– Как думаешь, разговор прослушивают?
– Если и так, что плохого, нас не прерывают, помех не делают… Про слежение ты сам знаешь – всегда кто-то смотрит.
– Май, я и больше сведений накопал, но…
– Зачем сведения? Важно, что с тобой все в порядке, что третью неделю ты справляешься и научился переживать ночь. В Семизонье везде неспокойно ночью!
– Да-да, – отчего-то занервничал я, чувствуя, что первая радость ушла и внутри заклубились непонятные беспокойства, – лучше ты расскажи. Может, новый кто в периферии оказался?
Май стал понимать, что я сворачиваю свое повествование:
– Ты вообще можешь говорить? Никто рядом не мешает?
– Да кто здесь?! Я да вороны вокруг.
– Тогда ясно. Ты ведь в «I», insecurity* значит неуверенность.
– Как ты сказал? Неуверенность? Пожалуй, так. Даже в руководстве к спецоборудованию все про неуверенность написано.
– Но ты, друг сердешный, не поддавайся неуверенности. Я-то смотрю, раскисаешь на глазах. Держись!
– Ты что, совсем нет! – но сам подумал, что обычно я сразу всю душу выворачиваю, а сейчас осторожничаю. – Знаешь, – продолжил я, – сегодня я в руководстве вычитал про интеллект, который сам создает ограничения… и он поддерживает внутри себя чувство неустойчивости мира взамен нерушимой устойчивости, существующей в действительности… Это как расшифровать?
– В самое яблочко! – воскликнул Май. – Сегодня ты сам пример неуверенности, образец неустойчивости.
– Не понял?!
– Смотри, ты во власти ощущений, которые мешают тебе быть счастливым, пребывать в радости хоть сколько-нибудь, согласен?