Век психологии: имена и судьбы

Однажды сэр Фрэнсис решился на своеобразный эксперимент. Прежде чем отправиться на ежедневную прогулку по улицам Лондона, он внушил себе: «Я – отвратительный человек, которого в Англии ненавидят все!» После того как он несколько минут сконцентрировался на этом убеждении, что было равносильно самогипнозу, он отправился, как обычно, на прогулку. Впрочем, это только казалось, что все шло как обычно. В действительности произошло следующее. На каждом шагу Фрэнсис ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Многие отворачивались от него, и несколько раз в его адрес прозвучала грубая брань. В порту один из грузчиков, когда Гальтон проходил мимо него, так саданул ученого локтем, что тот плюхнулся в грязь. Казалось, враждебное отношение передалось даже животным. Когда он проходил мимо запряженного жеребца, тот лягнул ученого в бедро так, что он опять повалился на землю. Гальтон пытался вызвать сочувствие у очевидцев, но, к своему изумлению, услышал, что люди принялись защищать животное. Гальтон поспешил домой, не дожидаясь, пока его мысленный эксперимент приведет к более серьезным последствиям.

Эта достоверная история описана во многих учебниках психологии. Из нее можно сделать два важных вывода:

Человек представляет собой то, что он о себе думает.

Нет необходимости сообщать окружающим о своей самооценке и душевном состоянии. Они и так почувствуют.

Практически это означает следующее. Если нас что-то не устраивает в нашем мироощущении и поведении, в отношении к нам других людей, надо попробовать это изменить. Но любому изменению поведения должно предшествовать изменение мышления. Хорошее настроение и высокая самооценка способствуют успеху в делах и гармонии в человеческих отношениях.

Гальтоном был осуществлен ряд опытов по измерению функций разных органов чувств человека: реакции кожи на температуру и прикосновение, зрения, слуха, обоняния, вкуса и так называемого мышечного чувства. Для этих опытов Гальтон, обладавший неиссякаемой изобретательской фантазией, создал различные приборы и инструменты, некоторые из них еще долгое время использовались в практике экспериментальной психологии. Среди них так называемый гальтоновский свисток, с помощью которого можно было выявить предельную высоту звука, воспринимаемую конкретным человеком, а также линейка Гальтона для определения способности оценивать расстояния.

Гальтон считал возможным классифицировать людей на основании измерения скорости «образования суждений». Он разработал несложный опыт, который состоял в том, что испытуемый должен был различать альтернативные сигналы А и В, нажимая на ключ в ответ на А правой рукой, на В – левой. Различение сигналов и соответственно рук требовало известного интервала, неодинакового у разных людей. Это время, необходимое для «образования суждения», измерялось. Такой опыт фактически являет собой пример психометрического теста.

Интересно, что представление Гальтона о времени реакции (ВР) как важном показателе протекания психических процессов на протяжении всей истории психологии остается предметом оживленных научных дискуссий и по сей день находит своих сторонников. Так, признанный эксперт в области психодиагностики Г.Ю. Айзенк (ему в данной книге посвящен отдельный очерк) в одной из публикаций последних лет утверждает, что ВР является одним из наиболее существенных критериев уровня интеллектуальной одаренности, тем самым фактически подтверждая давнюю идею Гальтона.

По мнению многих, Гальтона можно назвать основоположником психометрического направления в психологии, первым среди тестологов. Хотя сам Гальтон созданные им методы тестами не называл. Слово «тест» издавна бытует в английском языке в значении «испытание», «проверка», «проба». Для обозначения психометрических методик его впервые употребил американец Джеймс Маккин Кеттелл в своей статье «Умственные тесты и измерения» (1890). Психологическую подготовку Кеттелл первоначально проходил в Лейпциге в знаменитой лаборатории В.Вундта. Однако он быстро разочаровался в подходе Вундта, которому была совершенно чужда идея исследования индивидуально-психологических различий. Кеттелл перебрался в Лондон, где продолжил свою подготовку под руководством Гальтона. Усвоенные представления он активно развивал в США, где выступил первым тестологом. Разработанные Кеттеллом тесты сегодня в практике не применяются, однако появившиеся впоследствии более совершенные американские тесты по своей сути базируются на той же теоретической основе, корни которой можно проследить вплоть до гальтоновских построений.

