Правительство решительно потребовало университета и гимназии от Академии Наук, но мы видели, что в Петербурге существовало учебное заведение, которое по условиям тогдашней России не могло получить специального военного характера, носило смешанный военно-гражданский характер – Шляхетский кадетский корпус, назначенный для приготовления дворян в военную и гражданскую службы. В 1742 году пред собрание Сената представлены были присланные от Академии Наук кадеты Колошин, князь Цицианов, Ляпунов, Попов, которые в Кадетском корпусе обучались юриспруденции, арифметике и другим наукам и были посланы в Академию Наук для свидетельства. Профессора этой Академии в аттестатах показали, что князь Цицианов, Ляпунов и Попов во всей юриспруденции, универсальной истории и географии нарочито упражнялись, по-немецки совершенно говорят и во французском и латинском языках доброе познание получили, в арифметике и геометрии нарочито искусны, а Колошин в натуральном и гражданском праве несколько упражнялся, в универсальной истории, географии, арифметике нарочитое искусство показал, по-немецки хорошо говорит и обратно с него на российский переводит. Сенат приказал определить этих кадет к правлению секретарской должности: Колошина в Юстиц-коллегию, Цицианова и Ляпунова в Вотчинную, Попова в Судный приказ. Любопытно, что Кадетский корпус находил русских людей, которые могли преподавать науки на иностранных языках, даже учить немецкому языку, и учить так, что Академия Наук признавала в их учениках совершенное знание этого языка. После фельдмаршала Миниха корпус перешел в заведование принца гессен-гомбургского, а преемником принца был князь Репнин, который в начале 1747 года донес Сенату, что велено в корпусе преподавать фортификацию и русским кадетам преподавали капитан-поручик Ремезов и поручик Панов, а иноземцам – инженер-поручик Чернцов. Ремезов умер, и по усмотрению штаб-офицеров корпуса оказалось, что того же корпуса служитель Мошков по особенно ревностным занятиям в этой науке и искусству в состоянии преподавать, и потому Репнин по примеру учителя немецкого языка в корпусе поручика Брыкина просил произвести Мошкова в поручики и назначить преподавателем фортификации. Сенат согласился.
И в Кадетском корпусе в малых размерах происходила борьба вроде той, какую мы видели в Академии Наук, и Сенат должен был решить распрю между преподавателем и канцеляриею. Немецкий ученый Флюг заключил с канцеляриею корпуса контракт на три года с обязанностью быть адъюнктом юриспруденции и обучать натуральному и гражданскому правам, также стилю немецкого языка с жалованием по 300 рублей в год, с квартирою и лечением. Обучал он с 1746 по 1748 год кроме упомянутых наук еще логике и нравоучительной философии, и Академия Наук дала хороший отзыв о его учениках. Но потом инспектор классов в корпусе юстиц-советник фон Сиггейм стал требовать от него преподавания латинского языка; старший класс он принял, но от младшего отказался, представляя, что по штату не адъюнкту юриспруденции, но дьякону велено помогать в обучении латинскому языку. Тогда Сиггейм представил в канцелярию, что Флюгу при Кадетском корпусе никакого дела нет, а по-латыни он учить не хочет. Первоприсутствующий в канцелярии полковник Сиггейм, брат инспектора, сказал Флюгу, что если он не примет обоих классов латинского языка, то должен просить увольнения, а если не будет просить, то уволят и без просьбы. Флюг отвечал, что он контракта нарушать не хочет, но пусть укомплектуют его настоящие классы юриспруденции или дадут ему доучивать оставшихся у него учеников; на это полковник сказал, что не знающими латинского языка укомплектовывать нельзя; Флюг возражал, что философские науки преподаются в корпусе не на латинском, а на немецком языке и что есть кадеты, которые уже четыре года обучаются латинскому языку и к философским наукам приготовлены. Несмотря на это, у Флюга отняли и последние классы немецкого стиля и уволили из службы. Флюг подал жалобу в Сенат, который потребовал объяснения от канцелярии корпуса. Та отвечала, что все учившиеся юриспруденции кадеты выпущены, потому Флюгу и было предложено, не хочет ли он занять латинский класс, но он отказался и потому уволен, а в немецком штиле он не весьма искусен, и потому от него ученики взяты и переведены к другим учителям. Но Сенат сильно хлопотал о том, чтоб в Кадетском корпусе постоянно 24 человека обучалось юриспруденции по надобности в них для гражданской службы. Недавно перед тем генерал-прокурор представил о необходимости наикрепчайше подтвердить канцелярии кадетского корпуса, чтоб 24 кадета, обучающиеся юриспруденции, впредь в военные экзерциции отнюдь употребляемы не были. И вдруг Сенат узнает из донесения самой канцелярии, что таких кадет вовсе нет! Поэтому приказали: Флюга оставить в корпусе для преподавания философии и юриспруденции, ибо всегда в корпусе должны этим наукам обучаться 24 русских кадета; кроме того, канцелярия корпуса не исполнила контракта, в котором сказано, что если Флюг не будет надобен, то объявить ему об увольнении за полгода.
