Навстречу Закату

– Попался! – соглашается Алекс и, опустив левую ногу на пол, заталкивает кровать на место.

– О чем ты думал?

– Разве?

– Да! Еще как! Ты так думал, что не услышал, как мама пожелала спокойной ночи! Так о чем?

– О Муми Троллях, – сознается Алекс.

– И чего ты про них думал?

– Ты напал на меня неожиданно и все мысли разбежались. А я не успел ни одну из них запомнить. – Алекс начинает листать книгу. – Так! на чем вы остановились?

– Пап! Там закладка есть… Ну, чего ты?

Это особая закладка – магнитная. Она складывается пополам со звонким щелчком, соединяя несколько страниц. Этих закладок у Илья пять штук и на них нарисованы книжные герои. В том числе и из этой книги. Илья очень дорожит и гордится этими закладками. А еще он просит остановить чтение всякий раз на той строке, на которой закладка заканчивается. И не важно, что мысль или история не закончены. Зато сразу видно, откуда следует продолжать чтение. Поэтому сыну непонятно, зачем спрашивать “на чем вы остановились?”, когда вот же, все видно!

– Это риторический вопрос, сынок! – отвечает Алекс, открывая нужную страницу.

– Что значит «риторический»? – спрашивает Илья и укладывает слегка влажную голову на плечо отцу.

Алекс вдыхает запах жевачки бубль гум. Так пахнет детский шампунь. Так пахла несбыточная мечта Алекса, когда ему было семь лет. Но ему не покупали жевачек. Потому что “неизвестно кто их и из чего делает! быть может, даже грязными руками замешивают…” Так отвечала бабушка маленькому Саше на его просьбу купить “жувачку”. И почему маленькому Саше не покупали жевачек? Наверно, потому же, почему и Алекс не всегда покупает Илье жевательную резинку – сам не знает почему.

– Риторический это вопрос, на который не нужен ответ… и так все понятно!

– Зачем тогда спрашивать, когда и так все понятно? – не отстает Илья.

И Алекс задумывается.

И правда, зачем?

– Быть может, чтобы казаться занятым делом? Типа ты такой деловой и очень умный! Задаешь вопросы и тут же на них отвечаешь! Может, поэтому?

– Интересная теория! – умничает Илья. – Надо будет обдумать на досуге. Ну, давай, читай!

Алекс улыбается тому, как сын старается быть взрослым, употребляя умные слова, глубоко вдыхает запах детства и начинает чтение…

– …телеграмму.

– Что? – вдруг подскакивает Илья.

– Телеграмму, – отвечает Алекс, – я думал, ты уже уснул. Сорок минут уже читаем.

– Ничего я не уснул! Я внимательно слушаю! Так что такое телеграмма?

– Телеграмма это… Не уверен, что такое сейчас вообще существует!

– Это было в прошлом веке? У рыцарей?

– Нет! У рыцарей этого как раз не было… – Алекс пытается сформулировать мысль, но его мозг с трудом возвращается из долины Муми Троллей. – Да, в общем-то еще совсем недавно люди этим пользовались. До мобильных телефонов. Можно сказать, что это такая СМСка, напечатанная на бумаге. Но гораздо сложнее и требующая много усилий и ненужных, по сегодняшним меркам, телодвижений. Чтобы ее отправить, нужно прийти на почту, заполнить бланк с текстом и адресом, отдать девушке-телеграфистке и заплатить две копейки, кажется, за знак. Девушка наберет этот текст на своем телеграфном аппарате, что-то вроде гигантского мобильного телефона, и отправит в другой город. Но послание придет не сразу адресату, потому что нужно иметь такой же гигантский телеграфный аппарат, чтобы получить телеграмму, а они не продавались в магазинах, как сейчас телефоны. В общем, придет послание на почту в твоем районе. Его распечатают на бумажной ленте, наклеят на бланк, и уже почтальон доставит тебе его домой. Если срочную, то через три часа, если обычную, то в течение суток. А еще эти телеграммы смешно выглядели. Убирали предлоги и знаки препинания, сокращали слова – экономили в общем. Потому что надо было выбирать или “жувачку” за пятнадцать копеек, или послание любимому человеку “встречай домодед люблю целую”. Понятно?