В 1844 году на Международной выставке здравоохранения в Кенсингтоне Гальтон открыл Антропометрическую лабораторию. Он хотел получить статистические данные об объеме человеческих способностей. За три пенса посетители выставки проходили обследование, состоявшее из 17 различных испытаний. Ассистент Гальтона заносил данные в особые карточки. Лаборатория вызвала большой интерес, в день ее посещало около 90 человек, и в итоге набралось 9337 карточек с индивидуальными результатами. Это был первый эксперимент такого размаха, первое массовое тестирование.

Антропометрическая лаборатория Гальтона после закрытия выставки в 1885 г. переехала в новое, более просторное помещение и там продолжила свою работу. Она послужила образцом для создания подобных лабораторий в Дублине, Итоне, Кембридже и других местах.

Гальтон расширил спектр своих исследований, обратившись, в частности, к анализу отпечатков пальцев. На основе изучения обширного эмпирического материала он пришел к выводу, что пальцевые узоры не меняются в течение всей жизни человека, их разнообразие достаточно велико и каждый человек отличается по узорам своих десяти пальцев от всякого другого человека, эти узоры можно классифицировать. Этим Гальтон создал новую науку – дактилоскопию, по сей день составляющую важный компонент криминалистической экспертизы.

Особая серия работ ученого возникла в связи с его психометрическими исследованиями. Это была попытка выяснить существование какой-либо связи между психикой и физиономией человека. В 1878 г. Гальтон опубликовал статью под названием «Составные портреты».

В те годы фотографирование осуществлялось посредством засветки фотопластинки, причем для нормальной съемки требовалась выдержка в 80 секунд, ибо чувствительность пластинок была очень низкой. Гальтону принадлежит идея совместить в одном изображении портреты нескольких лиц. Так, засвечивая пластинку в течение 10 секунд, можно было получить совокупный портрет 8 персон. Очевидно, что общие семейные черты на таком сводном портрете выступают более отчетливо, тогда как сугубо индивидуальные – нивелируются.

С помощью этой методики Гальтон пытался получить типичный портрет преступника, а также человека, склонного к чахотке, и т. п. Однако данные попытки едва ли можно назвать успешными. Однозначной корреляции между психическими свойствами и особенностями физиономии найдены не были. Впрочем, Пирсон подчеркивает, что и такого рода отрицательный результат имеет научную ценность. Опыты с целью нахождения подобных корреляций многократно проводились и впоследствии, однако ничего не прибавили к негативному результату, полученному Гальтоном.

Интересно, что методика составного портрета в модифицированной форме используется и в наши дни. Так, в конце 80-х годов ХХ в. в США проводились опыты по изучению привлекательности человеческого лица. материалом служили совокупные портреты, правда созданные уже с помощью компьютера.

Научную деятельность Гальтон продолжал до глубокой старости. Умер он 17 января 1911 г. в Хейзлмире, близ Лондона.

Многие его идеи и разработанные им методы послужили ориентиром для развития психологической науки, и прежде всего, дифференциальной психологии. Оценки его творчества впоследствии давались различные, порой и негативные. Последнее определялось теми злостными извращениями, которым подвергли его евгеническую теорию разного рода воинствующие фанатики. Что, впрочем, не умаляет достоинств концепции Гальтона, глубоко гуманистической по своей сути.

В. Вундт

(1832–1920)

Историю психологической мысли исследователи прослеживают с античных времен, анализируя психологические воззрения Платона, Аристотеля, Демокрита… Само понятие «психология» было введено в научный обиход в конце ХVI века. Однако на протяжении всей истории науки психология не выделялась в самостоятельную сферу научного знания, а развивалась в русле философской мысли. Как самостоятельная наука она существует сравнительно недавно – с конца ХIХ века. Ее рождение в этом качестве историки датируют 1879 годом, когда впервые в мире была основана исследовательская психологическая лаборатория. Эту лабораторию, преобразованную впоследствии в институт, основал Вильгельм Вундт, который по праву считается первым их психологов.