В Петербурге существовало высшее специальное учебное заведение – Морская Академия. В 1739 году профессор этой Академии Фарфонсон, обучавший арифметике, геометрии, навигации, астрономии, географии и геодезии, умер; вызывали на его место англичан, те просили по 500 фунтов жалованья и обязывались быть в службе не более 5 лет. В 1745 году математических и навигационных наук учитель Кривов да подмастерья Четвериков, Костюрин и другие объявили, что такие английские профессора в такое короткое время Морской Академии никакой пользы не принесут по незнанию русского языка, а учениками – английского, да и переводчиков сыскать нельзя, знающих математические и навигационные термины, а мореплавание особенно сильно у англичан и книги по этой части больше на английском языке, которых и в Морской Академии немало и будут лежать без употребления за неимением переводчиков: поэтому Кривов и подмастерья просят, чтоб приказано было, наградя их рангом, послать их нынешним летом в Лондон на три года для обучения английскому языку, а как обучат, то и без английского профессора при Академии можно будет справиться, потому что они будут книги переводить и учеников обучать. Адмиралтейс-коллегия представила эту просьбу Сенату, который приказал: Кривова, Четверикова и Костюрина отпустить в Англию с жалованьем по 400 рублей в год да на подъем выдать по 100 рублей.
В 1745 году в московской артиллерийской школе было сверх комплекта учеников дворян и недворян 128 человек, в инженерной – 45 и в артиллерийской школе некоторым сверхкомплектным ученикам по указу 1732 года давалось на пропитание по одному четверику муки да по 30 копеек денег. Теперь Сенат приказал: Артиллерийской конторе разобрать школьников и из них годных определить в службу в число артиллерийского и инженерного штата: они могут и будучи в службе оканчивать свои науки; также способных к науке из шляхетства и детей артиллерийских служителей комплектное число оставить в школе, а из разночинцев и солдатских детей отослать в гарнизонную школу, потому что в артиллерийскую школу, кроме дворян, никого и определять не следовало; если затем сверх комплекта явятся из шляхетства таких присылать к рассмотрению в Герольдмейстерскую контору.
Мы видели, что при госпитале в Москве находилась медицинская школа. В 1748 году госпитальный доктор Блюментрост жаловался Сенату, что из Славяно-греко-латинской академии в госпитальную школу прислано только 8 человек, ибо там разночинских детей более нет, а из священно– и церковнослужительских детей отпускать не велено. Этих 8 мальчиков Блюментрост экзаменовал, и оказались негодны, также в латинском языке неискусны: давал он им переводить самое легкое, и ни один не умел, следовательно, ни один не в состоянии понимать его лекции или какого-нибудь легкого автора о медицине и хирургии; однако по нужде и этих 8 человек приняли. Сенат приказал сообщить в Синод ведение: хотя св. Синод и определил, чтоб в госпиталь не отпускать священнических и причетнических детей, ибо они обучаются в пользу священства, а отсылать разночинских детей, но так как теперь в Спасской греко-латинской школе разночинских детей нет, то благоволит Синод потребное число учеников отослать хотя и из церковнических детей, которые к тому собственную охоту и натуральную склонность имеют, ибо в учениках медико-хирургической науки состоит крайняя надобность, а в церковнослужителях от такого малого числа недостатка быть не может.
