Чужое пророчество

Ярость и зло сердце наполнят первого в мире –

В мире не первый он!

– Запомнил?

Юра надел куртку.

– Не дословно, но в общем и целом… Я подумаю. В дороге.

– И в магазине тоже, – добавила Нина. – Сходи за хлебом.

Глава 4

Домашнее задание

Юру осенило в булочной.

– Разгадал! – крикнул он, переступив порог квартиры.

Нина появилась в дверях кухни. Ее больше интересовало другое:

– Купил?

Юра протянул пакет с хлебом.

– Как велено.

Поведать о выполнении «домашнего задания» ему удалось только за ужином. До того Нина пресекала все его попытки, ссылаясь на занятость. Можно подумать, приготовить спагетти – такая проблема, что даже мужа выслушать некогда! Лишь за чаем, густо намазывая оладьи сгущенкой, он сказал и даже был услышан:

– Альпийской поход Суворова.

– Да, да, правильно, – рассеянно произнесла Нина.

Юра ожидал дифирамбов, и вдруг такое невнимание, такое оскорбительное безразличие.

– Меня другое занимает, – призналась Нина, не заметившая, как насупился супруг. – Почему он не звонит?

– Кто?

– Вячеслав Осин. Обычно авторы изводят звонками, а этот молчит.

– Телефон в рукописи указан? Позвони сама.

Сказав это, Юра смешался. Он пока не задумывался, имеет ли смысл выпускать книгу Осина, будет ли от того какой-нибудь толк и хотя бы маленький навар. А получилось, что уже дал добро на переговоры с самоуверенным толкователем Нострадамуса. О, женщины! Как искусно вы поворачиваете дело так, что вроде бы ты сам пришел к решению, которое вы полагаете единственно верным.

– Ты изменил свой взгляд на «Горизонты грядущего»? – требуя ответа, который подразумевался, Нина лишала мужа путей отступления.

Юра сказал невозмутимо, храня достоинство:

– Пожалуй, надо присмотреться. Как серьезное исследование, «Горизонты» скорее всего ничего из себя не представляют, однако, как чтение развлекательное, возможно, небезынтересны. Ты позвони завтра.

– Можно и сейчас. – Нина поднялась, вышла из кухни, а когда вернулась, в руках у нее была сумка, с которой она ходила на работу. В ней для всего хватало места: и для дамских штучек, и для разнокалиберных бумаг, и для сыра с колбасой. Нина порылась в ее недрах и вытащила несколько сложенных вдвое страниц. Разгладила бумаги на столе.

– Взяла пару глав. Хотела прочитать перед сном.

– Тебя это действительно задело?

– Сама не пойму, что меня к ней так тянет. Словно магнитом.

Она сняла трубку телефонного аппарата, висящего над кухонным столом, и, сверяясь с номером, написанным на обороте страницы, стала вращать диск:

– Здравствуйте, будьте любезны Вячеслава Петровича. Давно? Простите, а с кем я говорю? Очень приятно… Вас не затруднит передать ему, что звонили из издательства «Перекресток»? Спасибо. До свидания.

Трубка легла на рычаги.

– Его уже три дня нет дома. Ушел и не вернулся.

– С кем ты разговаривала?

– С соседкой. Это коммунальная квартира. У Осина нет ни жены, ни детей, об этом мне успели сообщить. Меня это беспокоит.

Юра беззаботно улыбнулся:

– Что он один, как перст? Или то, что его нет дома? Успокойся. Мало ли куда может исчезнуть на несколько дней свободный от семейных обязательств холостяк. Дело-то житейское.

Нина не вняла его словам:

– Нет, Юра, тут что-то другое. Я чувствую.

– Так, на сцене хваленая женская интуиция. Оставь, пожалуйста, и не хмурься. В твоих словах нет и следа логики, одни смутные ощущения. Поистине, вас, женщин, как Россию, умом не понять. Всякий раз убеждаюсь. Ну что за существа?! Сегодня вам белое – белое, а завтра белое – черное. И заводитесь попусту, как ты сейчас. Кстати, забыл рассказать, представляешь, Рая учубучила, вызвалась убирать в наших кабинетах бесплатно. Утром сегодня, когда ты у налоговиков была, заходит и умильно так говорит: «Чтой-то пыльно у вас, Юрий Максимович. Дайте хоть на столах приберусь». Я ей: «Вы же знаете, мы не можем позволить себе оплачивать ваши услуги». Она: «Сговоримся. Книжку какую подарите – и ладно. Аль бумаги ненужные, я их в приемный пункт снесу, вот и копейка». Я ответить не успел, а она давай со столов мести, что нужно и не нужно. Насилу остановил. Расторопная, понимаешь!

По мере того, как он рассказывал, Нина хмурилась все больше. Глубокая складка залегла над переносицей, что означало высшую степень сосредоточенности.

– Папки с рукописями она тоже трогала?

– Разумеется. Она же как бульдозер, дай волю – все сметет.

– Раньше она такой инициативы не проявляла.

– Так я о том и толкую. Вас, женщин, не поймешь.

– А ты не допускаешь, что все это не случайно?

Юра даже чашку отставил.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не верю в благотворительность! Что касается Раи, не верю совершенно.