Но в ответ Алекс услышал теплое мерное посапывание на правом плече. Пространное объяснение усыпило мальчишку своим занудством. Алекс, водрузив на законное место магнитную закладку и закрыв книгу, положил ее на тумбочку. Осторожно высвободился из-под вспотевшей детской головы и медленно сел, с трудом сохраняя равновесие. В любой момент сын мог проснуться и попросить не уходить. Операция “Вставание с кровати ребенка” прошла успешно. Почти без скрипов половиц и суставов.

Алекс укрыл сына, выключил свет и вышел в коридор. В их спальне тоже было темно. Только Рыжик нагло спал в лунном пятне рядом с женой. Не своей, конечно, а Алекса, но так вызывающе безапелляционно, словно это была его собственная самка на его личной койке. Скрипнула предательская половица. Услышав угрожающий его здоровью звук, кот, не открывая глаз, спланировал под диван, исполнив мертвую петлю. Алекс замер и обеспокоенно посмотрел на супругу. Нет, она не проснулась. Алекс всегда завидовал ее сверхспособности ко сну. Юля засыпала уже на подлете к подушке и спала так, словно ее выключали из жизни.

Некоторое время наш герой стоял в темноте, раздумывая, что ему делать. Не вообще по жизни, это он уже придумал, а именно в этот конкретный момент этого конкретного вечера. Потом прикрыл обе двери, чтобы не нарушить сон любимых, и пошел на кухню. Налил холодной заварки “четыре ложки на пол-литра”, положил на блюдце инжирного варенья с тремя ягодами и сел боком к столу, закинув ноги на соседний стул.

Так Алексу было удобно и сладко придаваться мечтам или погружаться в воспоминания. Он подхватил ложкой инжиринку, глотая слюну предвкушения, мягко положил ее на язык и принялся катать этот сладкий мягкий шарик по небу. Мечтать не хотелось. О чем мечтать, когда уже все придумано и расписано по пунктам? Поэтому Алекс решительно раскусил ягоду на две части, услышав характерный скрип на зубах, и предался воспоминаниям. Сегодня они посвящались телеграммам.

Алекс получал телеграммы не часто. Поэтому хорошо запомнил две из них… А вот отправлял их тоннами. Всякий раз, когда уезжал в другой город, слал телеграммы чуть ли не каждый день. “Люблю”. “Скучаю”. “Приеду скоро”. “Готовься еду” (эта, кстати пришла как “Готовьте еду”, что в общем-то смысла не меняло, мы же частенько своим любимым говорим: “Так бы и съел тебя!”), ну и подобная любовно-телеграфная лирика.

Была в жизни нашего героя балерина. Они даже собирались пожениться. И вот в преддверии свадьбы умчалась она в трехмесячные гастроли по бескрайним просторам южных регионов нашей тогда еще целой страны. Тут уж Алекс разошелся не на шутку. Телеграммы отправлялись утром и вечером. А иногда и в обед. Совсем не экономичные и отнюдь не односложные. Как минимум четверостишья с пожеланиями доброго утра или сладкого сна. А в обед – приятного аппетита. Причем с сохранением всех знаков препинания, союзов и предлогов. Экономить на проявлениях своей любви Алекс не намеревался. На почте его встречали, как дорогого родственника, за три месяца сделавшего пятилетний план по отправке телеграмм. Но гастроли рано или поздно заканчиваются. Так случилось и на этот раз. Балерина вернулась.

