Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты

На Петровском острове случилось немало криминальных историй, отмеченных прессой. Вспоминаются, прежде всего события, связанные с убийством Распутина в 1916 г., когда труп сбросили в Малую Невку возле Большого Петровского моста, или воровские сходки после блокады в 1940-е гг. Однако на острове случались и не такие шумные, но от этого не менее жуткие истории.

В полицейских отчётах сохранился рапорт Кабинету его императорского величества от капитана Перфильева, датированный 1836 г. Капитан докладывал, что проживающий на Петровском острове в дачах Вольного экономического острова великобританский подданный господин Клов, «вышедший в 10 часов утра со двора, оставил в квартире своей жену Прюденс Клов от роду шестидесяти лет. Г-н Клов находился весь день в разных домах Васильевского острова, возвратившись домой в 7 часов вечера, нашел означенную жену свою лежащей мёртвою на полу…» Жертва связана бечёвкой, лицо окровавлено, рядом валялась, как написано в рапорте, «рогожа убийцы». Полиция оперативно опросила окружающих дачников, среди коих были в основном состоятельные горожане, не вызывавшие никаких подозрений, но никто ничего не видел. Заподозрили было самого г-на Клова, учитывая, что из дома мало что украли, но на Васильевском острове по указанным им адресам в день убийства он действительно находился. В итоге по розыску никого не нашли.

Грабежи с убийством, наподобие описанного выше случая, происходили на острове не так уж часто, а вот «мирный» отъём средств редкостью не являлся. Особенно после разбивки Большого Петровского парка в конце 1830-х гг. Летом было спокойно. В это время, по словам писателя Е.П. Гребенки, «дачемания, болезнь довольно люто свирепствующая между петербуржцами», гнала всех из города и самые небогатые оседали, в частности, на Петровском острове. Однако начиная с сентября жизнь замирала: дачники с дач съезжали, а конные прогулки вокруг прудов в сырую погоду становились малоинтересными. Именно осенью в пустом парке и грабили то одного, то другого подвыпившего и подзагулявшего рабочего с пивоваренной «Баварии» или фабрики Гота; ущерб для ограбленного был, разумеется, копеечным – какие у рабочего деньги, но славы острову это не прибавляло. Поговаривали, что на преступление шли сами же бывшие фабричные рабочие, знавшие тут все тропинки и скамейки.

Власти по требованию дачников и отдыхающих ставили то в одном месте острова, то в другом полицейские будки, но безопасность это не слишком увеличивало. Сторожа имелись в Петровском парке, возле Убежища для престарелых актеров, стояла полицейская будка и на Большом Петровском мосту. Но в опустевшие на зиму дачи по-прежнему залезали, а артельные рабочие, жившие в бараках при заводах, старались вечером поодиночке не выходить.

Иногда полиция находила злодеев сразу же после преступления по их же собственной глупости. Получив на «гоп-стоп» немного меди, грабители, не слишком долго размышляя, отправлялись в ближайший трактир на Ждановской набережной, находившийся в пятистах метрах от места преступления, и там попадались. Брали их «тепленькими» после нескольких кружек портера.

Гораздо спокойнее стало в начале XX в., когда парк отдали Обществу народной трезвости. С этого момента островная жизнь не замирала ни зимой, ни летом, тихих закутков почти не осталось, да к тому же в виллах городка Сан-Галли появилась целая детская колония – Земская учительская семинария.

Полицейская будка на Петровском острове. 1840-е гг.

Криминальная жизнь на Петровском острове забила с новой силой в послевоенные 1945-1950-е гг. Остров в то время выглядел недогоревшим и недоразрушенным. Почти не оставалось целых построек, но и сплошных руин не было, за исключением стадиона им. В.И. Ленина, от которого уцелел лишь остов. «Бавария» и канатный завод пострадали от бомбежек и только-только восстанавливались; некогда изумительные по красоте дачи-виллы городка Сан-Галли представляли собой невесёлое зрелище и были малопригодны для проживания. Неудивительно, что серьёзно раненый остров, до которого у властей просто не доходили руки, так полюбила «братва». Собирались обычно у Первого пруда, невдалеке от руин стадиона. Во-первых, потому что почти всегда имелась закуска – в пруду неплохо клевало, даже имелась специальная рыбацкая пристань; во-вторых, из центра города, места обычного промысла, воровской братии сюда рукой подать.