Не надеясь, что из Спасской академии будет присылаться достаточное количество учеников. Сенат в то же время послал запрос в Медицинскую канцелярию: не лучше ли будет при госпитале содержать учителя для обучения начальных госпитальных служителей, также и разночинских детей, которые бы могли быть по обучении определены в медицинские чины. Медицинская контора отвечала, что иметь в госпитале латинского учителя очень надобно; в петербургских и кронштадских госпиталях есть студиозы для обучения подлекарей и учеников латинскому языку, и в московском госпитале был да умер, а на его место нельзя определить, потому что Синодальное экономическое правление жалованья не дает.
Тесное сближение России с Западною Европою во время войны за австрийское наследство, важное значение, приобретенное Россиею в это время, когда столица русской государыни становилась ареною дипломатической борьбы, когда приобрести союз или даже настоять на нейтралитете России считалось важным дипломатическим торжеством, заставляли русских людей, желавших достигнуть высокого положения, приобретать европейские средства, приобретать образование, чтобы достойно держать себя среди министров иностранных. Вследствие переворота 25 ноября немцы, стоявшие наверху, попадали, высшее правительство очутилось в русских руках, но иностранцы толковали, что этот переворот будет гибелен для России. Русские по своей необразованности, не умея вести дела, погубят то, что было создано искусным немцем Остерманом, или принуждены будут возвратить его из ссылки. Новое поколение русских людей, выведенное Елисаветою наверх, должно было постараться уничтожить мнение, что без помощи иностранцев Россия не может быть управляема, не может поддержать своего значения, данного ей отцом Елисаветы, а необходимое средство для этого было образование. Алексей Разумовский посылает молодого брата своего учиться за границу; вице-канцлер граф Воронцов едет за границу как для поправления здоровья, так и для образования; молодой Иван Шувалов в образовании, в сближении с учеными, писателями готовит себе знаменитое место в истории русского просвещения. Немцы с презрением относились о необразованности русских, но когда русские в поисках за образованностью внимательнее посмотрели на Европу, то увидели, что сами немцы, столь гордые своим учительским характером в России, у себя дома рабски подчиняются влиянию французскому. Отсюда понятно, что русские люди непосредственно обращаются ко Франции, к ее языку, к ее литературе. Граф Воронцов прислал из Берлина гувернантку-француженку для детей брата своего Романа Ларионовича, и сын Романа Ларионовича Александр так говорит о своем воспитании: «Мы нечувствительно выучились по-французски. Я должен сказать, что воспитание, нам данное, не отличавшееся блеском и не стоившее огромных издержек нынешнего воспитания, имело, однако, в себе много хорошего: во-первых, нас учили по-русски, чего теперь не делают. При дворе два раза в неделю давались французские представления; отец возил нас туда.
Я упоминаю об этом обстоятельстве, потому что оно с самого раннего детства содействовало развитию в нас решительной склонности к чтению и литературе. Отец выписал из Голландии библиотеку, довольно хорошо составленную, где были лучшие авторы и поэты французские и книги исторические, так что 12 лет я уже был хорошо знаком с Вольтером, Расином, Корнелем, Буало и другими французскими писателями».
В заключение скажем о состоянии искусства в России в описываемое время. В 1743 году встречаем известие, что живописцу Ивану Вешнякову за написание для Сената портрета императрицы выдано 200 рублей по примеру живописца Линдина, писавшего портрет императрицы Анны. В том же году императрица велела послать свои. портреты ко всем русским министрам при иностранных дворах; написать их было поручено придворному живописцу полковнику Караваку, который за 14 портретов, написанных двумя кунштами, взял 1200 рублей. В 1747 году призван был пред собрание Сената живописный мастер Иван Вешняков и объявлено ему, чтоб он скопировал портрет императрицы Екатерины Алексеевны с вывезенного из немецких краев и находящегося у вице-канцлера графа Воронцова. Вешняков принял поручение, причем ему подтверждено, чтоб он копию снял, с оригиналом сходную, стоячую и платье изобразил по приличности. И за этот портрет он получил 200 рублей. В 1748 году Вешнякову в Петербурге, а в Москве находившемуся при Оружейной палате живописному мастеру Адольскому поручено было смотреть, чтоб портреты императрицы, великого князя и великой княгини писаны и деланы были искусным мастерством. В том же году Вешняков объявил, что велено ему находившийся в Сенате старый портрет Петра Великого исправить, и он исправил его весь вновь с прибавкою длины и ширины против портрета ее величества; его наградили за это 50 рублями.
