Банковский кредит: проблемы теории и практики

Для подтверждения данного положения обратимся к специальному банковскому законодательству.

Согласно ч. 6 ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности «осуществление юридическим лицом банковских операций без лицензии, если получение такой лицензии является обязательным, влечет за собой взыскание с такого юридического лица всей суммы, полученной в результате осуществления данных операций, а также взыскание штрафа в двукратном размере этой суммы в федеральный бюджет»[94 - Обратим внимание на некорректность формулировки данной нормы. При буквальном ее толковании взысканию подлежит все полученное по сделке, что, естественно, противоречит правовой категории «последствия недействительности сделок», которая предполагает, что стороны недействительной сделки обязаны возвратить друг другу все полученное по сделке, а значит. в ч. 6 ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности все-таки речь идет о взыскании того, что было возращено.]. Иными словами, речь идет не просто о ничтожной сделке в смысле ст. 168 ГК РФ, а о сделке, совершенной с целью, противоречащей основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ). Последствием такой ничтожной сделки исходя из смысла приведенной нормы ст. 13 Закона о банках, является односторонняя реституция. Это означает, что, поскольку умысел присутствует только у одной стороны (юридического лица), предполагается возврат всего полученного этой стороной по сделке другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного (по кредитной сделке – это денежные средства, подлежащие возврату кредитору) взыскивается в доход Российской Федерации (ч. 3 ст. 169 ГК РФ). Кроме того, ст. 13 данного Закона предусматривает дополнительную санкцию – взыскание штрафа в двукратном размере суммы сделки.

Таким образом, специальное банковское законодательство не дает никаких оснований для предположения об оспоримости сделок, совершенных лицом без соответствующей лицензии. Тем не менее, обратим внимание на то, что в ч. 6 и 7 ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности говорится не о кредитных организациях, а о юридических лицах, осуществляющих банковские операции без лицензии. Заметим, что это единственный пример в Законе, когда законодатель использует термин «юридическое лицо», а не «кредитная организация» для определения режима банковских операций. Можно ли считать это законодательной вольностью или речь идет о точном определении ненадлежащего субъекта на стороне лица, осуществляющего банковские операции без лицензии?

Представляется, что в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности говорится о последствиях осуществления банковских операций юридическим лицом, не являющимся кредитной организацией по следующим основаниям.

Во-первых, правом на получение лицензии обладают юридические лица, которые уже имеют статус кредитной организации. Поэтому, если бы речь шла о кредитной организации, законодатель отказался бы от использования термина «юридическое лицо».

Во-вторых, включение кредитных организаций в содержание термина «юридическое лицо» (в широком его толковании) для точного понимания положений специального закона, каким является названный Закон, полагаем, обычно достигается использованием формулировки «юридические лица, в том числе кредитные организации». Поскольку такая формулировка отсутствует, можно заключить, что в данной статье подразумеваются юридические лица, за исключением кредитных организаций.

В-третьих, в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности говорится о последствиях не только совершения разовой незаконной банковской операции юридическим лицом, но и систематической незаконной деятельности (ч. 7 ст. 13), когда Банк России наделяется правом предъявить в арбитражный суд иск о ликвидации юридического лица, осуществляющего без лицензии банковские операции, если получение такой лицензии является обязательным.

В-четвертых, законодательный подход, выразившийся в изменениях, внесенных в Закон о банках и банковской деятельности (27 июля 2006 г.), определяет исключение из правил ч. 6 и 7 ст. 13, сделанные в отношении юридических лиц (коммерческих организаций) при совершении ими банковской операции, предусмотренной подп. 9 ч. 1 ст. 5 Закона. Речь идет о действиях по принятию от физических лиц наличных денежных средств в качестве платы за услуги электросвязи, жилое помещение и коммунальные услуги, которые как раз и могут совершаться юридическими лицами, поименованными в указанных ч. 6 и 7 ст. 13 З, для которых установлен общий запрет на совершение банковских операций.