«Остров опять горит…»

С таким заголовком вышла одна из петербургских газет в начале 1900-х гг. Газета обращала внимание на тот факт, что с началом дачного сезона возобновились пожары на Петровском острове, причём редко когда огонь удавалось локализовать до приезда пожарной команды. Обычно языки пламени под воздействием сильного ветра методично поглощали одну дачу за другой. Газета иронизировала, что острову вообще не везёт до крайности: осенью заливает нагонной волной, так что и за всю зиму дом не высушить, а летом, когда сухость наконец приходит, жди другого испытания – огня. Рассказывали про одного несчастного владельца дома, который осенью от прибытия воды спасался на крыше, а летом, когда вспыхнули и его, и соседский дом, вынужден был уже искать спасения в воде – в Малой Невке.

Да, если для центра Петербурга самое пожароопасное время начиналось с началом отопительного сезона, когда деревянные дома в сочетании с неисправными печами превращали в пепелище десятки домов за сезон, то на Островах и, в частности на Петровском, горело в основном летом. Кроме дачников, свою лепту вносили лесопилки и склады леса, работавшие в летние месяцы на полную мощность. В жару штабеля быстро высыхали, и достаточно было малой искры, чтобы превратить всю территорию в море огня. Городская управа требовала оснащать складскую территорию противопожарными средствами – песком, глиной, ёмкостями с водой, но куда там – если уж загоралось, то те, кто пытался тушить, погибали первыми.

В 1899 г. горел бывший химический завод Ждановых на Петровском пр., 1, принадлежавший в то время купцу Рыкаткину. После пожара план починки помещений пришлось даже согласовывать с Городской управой, которая мало того что затребовала денег за утверждение проекта, так ещё и заставила снести несколько опасных с точки зрения пожарной безопасности сараев.

В начале 1900-х гг. сгорела обойная фабрика, располагавшаяся на самом берегу Ждановки (Петровский пр., 3), после чего она фактически прекратила своё существование. Часто полыхала и канатная фабрика Гота, особенно её деревянные корпуса. Пакля, из которой делали канаты, загоралась ещё быстрее, чем лес на складах, а смола, если вспыхивала, очень трудно поддавалась тушению. Несколько раз фабрика выгорала почти дотла, а после сильнейшего пожара 1900 г. пришлось заново отстраивать несколько корпусов.

Упоминавшийся нами пожар 1912 г. – один из самых крупных в истории Петербурга – уничтожил не только множество дач в районе Петровской площади и сам Петровский дворец времен Екатерины II, но и унёс немало жизней. Воспоминания тех лет расходятся в определении причин пожара. Кто-то говорит, что сначала загорелось на складах леса купца Любищева, а потом распространилось по всей островной территории, а кто-то утверждает, что первоначально вспыхнуло далеко от Петровского острова – у Литейного моста.

Вот как вспоминает этот жаркий, во всех смыслах, день М.И. Григорьев: «На левом берегу Невы, выше Литейного моста, загорелась одна из многочисленных барж с сеном. Сильный ветер стал далеко разносить горящие клочки сена, вспыхнули другие барки, поднялась паника. Пока вызывали пожарный буксир, огонь уже разлился вдоль всей набережной. Баржевые матросы прыгали в воду, увлекаемые проходящим здесь фарватером. Тут же, по несчастной случайности, стояла полная баржа с нефтью. Кто-то, потеряв голову, открыл люки, чтоб баржа не загорелась, выпустил нефть в воду. Широкое поле нефти поплыло вниз по течению. Вдруг она вспыхнула в одном месте, в другом, третьем. Её подожгли горящие клочки сена, которые разносил по воздуху ветер…».