В 1745 году обер-архитектор граф Растрелли объявил Сенату, что он выливает из меди портрет Петра Великого, сидящего на коне. Упоминается и другой архитектор – Бланк, также Осип и Петр Трезины. В 1747 году академический мастер Иван Соколов вырезал на меди портрет императрицы который и был ею одобрен.
Приложение
Записка графа Петра Ивановича Шувалова о своей деятельности
Хотя всемилостивейшею моею самодержицею и государынею дела мои, которые ее и. в-ству известны, опробованы, но как из оных такого нет, которого бы мои ненавистники не старались порочить и испровергать, а кольми паче те в заключении держать, о которых еще доклады неподаны, не меньше того и то, что в присутствиях от меня предлагаемо было. Какая бы надобность могла быть подкреплять добродетель по причине ее твердости, когда б ненависть не была ее спутник; равным образом велик порок говорить об своих делах, когда надлежащая справедливость им отдается, в противном же случае, не токмо беспорочно, но и долг обязывает то делать, дабы употребленный труд в пучину забвения погружен не был, а чрез то приобретенного не лишить потомков. Достижение армии в такое хорошее состояние, в каком оная при начале нынешней войны была, во-первых, увеличиванием двоекратно, во-вторых, приведением ее в познание движений и установлением способнейшей экзерциции, а чрез то получением проворных добрых офицеров и солдат; третье, исключением неспособных и безнадежных как генералитет, так и штаб-офицеров, а чрез то способнейшим наблюдением авантажей; плоды сего свидетельствуют победы, одержанные над неприятелем. Отчего ж то произошло, суть следующее:
1) До поездки в 748 году в Москву я, будучи удостоен быть в конференции, где открыты мне стали силы нашего неприятеля, за главное тогда основание приняв обширность империи, представя себе вокруг лежащих ей соседей и чаемую от них опасность в рассуждении уменьшения их областей, а присовокупления оных к нам, о умножении войска моя пропозиция и учинена. Следствие сего произвело, что пятьюдесять батальонами армия увеличена, а полки сделаны трехбатальонные. Потом, когда казалось войне быть необходимою и 749 году собрание при дворе Сената, Иностранной и Военной коллегий было: тогда я представил, что по числу неприятельских сил в рассуждении наших обстоятельств, невзирая на то что пятьдесять батальонами армия увеличена, мы не в таком еще состоянии, чтобы безопасно войну производить могли, да и действительно сего ради настоял о умножении войск, которое и последовало прибавкою во всякий полк 450 человек гранодер и знатного числа мушкатер, и так полк вместо одной гранодерской роты получал три, которые составляли 600 человек, а мушкатерские увеличены же, а потом из рот гранодерских от всякого полку по одной отдельно и сочинены гранодерских четыре полка.
2) Когда я получил в команду дивизию, то, приметя людей не токмо весьма худо экзерцированных, но и так великую розницу, что один полк с другим ниже в приемах согласно делал, а офицеры весьма слабо должности свои исполняли и об нужнейшей вещи, касающейся до марширования и обращения корпусами, худое понятие имели, от всех моей команды полков хотя не здесь находились со всякой роты рядовых, от полку офицера и барабанщика к себе взял, экзерцируя их и приведя в соглашение, в полки отправил, а оные потому и поправились. В 753 году, будучи в Москве, истребовал 230 человек, которых не токмо экзерцициею или маршировать, но и разные обращения делать обучил, так что Военная коллегия и генералитет, тогда там находившийся, свидетельствовал: и я доказывал необходимость в том всей армии. Сие было основанием следующего: 755 году по требованию моему дозволено мне в команде моей находящийся с.-петербургский полк взять в Петербург для установления и обучения новой экзерциции, марширования и эволюции; равным образом для кавалерии лейб-кирасирский полк, и как одним для инфантерии, а другим для кавалерии не токмо способнейшая экзерциция в состояние приведена, но эволюции и марши до такого состояния доведены, что по свидетельству Военной коллегии, всего генералитета и высочайшей апробации всемилостивейшей государыни, всей армии потому исполнять повелено и печатные с планами книги для того выданы; мне же тогда повелено от всей армии всякого полку по штаб-офицеру в С.-Петербург взять и, их обуча, отправить к их полкам для скорейшего приведения в то ж состояние армии, как и сии полки, что мною и учинено.