Вильгельм Максимилиан Вундт родился 16 августа 1832 г. в Неккерау близ Мангейма. Он был младшим из детей протестантского пастора Максимилиана Вундта и Мари Фредерики Вундт, урожденной Арнольд. В семье было четверо детей. Двое из них умерли в раннем возрасте, остались только Вильгельм и его брат Людвиг, который был на 8 лет старше. Жил Людвиг в Гейдельберге, его воспитанием занималась сестра матери. Таким образом Вильгельм оставался в семье в роли единственного ребенка.

Два года он обучался в народной школе, после чего его обучение было поручено викарию – помощнику отца, с которым Вильгельм до этого жил в одной комнате в доме родителей. В своей автобиографии «Пережитое и познанное» Вундт вспоминал: «Этот еще довольно молодой помощник моего отца по имени Фридрих Мюллер и был моим настоящим воспитателем. Он стал для меня ближе, чем отец и мать, и когда через несколько лет он получил собственный приход в близлежащем местечке Мюнцехайм, я настолько затосковал, что родители согласились, в ответ на его предложение, чтобы я жил у него в течение того года, который оставался до поступления в гимназию». За исключением воскресных дней Вильгельм все время проводил в доме викария. При несомненных педагогических способностях викария, его влияние, как вспоминал позже Вундт, имело и негативные черты: обучение, не стесненное программой и дисциплиной, побуждение к безудержному фантазированию не готовило к условиям обучения в гимназии. В возрасте 13 лет Вундт поступил в католическую гимназию в Брухзале. После занятий с викарием гимназия стала для Вундта «школой страданий». Возможно, это объяснялось также ее католической направленностью, чуждой сыну протестантского пастора.

Через год родители перевели его в гимназию в Гейдельберге. Здесь он приобрел друзей, интенсивно занялся чтением. Изучением древних языков – латинского, греческого, древнееврейского, – в общем, вступил на путь познания, на котором ему потом суждено было стать знаменитым.

Когда ему исполнилось девятнадцать, он был готов к поступлению в университет. С этой целью в 1851 г. он прибыл в Тюбинген. Здесь в университете работал его дядя, анатом Фридрих Арнольд. Однако проучившись здесь только один год, он перешел в Гейдельбергский университет, где проучился три с половиной года. Еще в Тюбингене он принял решение стать физиологом. Считая, что именно эта область знания, а не профессия практического врача в наибольшей степени соответствует его интересам и склонностям (подобным образом до него рассуждал и Г.Гельмгольц).

Первый год обучения в Гейдельберге Вундт посвятил изучению анатомии, физиологии, физики, химии и до некотрой степени практической медицины. Под влиянием интересных лекций и демонстраций опытов химика Бунзена Вундт в 1853 г. выполнил свою первую научную работу. На втором году он стал больше внимания уделять практической медицине. Возрос и его интерес к физиологии. Еще через год Вундт стал ассистентом в медицинской клинике в Гейдельберге. Тут ему стало окончательно ясно, что медицина не будет его профессией.

Весной 1856 г. Вундт отправился в Берлин к И.Мюллеру, чтобы изучать физиологию под руководством человека, считавшегося «отцом экспериментальной физиологии». Он нашел, что характер немецкой науки в Берлине отличается от университетов южной Германии. В Гейдельберге наука была слишком практична для его академического темперамента. В Берлине он встретил не только лучшую науку, но и лучшие умы. Помимо И.Мюллера, большое влияние на него оказал Э. Дюбуа-Реймон, стимулировавший его интерес к экспериментальным исследованиям.

В Гейдельберг Вундт вернулся в 1856 г. Здесь он защитил диссертацию по медицине на тему «Исследование нервов в воспаленных и вырождающихся органах». В 1856–1857 гг. он опубликовал три статьи (чисто физиологического содержания), а в 1858 г. – свою первую книгу «Очерки по изучению мускульного движения». В это время интересы Вундта были сосредоточены на проблемах физиологии, хотя психологические идеи занимали его все больше и больше.