Алекс с неприлично роскошным букетом разноцветных гербер встретил девушку на вокзале. Влюбленные обменялись поцелуями, потом цветами и чемоданами, и направились к машине. Девушка уселась на переднее сидение, Алекс пошел укладывать вещи в багажник. В процессе утрамбовки наш герой заметил краешек плотно сложенной бумажки, который торчал из-под крепления покосившегося колесика. Этот результат женской находчивости служил для выравнивания металлической площадки относительно корпуса чемодана. Умильно улыбнувшись, Алекс извлек дело рук своей любимой и хотел уже садиться за руль и повеселиться над смекалкой балерины, но черт его дернул развернуть это приспособление. И когда он увидел свое любовное послание из двенадцати полосок (пятьдесят четыре знака, между прочим), то почему-то совсем не удивился. Только немного расстроился. И сильно разочаровался. Скомкал телеграфный бланк с результатом излияния своих чувств и спрятал в карман. Пока шел в кабину, поговорил сам с собой: “А что ты хотел? Чтобы она хранила их? Это же всего-навсего бумажка! – Да! Я очень хотел, чтобы она хранила их! – Дурацкий романтик! – Уж какой есть!”

Алекс сел за руль.

– Домой?

– Да! Прости, устала от дороги!

Молодой, с раной в сердце, человек молча и сосредоточенно довез девушку до ее дома, помог поднять вещи на третий этаж без лифта, мило попрощался и уехал от своей уже не совсем возлюбленной навсегда.

– Так, по непонятным причинам, не состоялась моя первая свадьба… – проговорил Алекс второй инжиринке и отправил ее в рот. Мигом раскусил ее скрипучее тельце, прожевал с хрустом мелких косточек и запил холодной заваркой.

Что же касается двух полученных телеграмм.

Первую молодой Алекс, тогда еще Сашок или Сашка, получил из города, где жили его родители. И где тогда гостила его беременная первая жена. Она уехала туда два месяца назад, а Санька должен был за неделю закончить проект и приехать в отпуск. Но что-то, как обычно, пошло не так, и воссоединение супругов откладывалось на неопределенный срок.

И вот сидит наш герой, расслабляясь под вечер с бокалом прохладного красного сухого, и слышит стук в дверь. Все с тем же бокалом и со словами: “Кого несет на ночь глядя?” или может что-то пожестче, сейчас Алекс уже не помнил, он идет открывать. На пороге, как в детском стихотворении, с толстой сумкой на ремне, обливаясь потом от летней жары, стоит пожилой мужчина. Он вытирает одной рукой пот со лба, а другой протягивает телеграфный бланк. Наш Санек берет бумагу и пробегает глазами несколько чрезмерно информативных и совершенно скупых на эмоции строк. Не верит своим глазам и читает еще раз. И еще раз. Но тут не выдерживает почтальон.

– Забыл, что у тебя день рождения? – ехидно спрашивает мужчина, заметив вино и намекая на причитающийся ему рубль в благодарность за доставленное поздравление.

– У меня день рождения через два месяца! – глядя в телеграмму, отвечает Санек и под непонимающим взглядом почтальона отпивает прохладного красного сухого. Потом поднимает счастливые глаза на вспотевшего от ожидания посланника и, чеканя каждое слово, непокорным языком произносит:

– У меня сын родился! – и закрывает дверь.

Да, прямо перед носом! Да, не вежливо! Да, не дав рубля!

Но вспоминая сейчас, Алекс простил себя, оправдывая такое поведение состоянием полученного эффекта, жарой и… прочими условиями.

Что же было в телеграмме? Всего три слова – Днем рождения сына.

Вот каждый из участников этой сцены и понял это по-своему.

Теперь о телеграмме номер два. Точнее, о другой телеграмме. Нумерация не имеет значения. Оба этих сообщения остались в памяти на всю жизнь.

Зимний вечер. Первая жена укладывает первого трехлетнего сына в спальне, дав папе прийти в себя после не первого скандала с заказчиком. Алекс переживает на кухне, бессмысленно глядя на капающий кран. Стук в дверь. С известной нам уже фразой: “Кого несет на ночь глядя?” или может что-то пожестче, весь расстроенный, Алекс идет открывать. На пороге все тот же пожилой мужчина…