3) Реформы генералитета и штаб-офицеров по моему сочинению сделаны, чрез что не токмо негодные, но и неспособные выключены, а способнейшие, от которых более успеху ожидать было можно, поступили на их места, сии последние пользу сего с успехом и доказали.
4) Артиллерийский корпус до того доведен был, что по причине наступающей войны самое нужное в нем поправление конференциею почтено, признано и представлено было, что в слабое и невыгодное состояние пришедший; к поправлению того полагая надежду на меня, избрали и докладывали оный мне поручить, что высочайшею конфирмациею и последовало, я невзирая на то, что уже при самом начале ройны было, старанием и попечением моим так исправил и в такое состояние привел, что с лучшею, нежели когда бывало, пользою действует, да к тому ж мною изобретенная артиллерия столько силу и преимущество пред прежнею доказала, что как вся наша армия, так разумной свет, да и самый неприятель должную ей справедливость отдает.
5) Как вышеописанное умножение войск ни велико было, однако ж оказалось при самом начале войны недостаточным, чего ради по высочайшему повелению еще корпусом в тридцати тысячах человек армии умножить определено, и как никто на себя сего дела взять не хотел, то поведено мне оное учинить. Мое попечение и ревность не меньше в сем предуспела, как и в прочем, ибо не токмо в полугодовое время сформирован, обмундирован новою амунициею и нового изобретения артиллериею снабден, не мешало то, что люди со всего государства для основания рот из гарнизонов были свожены, и три части и более рекрут вступило, однако ж в сражениях с неприятелем самым делом соответствовал моему наставлению и попечению и тем доказал, что он в такое состояние исправное приведен, как только желать можно.
6) Не довольно всего того как умножения армии, так исправления и усиления артиллерийского корпуса, полезными изобретениями, ниже сформирования тридцати тысяч вновь войска, чтоб тем только ограничено было мое к службе моей всемилостивейшей государыни и пользе отечества стремление, но я, обращаясь в государственных изобретениях, видя недостатки доходов и думая быть совершенному от того падению, ибо состояние оных не токмо на умноженное число войск или на произведение войны довольно было, но ниже на тогдашние обыкновенные расходы и прежнее число войска доставало, потому что ежегодный расход превосходил доход государственный миллионом рублев, я изобрел способы, чрез которые доход государственный столько увеличен, что умноженные войска содержать не токмо достаточно из оного навсегда определено, но и многие государству полезные учреждения в состоянии были установить, яко то банк, уничтожение таможен и прочее; какие же от сего полезности, сопряженные с сими изобретениями есть и последуют, оставляю благоразумному и беспристрастному свету заключить, а только то упомяну, что доходу по моим изобретениям казна действительно получила 21427786 рублев и ежегодно во оную вступает 2809164 рубли, а что сию не токмо надобность, но и необходимость я предвидел, о том подробные объяснения в разные времена о разных способах изобретения доходу государственного из поданных в Сенат моих предложений явно, где обо всех нужных к объяснению материях трактовано.
7) В сатисфакцию всех сих трудов моих и попечения представить одно то надобно, каковая нынешняя ройна была без умножения войск, как бы одерживала армия победы без приведения ее в наилучшее пред прежним состояние, и какой бы успех продолжения сей войны был без денег, и, наконец, могла ль бы супротивляться малая сила толь превосходящему неприятельскому вооружению да еще с малочисленною и весьма посредственною против его бывшею пред сим артиллериею, в мое ж время мною изобретенной доныне, сделано 741 орудие. Показав касающееся до усиления государства, в войске и доходах состоящее, равно важное как и вышеписанное упомяну, т.е. о законах и государственных делах.