В 1858 г. Г.Гельмгольц перешел из Боннского университета в Гейдельбергский. Вундт стал его ассистентом. Личных дружественных отношений между ними не сложилось, возможно – в силу различия темпераментов. Тем не менее их сотрудничество продолжалось 13 лет, пока в 1871 г. Гельмгольц не переехал в Берлин.

Вундт проработал в Гейдельберге до 1874 г. Здесь окончательно оформились его научные интересы. Теперь приоритетным направлением для него выступала психология.

Еще в 1858 г. Вундт опубликовал первую часть «Очерков по теории чувственных восприятий». Последний параграф содержал краткое обсуждение вопроса о бессознательных умозаключениях как механизме восприятия. «Очерки» выходили частями на протяжении 4 лет. А в 1862 г. книга была опубликована полностью с теоретическим введением к ней. Здесь по существу была изложена программа Вундта, подразделявшая психологию на три основных направления: экспериментальная психологи, этническая психология и научная метафизика.

В 1863 г. увидела свет очень важная работа – «Лекции о душе человека и животных», содержавшая введение ко многим проблемам экспериментальной психологии, разработка которых растянулась на долгие годы.

В 1867 г. Вундт начал читать лекционный курс по физиологической психологии, фактически положивший начало науке под таким названием. Полное изложение его концепции было дано в книге «Основания физиологической психологии» (в 2-х частях, 1873–74; при жизни Вундта увидело свет 6 изданий этой книги).

В 1874 г. Вундт получил приглашение на кафедру индуктивной философии в Цюрих. Рекомендацию ему дал Гельмгольц; в ней он подчеркивал, что философия должна опираться на естественные науки.

В Цюрихе Вундт проработал недолго. Уже в следующем году он становится профессором кафедры философии Лейпцигского университета. Отныне Лейпцигу предстояло на несколько лет стать колюбелью и столицей мировой психологии.

В 1879 г. состоялось открытие небольшой лаборатории. Оборудование ее составляли несложные приборы для экспериментальной работы, довольно скромной по масштабам. Неожиданно для вундта лаборатория вызвала огромный интерес. В ней собралась группа сотрудников, впоследствии сыгравших важную роль в развитии экспериментальной психологии. Это были ученые не только из Германии (Э.Крепелин, О.Кюльпе, Э.Мейман и др.), но и из Америки (Г.С. Холл, Дж. М.Кеттелл и др.) и других стран, в том числе из России. Через два года лаборатория превратилась в Психологический институт. А в 1883 г. стал выходить первый научный психологический журнал, первоначально носивший название «Философские исследования» (сказывалась давняя традиция развития психологии в рамках философии), измененное в 1905 г. на более адекватное – «Психологические исследования».

В. Вундт (сидит) с сотрудниками в лаборатории

Психологическая концепция Вундта была по сути структуралистской. Он пытался применить естественнонаучный метод в анализе осознаваемого внутреннего опыта, окрестив его «мыслительной материей» и стараясь выявить и описать его простейшие структуры. Таким образом, сознание было разбито на психические элементы, подобно тому как материя делится на атомы. В качестве таких элементов для Вундта выступали ощущения, образы и чувства.

Вундт, в отличие от многих психологов ХХ века, проживших наполненную яркими событиями жизнь, вел жизнь скромную, упорядоченную и размеренную. Будучи весьма популярным лектором (лекции он читал без конспектов), публичных выступлений не любил, а участия в каких-либо конгрессах просто избегал.

По словам Х.Гефдинга, «история жизни Вундта – это история его научных работ». А важнейший ее итог – институционализация психологии в качестве самостоятельной науки.

Умер Вильгельм Вундт 31 августа 1920 г. в собственном доме в Гросботоне под Лейпцигом.

В его лаборатории ныне находится музей, известный психологам всего мира.