В-пятых, осуществление кредитной организацией банковских операций, не предусмотренных имеющейся у нее лицензией, является основанием для применения иной санкции, а именно отзыва Банком России лицензии, имеющейся у кредитной организации (п. 5 ч. 1 ст. 20 Закона о банках и банковской деятельности).

В-шестых, общегражданское законодательство предписывает иной режим банковских операций, совершаемых лицами без соответствующей лицензии. В частности, речь идет о п. 2 ст. 835 ГК РФ, которым сделки, заключающиеся в принятии денежных средств во вклады «лицом, не имеющим на это права, или с нарушением порядка, установленного законом или принятыми в соответствии с ним банковскими правилами», признаются недействительными (ст. 168 ГК РФ). С учетом соотношения положений п. 2 ст. 835 ГК РФ и п. 1 той же статьи, предусматривающего специальный субъектный состав депозитных операций, можно утверждать, что ничтожной будет признана сделка, в которой на стороне банка выступает лицо, не обладающее соответствующим правами, т.е. не имеющее статуса банка.

Подтверждая возможность признания любой банковской операции оспоримой сделкой, в случае когда одной из сторон является банк без соответствующей лицензии, необходимо, тем не менее, отметить, что такая оспоримая сделка будет всегда признаваться недействительной. Напомним, что ст. 173 ГК РФ определяет, что «сделка, совершенная юридическим лицом… не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной… если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна знать о ее незаконности» (курсив мой. – С.С.). Можно ли предположить, например, что потенциальный заемщик не знал и не мог знать об отсутствии лицензии у банка на совершение кредитной операции? Представляется, что нет.

Статья 8 Закона о банках и банковской деятельности вводит презумпцию осведомленности потенциальных клиентов банка, которая выражается в том, что «кредитная организация обязана по требованию физического лица или юридического лица представить ему копию лицензии на осуществление банковских операций, копии иных выданных ей разрешений (лицензий), если необходимость получения указанных документов предусмотрена федеральными законами…» (курсив мой. – С.С.). Положения данной статьи, с одной стороны, гарантируют получение достоверной информации о кредитной организации, с другой – могут послужить доказательством того, что никто не мешал заемщику, прежде чем вступить в кредитные отношения с банком, осведомиться о наличии у него лицензии на совершение банковских операций. Другими словами, заемщик должен был знать об отсутствии лицензии у банка.

Признание оспоримой банковской операции действительной невозможно и по той причине, что в случае признания ее таковой Банк России должен предоставить совершившему указанную операцию банку лицензию, что с позиции специального банковского законодательство выглядит абсурдным.

Таким образом, к банковской операции, в которой на стороне кредитной организации выступает недолжное лицо, в зависимости от ее статуса (коммерческая организация, не имеющая статуса кредитной, или кредитная организация без соответствующей лицензии), должны применяться положения либо ст. 168 (ст. 169), либо ст. 173 ГК РФ. Заметим, что ст. 168 ГК РФ в некоторых случаях подлежит применению и к банковским операциям с участием кредитной организации, не имеющей соответствующей лицензии. Так, операции с иностранной валютой на территории Российской Федерации совершаются исключительно через уполномоченные банки, т.е. те, которые созданы в соответствии с законодательством Российской Федерации и имеют право на основании лицензий Банка России осуществлять банковские операции со средствами в иностранной валюте (подп. 8 п. 1 ст. 1 Федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле»). Полагаем, что предоставление кредита в иностранной валюте банком, не имеющим статуса уполномоченного, подпадает под действие ст. 168 ГК РФ как сделка, не соответствующая требованиям закона, поскольку иностранная валюта относится к вещам, ограниченным в обороте (п. 2 ст. 140 ГК РФ), а следовательно, исключается возможность применения общих оснований недействительности сделок.