Сколько пресветлейший монарх отец и государь Петр Великий ни желал и какой труд к тому ни прилагал, а последующие государи о том же старались чрез сорок лет, а по благополучном восшествии на престол всепресветлейшей самодержицы матери и государыни нашей первое то и было, чтоб законы разобрать и в порядок привести, но, продолжаясь чрез 13 лет бесплодно было, и со всеми попечениями и трудами успех не соответствовал желанию; мне послужило счастье сыскать к тому такой способ, который высочайшей конфирмации удостоен, и по оному в один год две части уложенья сделаны, а прочие две изготовлены, материи ж ко всем законам так приготовлены, что ежели б тому помочь была учинена, то б меньше годового времени обитатели пользовались ясными и достаточными законами и чрез то совершенным правосудием.
Сверх того, умалчивая о произведенных мною государственных делах, которые в своем течении находятся, яко то, обмежеванье всего государства, о бесконечной соли вместо той, которая уже не токмо уменьшилась, но и заметным числом пресеклась, отчего народ терпел бедство, и тому подобных; а назначу те, которые поданы близь пяти лет и лежат в Сенате бесплодно, а именно:
1) Об учреждении надежных форпостов в сохранении уменьшения народа и умножения доходов и прочих потребных предосторожностей ради. 2) О сохранении народ положенный в подушный оклад от поборов рекрут такой препорции, какая в комплект потребна, и армия без недостатку б была укомплектована, число ж народа, прежде в то употребляемое, сим способом оставшееся, умножало б народ к земледелию, и о неупотреблении из армейских полков по внутренним делам, отчего они приходят в несостояние, напротив того, об учреждении, кем то исправлять. 3) Для сохранения поселян и притом порядочного удовольствия армии провиантом и фуражом и отвращения вредительных интересу подрядов. 4) Средство охранять поселян и обитателей от грабительств и прочих им притеснений, доныне бываемых, причем и штат прилагается. 5) О полезностях государственных от общества свободное познавать мнение и о экономии, в случае ж недороду хлеба о безнужном пропитании народа, о вспоможении поселянам во время великого урожая возвышением цены на хлеб без принуждения к той кого-либо покупки и без ущерба казенного интереса. 6) О приведении в достойное состояние людей к правлению губерний, провинций и городов, а чрез то довольное число иметь способных к главному правительству без принуждения их к тому. 7) Главная коммерция и пропитание народа в здешнем краю способнее происходит от сделанной водою коммуникаций с рекою Волгою; но, как известно, многие затруднения в сем пути находятся, яко то в сухие времена крайнее маловодье и опасность порогов, отчего многажды с крайним разорением промышленникам, кто что везет, а не меньше того как здешнего краю, так и коммерции не токмо отягощение, но и разорение происходит, а паче всего, что барки от пристаней, где нагрузки бывают, дошед сюда, бесповоротно пропадают, а в тех местах, как по делам явно, столько умалился лес и в такую высокую цену барки становятся, что уже сумнения нет, дабы на продолжение оного стало, и тако хотя б суховодья и опасности порогов и не было, то по пресечении лесов доставлять сюда ни товаров, ни провизей по сей коммуникации будет невозможно. Я, видя неминуемое бедство, которое грозит не токмо убытком, но совершенным разорением, в… году предложил Сенату, назнача к новой коммуникации такие места, которые не подвергнуты ни одному из вышеписаных опасных обстоятельств, а именно что суховодья никогда, порогов ни одного и лесов на бесконечность станет с тем порядком, какой к тому учредить следует, ибо из оных за первый почесться должен тот, дабы суда были по препорции тех вод, таким манером и работою, чтоб много в себя нагрузить и многие годы служить в состоянии были, учредя станции, до которых мест возить и назад до своих мест обращаться: из сего и другая польза, какой ныне нет, для усиления коммерции последует, яко то привозимые товары из иностранных земель к здешнему порту так равномерно водяным путям во все государство возиться будут, как ныне оттуда сюда. Оное так приготовлено, что от единого приказания зависит, ибо генерал-поручик Рязанов весь тот путь не токмо на планы положил, но профили и смету во сколько станет, которая в… году в прав. Сенат подана, а по оной потребно капитала на приведение в совершенство меньше миллиона рублев.