Й. Брейер

(1842–1925)

История богата парадоксами. Например, гигантский материк в Западном полушарии был, как известно, открыт отважным генуэзским мореплавателем, который, однако, сам до конца своей жизни, кажется, не отдавал себе отчета в масштабах своего открытия. А название материк получил по имени другого мореплавателя. Америго Веспуччи также, бесспорно, был личностью выдающейся. Однако новый континент был открыт все-таки не им, а Колумбом. Веспуччи лишь прошел по его стопам, тщательно исследовал дальние берега и описал свои путешествия в письмах, поразивших воображение современников. С легкой руки лотарингского картографа Вальдземюллера ему и было приписано открытие Америки, которая с той поры и называется его именем.

В истории психологии нечто подобное происходило не раз. Например, эпохальные открытия Торндайка и Уотсона, давшие жизнь новому научному направлению – бихевиоризму, фактически воспоследовали за аналогичными изысканиями Уолтера Пилсбери, которому по справедливости и следовало бы отдать в этой сфере приоритет.

Но самый впечатляющий парадокс такого рода принадлежит, пожалуй, истории психоанализа, и знакомство с ним позволяет лишний раз убедиться в справедливости утверждения: «Все верное в открытиях Фрейда отнюдь не ново, а все новое – вряд ли верно». При всех лаврах, собранных Фрейдом на протяжении прошедшего столетия, Колумбом психоанализа по справедливости следовало бы признать не его, а его старшего товарища Йозефа Брейера. Недооценка Брейера в истории науки связана, вероятно, с тем, что и он, подобно Колумбу, не отдавал себе отчета в масштабах своего открытия и спокойно уступил первенство младшему коллеге. К тому же Брейер не признавал того сексуального «соуса», которым Фрейд обильно сдабривал его открытие и который в итоге превратился в основное блюдо психоаналитической гастрономии. Дабы разобраться в тонкостях этой кухни, рассмотрим внимательнее фигуру Йозефа Брейера и его вклад в становление психоанализа.

Йозеф Брейер родился 15 января 1842 г. в Вене. Он рано потерял мать и воспитывался бабушкой по материнской линии. Впрочем, и его отец, Леопольд Брейер, внес в его воспитание немалый вклад. Начальную школу мальчик не посещал, а вместо этого занимался под руководством отца. Судя по всему, такое домашнее образование отличалось высоким уровнем. В возрасте восьми лет Йозеф был принят в Венскую Академическую гимназию, которую закончил с отличием в 1858 г.

Высшее образование Брейер получил на медицинском факультете Венского университета, где учился у физиолога Эрнста Брюкке и терапевта Йоханна Оппольцера. В 1864 г. он окончил университет и получил степень доктора медицины. Несколько лет он проработал ассистентом Оппольцера, а после его смерти занялся частной практикой. В течение 10 лет – с 1875 по 1885 г. – он также преподавал в университете в должности доцента. Эту должность он оставил, объясняя свое решение тем, что ему недостает клинического материала и вследствие этого лекции даются ему с трудом (поистине достойный шаг, на который способен не каждый). Когда Брейеру предложили звание экстраординарного профессора, он по той же причине это предложение отверг, заявив, что не считает себя достойным этого почетного звания. Доводилось вам что-то подобное встречать в наши дни?

В 1868 г. Брейер женился и до конца дней жил счастливой и благополучной семейной жизнью. В своей краткой автобиографии, написанной незадолго до смерти, он писал: «Если ко всему написанному еще добавлю, что я был счастлив в семейной жизни, что моя любимая жена одарила меня пятью прекрасными детьми, ни одного из которых я не потерял и ни с одним из которых у меня не было серьезных проблем, то, наверное, я могу назвать себя счастливцем.» Не этим ли простым фактом объясняется то недоверие, которое Брейер испытывал к извращенческим фантазиям Фрейда? И кому можно больше позавидовать – полузабытому Брейеру, прожившему благополучную и счастливую жизнь, или вознесенному на пьедестал Фрейду, чья пламенная страсть к юной невесте превратилась в разочарование матерью своих детей, чьи инфантильные комплексы и завихрения неутоленной похоти нам по сей день приходится брезгливо примеривать на себя?