Вот эта-то горящая нефть и поплыла по рукавам Невы, поджигая причаленные барки. Вспыхнул наплавной Исаакиевский мост, который, впрочем, был быстро потушен пожарными. В этом рукаве Невы нефть выгорела довольно быстро и более не принесла вреда, а вот в Малой Неве за Тучковым мостом наделала много бед. «За Тучковым мостом, – продолжает М.И. Григорьев, – где течение замедляется, горящая нефть дошла до множества барок, стоявших здесь не то что рядами – целыми кварталами. Некоторые из них были загружены пенькой для расположенной по соседству Канатной фабрики, другие привезли тюки дубильной коры для кожевенных заводов, третьи – лес и дрова. Барки вспыхнули, и начался огромный пожар на Неве. Ветер перебросил огонь на Петровский остров. Горели легкие постройки увеселительных аттракционов, сложенные на берегу дрова, заборы, деревья…»

Сгорели склады леса Любищева, несколько дач, дворец Петра I, однако ветер гнал огонь дальше на запад, к Петровской косе, где располагались склады нефти купца Ропса. Если бы и они вспыхнули – сгорел бы весь Петровский остров дотла. Но пожарным, на помощь которым пришли войска и самоотверженные жители острова, удалось локализовать огонь, остановив его вблизи завода Ропса.

Известно, сколько народа погибло от стихийного бедствия на Петровском острове, – приблизительно 10 человек, но общий счет не известен, ибо никто не вёл учёта людей, находившихся на баржах.

* * *

Вероятно, из-за высокой пожароопасности острова ещё в конце XIX в. Пригородное пожарное общество разместило на Петровском острове свой отдел – Петровское пожарное депо. Оно находилось в районе Петровской площади, на Топольной улице (ныне – территория завода «Алмаз»). Любопытно, что своей земли депо не имело, поэтому наравне с купцами и дачниками арендовало землю у императорского Кабинета. Согласно плану 1880 г., на территории депо размещались двухэтажное здание с высоченной каланчой, позволявшей пожарной команде далеко обозревать окрестности, пристань на сваях на берегу Малой Невы, а также служительский дом. Рядом с пожарным депо размещалась Пограничная стража.

Петровскому депо вменялось в обязанность следить за обстановкой не только на Петровском острове, но и вообще на всех Островах и особенно на Крестовском. Дело в том, что Крестовский остров, ещё более населенный, чем Петровский, имел одну отягчающую особенность: почти сплошь деревянные особняки стояли здесь впритык друг к другу.

Проблемы Пригородного пожарного общества заключались в том, что оно располагало небольшим бюджетом (около 30 000 руб. в год), имея на своем балансе несколько отделов в окрестностях Петербурга – в Удельной, Лесном, Новой Деревне, Коломягах, на Малой Охте и Петровском острове. То есть в тех дачных местах, которые были подвержены частым пожарам. Денег не хватало, однако, несмотря на справедливые претензии к оснащению пожарных команд, в мужестве и самоотверженности пожарникам отказать было никак нельзя. Сейчас страшно, когда горят квартиры в каменных многоэтажных зданиях, а каково было, когда пылал огромный деревянный особняк? Или несколько рядом стоящих?

Петровский отдел Пожарного общества. 1900 г.

Как вспоминают авторы книги «Милый старый Петербург» П.А. Писарев и Л.Л. Урлаб, выезд пожарной команды на пожар выглядел очень эффектным и одновременно зловещим зрелищем: «Впереди скакал на лошади скачок, днем – со свистом, вечером – с горящим факелом. За ним – линейка, по обе стороны которой сидели пожарные в касках, начищенных до предельного блеска. Одеты они были в брезентовые костюмы с широким ремнем, на котором висел сбоку топорик… Один из пожарных был горнистом, который резкими звуками горна оповещал прохожих о проезде пожарной команды по мостовой улицы, предупреждая об опасности перехода улицы… За линейкой следовали бочки с водой на колесах. Ведь водопровод и пожарные краны были не везде. А уж про рабочие окраины и говорить нечего. Вот и приходилось пожарной команде таскать за собой бочки с водой. Вслед за бочками – насос на колесах, ручной или паровой, который топился на ходу. Последней шла огромная складная лестница на огромных колёсах. При подъёме она достигала до пятого, шестого этажа.

Проезд пожарной команды по улицам города создавал много шума: тут и грохот колес по булыжной мостовой, и топот копыт, и резкий свисток скачка, и звуки горна, и звон колокола – всё это сливалось в какой-то грохочущий ураган…».

Подручных средств у пожарного, кроме лома и топора, не существовало, а запас воды исчерпывался почти моментально. Выручали сноровка и умение рисковать. Легче стало после того, как в начале XX в. появились первые пожарные автомобили, но их мощности, чтобы возить достаточное количество воды, всё равно не хватало.