Что касается «других сделок кредитной организации», то возможность их совершения для кредитной организации является исключением из законодательного запрета на занятие производственной, торговой и страховой деятельностью. Поэтому можно утверждать, что за счет сделок, указанных в ч. 3 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности, расширяется объем специальной правоспособности кредитной организации. Напротив, право на совершение банковских операций относится к исключительной компетенции кредитных организаций, что означает запрет на совершение таких операций другими субъектами права. Таким образом, «другие сделки кредитной организации» могут совершать все, в том числе и кредитные организации, а банковские операции – только кредитные организации.

Учитывая изложенное, кредитную операцию можно определить как разновидность банковской операции, представляющей собой действие, направленное на предоставление денежных средств банка (кредита) заемщику на условиях платности, срочности и возвратности.

Термин «предоставление кредита» встречается достаточно часто не только в юридической литературе, но и в действующем законодательстве. Для цели кредитной операции предоставление кредита опосредуется либо заключением кредитного договора, либо обязательством банка (иной кредитной организации) по предоставлению кредита, не являющегося самостоятельным, существующего в рамках других договоров банковской сферы, в частности договора банковского счета.

Кредитная операция имеет исключительный характер и соответствует действию по размещению как собственных денежных средств банка, так и привлеченных в банк по какому-либо гражданскому правовому договору, но подпадающих под режим собственных средств банка.

Направленность кредитной операции выражается в распоряжении собственными денежными средствами банка, что может быть обеспечено только достигнутым соглашением участников кредитной операции. Кредитная операция – это всегда сделка, связанная с движением денежных средств от кредитора к заемщику и порождающая обязательство по их возврату в некотором увеличенном размере.

Экономическая цель кредитной операции будет достигнута лишь тогда, когда денежные средства в соответствующей сумме будут отнесены на счет клиента-заемщика либо предоставлены иным предусмотренным гражданским законодательством способом, а право собственности на кредит будет перенесено с банка-кредитора на клиента-заемщика. Кредитная операция как действие существует в цепи иных правопорождающих действий, конечной целью которых выступает возврат денежных средств кредитору.

Кредитная операция не есть кредитный договор. Кредитный договор (двусторонняя сделка) по отношению к кредитной операции (односторонняя сделка) лежит в основе возникновения обязательства по предоставлению кредита, исполнение которого и сводится к совершению действия, соответствующего существу кредитной операции. Кредитный договор соотносится с кредитной операцией как действие, порождающее другое действие. Причем последняя реализуется в рамках обязательства по предоставлению кредита, возникшего на основе заключенного кредитного договора, и соответствует исполнению этого обязательства.

Связывая размещение кредитных ресурсов с действием – исполнением обязательства по предоставлению кредита, нельзя не обратить внимание на позицию некоторых ученых, высказывающих возражение по поводу возможности отнесения «действий по надлежащему исполнению обязательства к юридическим фактам – сделкам»[95 - См.: Ражков Р. А. «Валютные операции» и «валютные сделки»: проблемы соотношения дефиниций // Банковское право. 2006. № 3. С. 36.]. Так, Р. А. Ражков, действуя по принципу «от обратного», приводит ряд положений, показывающих несоответствие исполнения некоторым, как ему представляется, свойствам сделки. А если исполнение – это не сделка, значит, имеет место поступок.

Так, в доказательство своих доводов ученый приводит следующие умозаключения[96 - Там же. С. 36—37.].

1. Сделка – это активные действия. Исполнить же обязательство можно как действием, так и бездействием. Однако бездействие не предполагает сделки.

2. Если предположить, что исполнение есть односторонняя сделка, то такая сделка должна создавать обязанности лишь для лица, ее совершившего. Однако передача вещи порождает лишь права собственности у получателя вещи. Обязанности, порождаемые односторонней сделкой, должны иметь обязательственную направленность.

3. Если предположить, что действие по исполнению – двусторонняя сделка, то правила о форме двусторонних сделок нарушаются повсеместно.

4. Если действие по исполнению обязательства – это сделка, то она может быть совершена под условием, что для исполнения невозможно.

