой шанс».

– Курева нет, – промычал Витёк, постепенно сменяя гнев на милость.

– Я угощаю. Давайте отойдём в сторону, и вы мне поведаете о ваших трудностях.

Андрей достал пачку «Мальборо» и повёл ещё плохо осознающего, что вокруг него происходит, Витька в ближайшую курилку.

Когда они присели на скамейку, Андрей смачно затянулся, а Витёк, принявший у нового знакомого протянутую сигарету, закашлялся, как обычный некурящий, и начал свой рассказ. После нескольких наводящих вопросов, касающихся оценок, полученных на вступительных экзаменах, Андрей попросил Витька проводить его сегодня ночью в штаб, откуда предполагалось начать прокачку мазы посредством обычного телефонного звонка. Витёк понял, что это действительно его шанс, успокоился и пошёл узнавать, кто из солдат заступает сегодня помощником дежурного по лагерному сбору.

Но новый знакомый был не так прост. Андрей хотел решить и свои вопросы посредством авторитета в солдатской среде своего нового знакомого.

После отбоя всё произошло, как и было задумано. Вообще-то, Витёк понятия не имел о том, что в штабе есть московский телефон. В наряды он обычно ходил на кухню или на КПП. А вот про то, что, пойдя помдежем, можно было получить от гражданских и шоколад, и даже бутылку заморской, но уже производимой в СССР «Пепси-колы», он узнал только этой ночью. Для военных звонок в Москву был бесплатным, потому Андрею и нужен был Витёк. На самом деле, помимо прокачки мазы за младшего сержанта Чернова, Андрею необходимо было попросить родителей привезти его записную книжку с телефонами знакомых девчонок и парней, которых хотелось вызвать в учебный центр в воскресенье. Андрей собирался позвонить деду-генералу и озадачить его всеми упомянутыми проблемами. Что он и сделал с помощью Витька.

– Дедуль, привет, ты в субботу приедешь?

– Что-то случилось?

– Да нет, всё в порядке, тут просто кое-какая помощь нужна, я сейчас из штаба звоню, и я тут не один.

– Андрюш, иди в палатку. Я всё устрою.

С этими словами генерал-полковник Сёмин положил трубку и, не задумываясь, набрал номер своего референта.

– Григорий Тимофеевич?

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, – несмотря на поздний час, на другом конце провода чётко ответил референт.

– Будь добр, сделай так, чтобы начальник лагерного сбора вызвал к себе моего внука и дал ему позвонить мне.

– Есть, товарищ генерал-полковник!

Полковник Вязов уже давно привык к генеральской необычности и хорошо понимал, что альтернативой для его сегодняшней московской жизни и прислуживания генералу могла быть жизнь и служба где-нибудь на Камчатке или в Забайкалье. И потому Григорий Тимофеевич со снисхождением относился к причудам начальника. Однако надо было что-то делать. Полковник Вязов после некоторых манипуляций узнал все нужные номера телефонов. Не дозвонившись до начальника лагерного сбора ВКИМО, он решил найти его через дежурного. Он позвонил именно на тот телефон, с которого генеральский внук связывался со своим дедом и где уже находилась толпа абитуриентов, жаждущих общения.

– Алло, – раздалось на другом конце линии.

Григорий Тимофеевич, не услышав ожидаемого: «Дежурный (или помощник дежурного) по лагерному сбору военнослужащий такой-то» – опешил и подумал, что ошибся номером.

– Наташ, это ты? Ты меня слышишь? В воскресенье приедешь?

После этой фразы всё стало на свои места. К полковнику вернулось военное сознание и понимание ситуации. Связь оборвалась во время разговора абитуриента, и в этот момент прошёл его звонок. Поднаторев за годы службы в кабинетных интригах, но оставаясь при этом весёлым человеком, полковник продолжал как ни в чём не бывало.

– Извини, Наташа больше говорить с тобой не будет.

– А что случилось? Ты кто?

Голос на другом конце провода звучал удивлённо и явно раздосадованно. Полковника немного покоробило это «ты», и он решил преподать урок невоспитанному абитуриенту.

– Наташа в туалете, у неё сильный токсикоз, а я её папа.

– Папа? А что с Наташей? Она заболела?

Голос звучал испуганно, и полковник чуть не рассмеялся в трубку, понимая наивность своего собеседника.

– Я же сказал: у неё токсикоз, беременна она, молодой человек.

– А от кого?

Вопрос прозвучал настолько естественно и глупо, что полковник на несколько секунд убрал трубку от уха, закрыл микрофон рукой и, присев на табуретку, дал волю эмоциям, а проще говоря – заржал.

– Мне она не говорит. Может, вы мне что-нибудь расскажете? – душевным, всё понимающим голосом продолжал Григорий Тимофеевич. После многих лет дворцовых интриг и борьбы за место под солнцем в кабинетах со звёздно-лампасными обитателями сейчас, несмотря на поздний час, он действительно наслаждался своей работой.

– Да мы с ней всего два раза…

Полковник просто согнулся пополам от беззвучного хохота с хрюканьем, как в молодости. Он зажимал микрофон трубки рукой. Услышав непонятные звуки, в коридор прибежала его любимая собака, а за ней пришла не менее любимая жена. Она когда-то выбрала из толпы курсантов своего Гришу именно за его весёлость и готовность шутить даже в самых серьёзных ситуациях. Григорий Тимофеевич знаком показал, чтобы она взяла трубку второго телефона, находящегося в его кабинете, и послушала разговор.