Фотогеничное ведомство

Но вот что любили пожарные команды – так это фотосъёмку. Они много позировали на пожарах, на пепелищах, во время учений, во время «разбора полетов» и награждений, а ателье Карла Буллы скрупулёзно фиксировало все их подвиги, причём с высоким фотографическим качеством. Такое впечатление, что вместе с пожарной командой на вызов в обязательном порядке выезжал и фотограф. Если бы все ведомства Российской империи так любили фиксировать на фотокарточки свою деятельность, можно предположить, что в трактовке русской истории у нас было бы меньше разногласий. Как бы там ни было, мы должны благодарить Пожарное депо Петровского острова за оставленные исторические документы: фото их пожарной части в районе Петровской площади и множество снимков с петербургских пожаров. А то кто бы о них сейчас вспомнил…

Петровский отдел на тушении пожара. 1905 г.

Примечателен и ещё один факт из истории. Косвенным образом от пожаров страдали те жители и владельцы предприятий Петровского острова, у кого никогда ничто не горело. Фактически жителей острова ущемили в праве страховать своё имущество от огня. Под видом того, что пожароопасность на Островах была высокая, страховые общества либо вовсе отказывались страховать жилища и предприятия, либо взимали за риск чрезвычайно высокую премию. «Островитяне» неоднократно жаловались властям на подобную дискриминацию, но всё без толку. В ответ на упреки страховые общества ссылались на частые случаи умышленного поджога ветхого жилища с целью получить страховку. Несколько подобных случаев, правда, не на Петровском острове, раскрыли, и они получили широкую огласку в городе. Страховые компании всячески раздували эти криминальные истории, а затем на гребне общественного мнения повышали плату за страховку. В общем, перед пожарами жители «деревянного» Петровского острова начала XX в. оказались почти беззащитны – и фактически, и юридически.

Петровский проспект

Петровский остров хорош тем, что все его улицы можно обойти за пару-тройку часов пешком, не особенно напрягаясь. Прогулку лучше совершать с фотоаппаратом, ибо не факт, что старина, которая до сих пор сохраняется в отдельных районах, просуществует долго и на следующей прогулке вы застанете остров таким же. А старина такая, что, кажется, и пыль столетней давности ещё кое-где сохранилась. Не на всякую территорию тут можно проникнуть, но если удастся, то не пожалеете.

Прогулку лучше всего начинать с Петровского проспекта – фактически, единственной длинной улицы на острове. Его протяжённость около 2 км, ширина от 8 до 17 м. Проспект берет начало у Большого Петровского парка на востоке и заканчивается в западной части острова, у Петровской площади.

В 1710-е гг. всё начиналось с просеки. Она вела к «увеселительному домику» Петра I, прорезая чащу, обходя низины и топи, и упиралась в домик Петра, находившийся где-то в районе нынешней Петровской площади. Не исключено, что просека существовала и в допетровское время, учитывая тот факт, что в западной оконечности острова летом жили лоцманы.

В разное время проспект называли то «Большая дорога», то «Петровское шоссе», то «Дорога в Петровский парк» (восточная часть проспекта), пока в 1850-е гг. не устоялось название Петровский проспект. Настоящий вид его сформировался в 1837–1839 гг. Проспект укрепили привозным грунтом и щебнем, засыпали низины и положили ширину 4 сажени (8,5 м), в некоторых местах неизменную до сегодняшнего дня.

Петровский проспект. 2012 г.

В 1840-х гг. с обустройством Большого Петровского парка маршрут петербуржцев на Острова часто пролегал по Петровскому проспекту. И выглядел следующим образом: из центра города до дамбы Тучкова моста, затем съезд на Ждановский мост (он в то время соединялся с Тучковым), затем по Петровскому проспекту до Большого Петровского моста, потом выезд на Крестовский остров и дальше через 2-й Елагин мост на Елагин остров. Во время поездки путника встречали по левую и правую сторону проспекта заводы – братьев Ждановых, «Бавария», канатная фабрика Гота, а также обойная фабрика Деринга, склады леса и лесопилки… Всё это удивительным образом соседствовало с дачами, пристанями и трактирами. Летом было красиво и зелено, осенью дорогу разбивало, и проезд превращался в мучение.

