Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)

– А что за поляна такая была?

– Личное изобретение – вырубка. Хотел ещё сделать, да и за эту шею так намылили – мама, не горюй!..

– А на фига? Она же в твоей зоне.

– То то и оно – дорога там подъездная. И проходит по моей зоне, по лесу. И ни хрена видно не было. А сейчас, если под фарами идут, всё, как на ладони. А кордон у меня там, аж у самого пляжа. Стало быть, контроль только за выездом. А въезд… Ну ты сам видел, какой там контроль на въезд. Только секретами и спасаюсь! Э-э-эх… Мне б там полноценный КПП соорудить!..

– Ну и соорудил бы!.. Ты ж тут «царь и Бог»!

– Да я уже плешь проел в отряде. И там, кстати, не против. Но… О, Серёг, а ты знаешь, как в Москве контора называется, на которую решение всех этих вопросов на местах повесили? – Лёха хохотнул и торжественно продекламировал, – «Управление по взаимодействию с администрациями временно оккупированных территорий»! О как!!! Понятно, что нужна такая. На перспективу, так сказать, на всякий пожарный… Но под такой вывеской в текущий-то момент можно ж вообще ни хрена не делать. Вот им и подбрасывают… задачки-то. Но можно ж было такое-то подразделение… если уж не заново сформировать, то хоть из управления вывести! Чтоб людей не пугать. А то и так тут некоторые поговаривают, что, по сути-то верно.

– Верно, что «временно»?

– Верно, что «оккупированных».

Я уставился на Алексея, не зная, как реагировать.

– Лёш… А тебя не очень… заносит?

Теперь пришла очередь ему на меня уставиться. Он смотрел недолго – секунду-две. Но очень испытующе. А потом уверенно произнёс:

– Нет, Серёг, не очень. В самый раз.

– Ладно, не бери в голову. Я так… Но ты объясни: здесь погранзона, упирающаяся в море, и сюда – нельзя. Там тоже море. Но туда – можно. В чём разница-то?

– Говорю ж, зона отдыха. Отдыхать людям где-то надо? Надо. Во-о-от. У меня лес до уреза воды. А там – пляж, дюны… Местность открытая. Просматривается. Кстати, тоже моя зона ответственности, но – не погранзона. Не режимная. Патрулируем только. Но сегодня соваться – себе дороже… Ну, поговорили и будя. Передохнул? Полезли дальше – Лиго смотреть. Вот эту кучу справа обогнём и будет тебе… Лиго!

И мы стали карабкаться дальше. За Айсаргом уже – пёс сам сообразил, куда мы идём, и теперь возглавил процессию. Скоро «дорога» стала совсем ровная, без булыжников и растительности, и я выбрался на небольшую площадку, которая справа обрывалась крутым склоном холма, а слева упиралась в нагромождение валунов – мы их всё-таки обогнули. Море теперь было со всех сторон, и никакого Лиго, кроме открывшегося заново противолодочника, не наблюдалось. Оперевшись на крайний валун, на котором опять изваянием застыл Айсарг, меня поджидал Лёха.

– Ну иди, любуйся, – и Лёха сделал широкий приглашающий жест, пропуская меня вперёд. Я вышел из-за нагромождения камней и… обалдел!..

Влево уходил довольно пологий «совсем лысый» склон. Внизу он всё-таки обрастал растительностью, постепенно превращаясь в лес, выходящий к морю. Берег лежал широкой дугой до следующего мыса – тоже пологого, и к вершине начинающего темнеть – там снова начинался лес. А между двумя тёмными пятнами лесов по берегу тянулась полоса дюн шириной метров в триста, обрамлённая слева редкими корабельными соснами. И от этих сосен до самого берега всё пространство было усыпано десятками… нет, сотнями даже! – оранжевых подмигивающих огоньков!.. Они начинались метров в ста от Лёшкиного леса и в начале попадались редко – по одному, по два-три… Потом всё чаще и больше, расстояния между ними всё сокращались и сокращались и где-то с середины песчаной полосы и аж до самого мыса пляж превращался в море самых разных, каждый по-своему мигающих оранжевых огоньков, будто рассыпанный кем-то бисер. Маленькие, большие, огромные… Сверкающий под ночным небом ковёр!..