Навстречу Закату

– Пап… – протянул мальчик, – не надо…

Алекс опустил руки.

– Вот видите… – оживился тренер, – ему и так хорошо.

– Это ваше личное сра…– Алекс оборвал сам себя, – странное мнение. Как может быть хорошо, сидя на скамейке запасных? Судя по вам, вы тоже оттуда.

– Пап, пойдем… – канючил Илья.

– Сейчас! Подожди минутку… Пожалуйста, сынок, подожди в машине.

Илья шмыгнул носом и скрылся за углом. Алекс обратился к тренеру.

– Я прошу вас сказать мне правду. У Ильи нет способностей? Это очень важно! Для него… И для меня. Он не бездарный?

– Нет… – нехотя ответил тренер.

– Что «нет»? Нет способностей или не бездарный? – клещами тянул Алекс ответ.

– Не бездарный…

– Значит, способности у него есть?

– Да! – кивнул головой тренер.

– Так какого же… – Алекс подбирал слово, – … хрена он сидит на скамейке запасных?

– Ему не дают пасы… – признался тренер, похожий на школьника, которого отчитывает строгий дядя директор школы.

– Скажите, какая новость! Вы тоже это заметили? И какие из этого следуют выводы?

Тренер пожевал язык у себя во рту, почесал нос, поправил волосы на затылке и выдал.

– Я поговорю с командой…

– Спасибо! – сказал Алекс и пошел к выходу. Сделав несколько шагов, он обернулся.

– Извините, что напал на вас!

Тренер смотрел на Алекса, переваривая произошедшее. Алекс опять почувствовал себя грызущим заусенец на скамейке запасных и соленый, до горечи, вкус обиды во рту.

– Илья правда не бездарный? Ведь нет же? Только честно, пожалуйста!

Это была мольба о надежде, которую Алекс посылал гораздо выше, чем мог дотянуться тренер. Даже выше, чем он мог допрыгнуть и даже подбросить мяч. Тренер был тут вообще ни при чем. Он просто подвернулся под руку. Алекс ждал.

– Правда, – просто ответил тренер.

Алекс кивнул и вышел в небольшой холл. Тут стоял Илья, ковыряя кроссовком кафельный пол. Сын услышал шаги и поднял голову. В глазах его было море благодарности отцу. Алекс подошел к Илье, обнял за плечо, и они пошли к машине.

– Можно музыку, пап?

– Конечно!

Всю дорогу они весело и громко подпевали иностранным исполнителям, пританцовывая и коверкая незнакомые слова.

Но кожаный руль всеми своими порами впитывал состояние Алекса. Хватка была настолько непривычно твердой, что он слышал каждую мысль хозяина. Хотя Алекс старательно скрывал их от сына.

– Это очень важно, что Илья не бездарный. Только бы ему удалось найти применение своим способностям в жизни. Чтобы реализоваться… В отличие от меня…. Ой, крепко! – Алекс сжал баранку. – Конечно, если ты посредственность, то и жить тебе будет легко и просто. Ты ведь не будешь осознавать, что ты пустое место… Но это же так тоскливо – прозябать, не зная стремлений и не имея амбиций. Хотя тебе-то это будет невдомек… И ты будешь жить припеваючи… Это как когда ты мертв, тебе уже все равно, мертв ты или нет… Чёртов замкнутый круг… Как это колесо… Чуть не свернул меня! Полегче, Алекс!

Руль на повороте ударился в ограничитель.

– Я-то в чем виновата? – звякнула рулевая колонка.

Мысли Алекса продолжали бушевать. Руль все так же ощущал их каждым атомом: “А мне?.. мне-то самому много счастья принесло мое знание о моей “не бездарности”? Сначала жизнь – это праздник твоих всеобъемлющих и многообещающих способностей. Ты можешь выбрать любую дорогу… И со временем случается неизбежное. Тебе приходится выбирать… И все твои способности осыпаются, как шелуха, кроме той, что ты выбрал вектором приложения всех своих сил… И вот тут важно не ошибиться… Хорошо бы не ошибиться… Я не хочу, чтобы мой сын ошибся, как я… А быть может, моя “не бездарность” была всего-навсего мифом… Придуманным добрыми взрослыми… Сказкой, в которую я поверил… И верил до сегодняшнего утра… Ведь нет же ничего… Ничего нет… Эй, Алекс! Не отпускай меня! Держи!”

Руль кричал…

Но бесполезно. Что он мог сделать? Кто его мог услышать?

Хватка Алекса ослабла. Взор затуманился. Телом завладела внезапная поглощающая сонливость.

– Пап! – донеслось издалека.

Алекс инстинктивно ударил по тормозам и схватился за рулевое колесо. Оно скрипнуло перфорированной кожей в ответ.

– Фух! Вот дела! Чуть было не было, – возмущался автомобиль, затормозивший за десяток сантиметров от грузовика, – ты, хозяин держись-ка за меня лучше и рули как следует, а то расфилософствовался тут… Да еще с ребенком в машине…

– Пап, ты чего? – спросил Илья.

– Так… задумался…

Зажегся зеленый.

– Я очень переживаю за тебя, сын! – неожиданно признался Алекс.

– Что? Что ты сказал, пап? Сделай музыку тише! Что ты сказал?

Алекс убавил громкость.

– Я говорю, что волнуюсь за тебя…

– Не волнуйся, пап! Все будет хорошо.

Они подъехали к дому.

Дальше все происходило по накатанной, доведенной до автоматизма. Лифт. Мытье рук. Разогрев обеда. Прием пищи. Мелкие дела по дому. Приготовление ужина. (Праздничного, с поправкой на сегодняшний день, но ничего особо не меняющего – Алекс давно не отмечал свои дни рождения.) Возвращение жены с работы. Небольшая корректировка на поздравление. Прием пищи. Чаепитие с праздничным тортом. Вечерний просмотр фильма. Сон… Тело действовало самостоятельно, и мысли отправлялись в независимое плавание.

Сегодня они продолжили тему, начатую в машине.