В конце XIX в. картина становится разнообразней: в начале проспекта появляется городок Сан-Галли с роскошными двухэтажными виллами, а в конце – Убежище для престарелых сценических деятелей с удивительным зданием, сочетающим в себе элементы театральных декораций и домовой церкви. Но при этом лесопилки на острове превращаются в настоящие лесоперерабатывающие заводы с постоянным запахом свежеструганого дерева и скрежетом пильных машин.

Петровский проспект. Участок купца Котлярова. 1910-е гг.

В советское время вдоль Петровского проспекта строились или расширялись практически одни только заводы, в частности «Алмаз» и «Спецтранс», да на окраине Петровского парка в 1936–1937 гг. по типовому проекту возвели два детских сада (ныне – это детсады № 77 по Петровскому проспекту, 10а и № 96 по Петровскому проспекту, 12а).

Всё жильё оставалось дореволюционной постройки, оно ветшало и разрушалось. В наш век деиндустриализации, напротив, заводы влачат жалкое существование, а на их территорию, как на место потенциальной застройки, алчно поглядывают инвесторы. Собственно, новое жилищное строительство уже началось – в начале XXI в. построены дома № 1 и № 16 (несколько корпусов), теперь предполагается строительство на территории снесённого завода «Спецтранс» и на месте гардинно-кружевной фабрики на пересечении Петровского проспекта с Ремесленной улицей.

Изобретатели братья Ждановы

По адресу Петровский пр., 1а, как весточка из далекого прошлого, сохраняется небольшое жёлтое здание завода минеральных красок братьев Ивана и Николая Ждановых. Это едва ли не самое старое из оставшихся строений на острове, возведённое в первой трети XIX в. Несмотря на то, что завод Ждановых по масштабам не шёл ни в какое сравнение с фабрикой Гота или пивной «Баварией», имя братьев навсегда вписано в историю Петровского острова. В первую очередь благодаря тому, что речка Ждановка, как ошибочно полагают многие историки, названа в их честь. Нет, к названию реки братья не имеют никакого отношения, поскольку они появились на её берегах лишь спустя несколько десятков лет после того, как гидроним «Ждановка» утвердился на картах города. Кто же такие эти братья Ждановы?

В первой половине XIX в. их именовали «учёными мастерами», в конце века уже по-современному – инженерами-технологами. Не только известная по всей Российской империи «ждановская жидкость», но и другие составы были предложены химиками, за что они неоднократно удостаивались от властей «десятилетними привилегиями» – так в прежние времена именовался патент на изобретение.

Появились братья на Петровском острове в начале 1840-х гг. В 1838 г. старший Николай оканчивает Технологический институт, берет в компаньоны 20-летнего Ивана и основывает на приобрётенном участке химический завод.

Петровский пр., 1а. Здание бывшего завода Ждановых

Причём завод настоящий, производящий не только дёготь и уксус, как написано в краеведческих справочниках, но имеющий корпуса по изготовлению минеральных красок, свинцово-белильное производство, цеха по выработке специальной «ждановской жидкости». Завод ещё в те времена травил речку Ждановку отходами, неслучайно в архиве мы встречаем требования Городской управы организовать осадочные колодцы-фильтры для спуска отработанных вод.

Ждановы владели обширным участком вдоль дороги в Петровский парк – так тогда называлась часть Петровского проспекта. На плане участка 1840-х гг. мы видим два больших каменных здания, деревянный особняк, а на берегу реки – сараи. Одно из зданий сохранилось до наших дней: сильно перестроенное и вросшее в землю, оно некогда являлось заводом минеральных красок. Во время ремонтов сооружение лишилось симметрии, уменьшилось в размерах, однако выглядит весьма живописно на фоне бетонно-стеклянных творений, выросших по соседству.

Уникальная жидкость

В романе Ф.М. Достоевского «Идиот» Парфён Рогожин, убив Настасью Филипповну, поставил возле её тела несколько склянок со «ждановской жидкостью», для того чтобы трупный запах не распространился по дому. Образ купца-убийцы «списан» Достоевским с реального персонажа, купца Мазурина, убившего московского ювелира. Мазурин также использовал изобретение инженера-технолога Николая Жданова для сокрытия преступления. Да, в 1840-х гг. на Петровском острове, на химическом заводе Ждановых, изобрели уникальную жидкость, вошедшую в историю медицины и упоминаемую не только в специальной литературе, но и в романах. А настоящее боевое крещение она прошла во время Крымской войны 1853–1855 гг.