Приведенные положения позволили ученому заключить, в частности, что «приобретение и отчуждение валютных ценностей является не сделкой, а юридическим поступком»[97 - Ражков Р. А. Указ. соч. № 3. С. 37.]. В пользу поступка выступает, по его мнению, и то, что «закон связывает фактические действия по передаче имущества с возникновением юридических последствий – права собственности»[98 - Там же. С. 36.].

Подобную аргументацию вряд ли можно признать достаточной для того, чтобы исполнение обязательства отнести к разряду поступков.

Во-первых, приведенные доводы не лишены теоретических изъянов. Так, Гражданским кодексом допускается возможность заключения договоров в устной форме (например, договор займа между гражданами на сумму менее десяти минимальных размеров оплаты труда – п. 1 ст. 808 ГК РФ). Кроме того, положения ст. 155 и 156 ГК РФ не определяют императивно обязательственную направленность последствий односторонней сделки. Односторонняя сделка может породить как обязательственные, так и вещные правоотношения.

Во-вторых, исполнение как действие не удовлетворяет квалифицирующим признакам поступка, а именно: порождение гражданско-правовых последствий независимо, а иногда и вопреки намерению человека, совершившего юридический поступок. То есть, если поступок может быть совершен только человеком, исполнение обязательства не связано с качественными характеристиками обязанной стороны, в качестве которой может выступать любой субъект гражданского оборота. Кроме того, намерения обязанной стороны уже выражены при заключении договора и подтверждаются его исполнением.

В-третьих, исполнение обязательства – эта всегда юридическое действие, которое в отличие от фактического всегда порождает правовые последствия и не обязательно связано с передачей имущества «из рук в руки».

Некоторые авторы, усматривающие в категории «исполнение обязательства» признаки поступка, обосновывают свою позицию иными аргументами, отличными от приведенных выше. Так, В. А. Белов при изучении последствий исполнения денежного обязательства в рамках своего монографического труда «Денежные обязательства» утверждает, что «как и всякое исполнение любого обязательства, платеж не может рассматриваться в качестве сделки, ибо исполнение прекращает обязательство всегда, независимо от своей направленности»[99 - Белов В. А. Денежные обязательства. М.: Эксмо, 2007.]. Автор считает, что «исполнение может быть направлено на достижение совершенно иных последствий, что не меняет такого среди них, как прекращение обязательства»[100 - Там же.]. Изложенное позволило прийти ученому к выводу, что платеж (исполнение обязательства) представляет собой не сделку, а поступок.

В этой связи непонятно, почему ученый исключает прекращение обязательства (прекращение права и обязанностей) из числа возможной направленности волевого акта (сделки), в качестве которого выступает исполнение. Согласно ст. 153 ГК РФ сделкой признается действие граждан и юридических лиц, направленное на установление, изменение, а также прекращение гражданских прав и обязанностей. Исполнение обязательства, в том числе платеж по денежному обязательству, может не только погасить существующее обязательство, но и находиться в цепи правопорождающих актов, когда исполнение одного обязательства влечет возникновение другого. Так, предоставление кредита заемщику непременно влечет возникновение прав банка и обязанностей заемщика, составляющих содержание обязательства по возврату кредита. Отрицая за исполнением обязательства качества волевого действия (сделки) можно весь хозяйственный оборот свести к абсурду, в котором участники такого оборота участвуют в нем не понимая значения своих действий, совершают действия, не осознавая к каким правовым последствиям они могут привести. В этой связи вызывает возражение любое отнесение категории «исполнение обязательства» к разряду поступков.

Признавая за исполнением обязательства в виде размещения денежных средств банка (иной кредитной организации) качества гражданско-правовой сделки, сталкиваемся с проблемой квалификации исполнения обязательства по возврату заемщиком размещенных (переданных) денежных средств. Существо проблемы сводится к тому, что если размещение денежных средств является банковской операцией, осуществляемой на основании лицензии Банка России, то возврат денег не отнесен к перечню банковских операций, а, следовательно, можно предположить возможность изменения субъектного состава сделки по возврату кредита.

Так, в юридической литературе отмечается, что «обязательство заемщика по возврату денежных средств ничем не отличается от любых денежных обязательств»[101 - Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 70.], и такие обязательства «абсолютно оборотоспособны»[102 - Витрянский В. В. Категории «кредит» и «кредитные правоотношения» в гражданском праве // Хозяйство и право. 2004. № 9. С. 14.], что не ограничивает кредитора в его праве уступать право требования возврата суммы кредита любому субъекту, в том числе не являющемуся кредитной организацией. Другими словами, изложенную позицию можно отнести к определению природы сделки – исполнения обязательства по возврату кредита – как сделки, совершение которой не может быть отнесено к исключительной банковской сфере.

При подобном подходе определения природы сделки по возврату размещенных (переданных) денежных средств, представляется, что игнорируется не только природа непосредственно договора, на основании которого совершается действие, но и требования возвратности денежных средств, предусмотренного ст. 1 Закона о банках и банковской деятельности. Указанное требование выступает условием размещения (предоставления) кредитных ресурсов банка. Уступка права требования возврата суммы кредита субъектам небанковской системы нарушает как частные интересы субъектов гражданского оборота (в том числе вкладчиков), так и публичные интересы государства, выражающиеся в развитии и укреплении банковской системы Российской Федерации, обеспечении эффективного и бесперебойного функционирования платежной системы (абз. 2 и 3 ст. 2 Закона о Банке России).

Действия по размещению (предоставлению) денежных средств банка и их последующему возврату являются однопорядковыми, находящимися в одной цепи действий, совершение которых очерчено сферой действия кредитного договора. Отношения экономического базиса по движению капитала от кредитной организации к заемщику и обратно однородны, а поэтому подлежат урегулированию как отношения с единой правовой природой.

Их существо нельзя развести в зависимости от направленности движения денежных средств, так же как это нельзя сделать в отношении других групп отношений, возникающих по поводу осуществления любой банковской операции, предусмотренной ч. 1 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности.

На основании того или иного договора, призванного опосредовать ту или иную банковскую операцию, возникает в том числе и денежное обязательство, объект которого (действие по совершению платежа) находится в единой цепи с действием, признанным как банковская операция. Так, на основании договора банковского вклада, считающегося заключенным с момента передачи вклада банку, возникает денежное обязательство, объектом которого выступает действие, связанное с возвратом вклада и уплатой процентов вкладчику. В договоре банковского счета действие по открытию и ведению счета также предполагает наличие действия по выплате денежных средств клиенту (лицу, указанному клиентом). При банковской гарантии (односторонней сделке) существует обязанность совершить действие по выплате бенефициару определенной денежной суммы и т.д.

Все перечисленные действия объединяет не только то, что они выступают объектом денежного обязательства, но и то, что существуют в банковской сфере, в пределах которой только и могут быть реализованы. Другими словами, речь идет о специальном субъекте отношений – банке (иной кредитной организации). Если же допустить возможность замены в денежном обязательстве данного специального субъекта на некредитную организацию для совершения непредусмотренных ч. 1 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности действий, каждое из которых связано с банковской операцией, поскольку попадают в сферу действия одного договора (кредитного договора, договора банковского вклада, договора банковского счета) или односторонней сделки (банковской гарантии), то ставится под сомнение необходимость существования банковской сферы как таковой и банковских специальных субъектов (банков, небанковских кредитных организаций) в частности.

Возможность замены одной кредитной организации на другую в денежном обязательстве как при уступке права требования, так и переводе долга основывается, в частности, на том, что в обязательстве по возврату кредита личность кредитора не имеет существенного значения (что, естественно, отвечает природе денежного обязательства). Однако это не означает, что такой кредитор может быть заменен на любой другой субъект права, не являющийся кредитной организацией.

Исполнение обязательств по возврату кредита, вклада, денежных средств, находящихся на счете на основании договора банковского счета, существуют в одной плоскости – банковской сфере. Исключить участие кредитной организации из цепи действий, опосредуемых банковским договором, невозможно, так же как невозможно заменить предмет исполнения денежных обязательств (денежных средств) на любой другой объект гражданского права. Каждая из банковских операций ч. 1 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности обозначает действие, являющееся квалифицирующим для определения сущности банковского договора, заключением которого опосредуется совершение и других действий, выступающих объектом отношений, возникающих из такого договора. Так, размещение денежных средств определяет сущность кредитного договора, который, в свою очередь, формирует условия существования всех тех обязательств, которые возникают на его основе.

§4. Принципы банковского кредита и условия банковского кредитования

В современной научной литературе неоднократно предпринимались попытки не только обозначить и раскрыть сущность принципов кредитования, но и выделить их целевые группы: общие и специальные, основные и дополнительные. Как правило, безапелляционно называют три основных принципа банковского кредитования, представляющих собой, как отмечают некоторые ученые, «основу, главный элемент системы кредитования, поскольку отражают сущность и содержание кредита, а также требование объективных экономических законов, в том числе и в области кредитных отношений»[103 - Вострикова Л. Г. Финансовое право: Учебник. М.: Юстицинформ, 2005.]. Речь идет об условиях возвратности, платности и срочности, зафиксированных в ст. 1 Закона о банках и банковской деятельности.

Категория «принципы кредитования» («принципы банковского кредитования»), сущность которых сводится к правовым принципам, привлекает внимание ученых уже ни одно десятилетие.

Так, Я. А. Куник отмечал, что «кредитные учреждения предоставляют своим клиентам ссуды, основываясь на определенных принципах, закрепленных соответствующими нормативными актами и поэтому выступающих в качестве правовых принципов»[104 - Куник Я. А. Кредитные и расчетные отношения в торговле. М.: Экономика, 1970. С. 92.] (курсив мой. – С. С.).

На данные качества принципов кредитования указывал К. К. Лебедев: «Банковское кредитование социалистических организаций опирается на ряд правовых принципов»[105 - Советское гражданское право. Часть вторая / Под ред. В. Т. Смирнова, Ю. К. Толстого, А. К. Юрченко. 2-е изд., испр. и доп. М.: Издательство Ленинградского университета, 1982. С. 245.] (курсив мой. – С. С.). Об этом же писал и В. Ф. Кузьмин, усматривающий за принципами кредитования признаки «основополагающих правил, по которым строятся все взаимоотношения между ссудополучателями и учреждениями банков»[106 - Хозяйственное право: Учебник / Под ред. В. В. Лаптева. М.: Юридическая литература, 1983. С. 343.].

Основным же квалифицирующим признаком отнесения принципов банковского кредитования к правовым принципам на протяжении трех десятилетий (60-е, 70-е и 80-е годы) выступал их нормативный характер. В частности, в начале 60-х Н. С. Малеин писал, что «принципы банковского кредитования находят свое отражение в нормативных актах, регулирующих кредитно-расчетные отношения, и служат основой контроля рублем за хозяйственной деятельностью со стороны банка»[107 - Малеин Н. С. Кредитно-расчетные правоотношения и финансовый контроль. С. 81.]. А в конце 80-х уже другой ученый А. И. Масляев указывал на то, что «правовое регулирование расчетных и кредитных отношений характеризуется рядом основных нормативно закрепленных положений – принципов расчетов и кредитования»[108 - Советское гражданское право. Часть вторая / Под ред В. А. Рясенцева. М.: Юридическая литература, 1987. С. 302.].

Таким образом, можно утверждать, что господствующая доктрина эпохи социализма относила принципы банковского кредитования к разряду правовых принципов. Под последними же было принято понимать «руководящие положения советского права, его основные начала, выражающие объективные закономерности, тенденции и потребности общества, определяющие сущность всей системы, отрасли или института права и имеющие в силу их правового закрепления общеобязательное значение»[109 - Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав (классика российской цивилистики). М.: Статут, 2000. С. 223.].