Окольцованные

Вот живет Алеша в деревне, старикам бедным помогает, когда время есть. А добрые люди удивляются, как же он живет у такого хозяина. Страсть, да и только.

Хозяин-то Алешин бригадиром в колхозе работал. Он и на работе житья колхозникам не давал. Как придет с утра, так орать начинает, то ему не то, это ему не то. До того распалится бедный, что белый весь сделается. Ему уж не перечили, привыкли. Конечно,  в добром колхозе его давно бы с бригадиров сняли, а уж в этом…

Говорили, что он всю жизнь такой бешеный. Никого не слушает, все по-своему делает, будто один на свете живет. А уж себя любил… сядет бывало в курилке, и начнет про себя рассказывать. Как он в армии служил, да все ему подчинялись, самым лучшим солдатом был, даже от генерала грамоту получал. Ну а в колхозе он конечно лучше всех все знал, лез везде, указывал всем. В политике все понимал. Иногда до того договорится, что кажись, посади его президентом и сразу жизнь направится. А президентом он часто себя представлял. Сядет важно и начинает говорить…. Он бы всех богатых под корень извел, всех политиков сослал на Магадан, ну а у колхозников опять бы паспорта отобрал. Нечего им в городе делать, пусть в навозе ковыряются. Всех певцов – в Сибирь, пусть там поют на морозе. Военную дисциплину ввел бы в стране. Всех бы к ногтю прижал. Ходили бы, да оглядывались по сторонам. Но… бодливой корове Бог рога не дал.

Живет Алеша в деревне, работает и все бы ничего,  да опять цены на все подниматься стали. Хозяин сильно беситься начал. На всех зверем поглядывает, будто виноваты они. А люди терпят, а что делать – привыкли.

Раз принес хозяин домой газету. Давай читать ее громким голосом. Читает, да через слово матерится. Так никто ничего и не понял. Только прочитал он газету, сразу бросил ее на пол и давай топтать. Топчет и приговаривает: «Сволочи, сволочи!» На другой день он калитку, что со двора ведет, пинать начал. До того допинал, что с петель слетела. Потом Алеше навешивать заново пришлось. К вечеру бригадира оттащили от сторожа,  совсем забивал бедного. Домой-то пришел вроде спокойный, а все равно семья опасалась.

Среди ночи хозяин вышел на двор. Алеша забеспокоился, что-то нет его долго. Вышел на крыльцо – нет мужика. Глядь, а калитка открыта. Знать на улицу убежал. Алеша за ним. Бегал, бегал, нет его нигде.

Утром уж узнали: решил бригадир порядок навести, да и сунулся к молодежи, а те гуляли в аккурат. Заскочил он к ним и как обычно давай орать. Слово за слово, драка и разгорелась. Ну и кончили мужика. Пострадал за злость свою нетерпежную.

Опять Алеша в пути, идет по лесам и полям. Идет и думу думает.

– О сколько злости было в этом человеке. Никого вокруг себя и не видел. А в себя-то и посмотреть боялся. Пусто там было, пусто. Нет ничего, одна злоба. А пустого ничего и не родится, ни любви, ни добра, ничего. Вот и мучится такой человек,  и других мучает. Не верит он ни во что и, прежде всего в себя не верит,  вот от безверия и получаются такие…

***

Михаил проснулся и не сразу понял, где находится. Комната, обставленная старомодной мебелью, половики на полу, на тумбочке старый цветной телевизор. Да он же у брата в гостях. А где же бухгалтера?

Из кухни слышался голос Натальи, она за что-то ругала Коляна. Вот он и сам заглянул в комнату. Увидел, что Миша проснулся и заговорчески подмигнул. Они вышли во двор. Небольшой морозец градусов пятнадцать приятно холодил кожу.

– Ну что, Миш, опохмелимся?

– Коля, хорош! Определиться надо. Ты вот мне скажи, что случилось? Что, действительно в деревне ни связи, ни электричества нет? И выехать нельзя?

– Ну конечно.

– Тогда, братан, подожди. Надо оглядеться и потом, что-нибудь придумать.

– А что придумать?

– Ты знаешь, я последние годы по-другому на жизнь смотрю. Самое главное в жизни, что?

– Что?

– Деньги, братан.  Деньги – это все! Только их заработать нужно. Вот подожди, я до обеда осмотрюсь, и что-нибудь придумаю. Надо спешить пока меня не опередили.

Наталья удивленно смотрела на мужчин. После трехдневной пьянки братья впервые выглядели серьезными и задумчивыми. Не стали даже опохмеляться.

К обеду Миша придумал. Он собрал небольшое совещание. Наталья по такому поводу постелила новую скатерть на стол и сидела, подперев, подбородок руками. Колян сидел, опустив руки на колени, и немного сутулился.

– Так! – Миша оглянулся на дверь, закрыта ли, – Вы знаете, что в деревне все пьют…

– Опять про водку, – вздохнула Наталья.

– Так вот. Ближе к делу. Мы скупаем всю водку, весь спирт и все вино, и даже самогон. У меня денег хватит. Потом поднимаем цены и получаем прибыль.

Наталья с Коляном недоверчиво переглянулись.

– Не усмехайтесь, все просчитано.… Вот вам, нужен новый импортный телевизор? А тебе, Наталья, шуба не нужна? И на Урал тебе, Коля, хватит.

Коля с Натальей сидели оглушенные. Они никогда не занимались коммерцией, и откровенно говоря, побаивались. Да, что еще соседи скажут.

– Не боись! Я все беру на себя. Все сделаю по закону. Если, что – валите все на меня.

Михаил раскрыл мужскую сумочку и начал выкладывать деньги. Вскоре на столе красовалась целая куча рублей и долларов.

– Вот видите! Так, что все получится. Сейчас мы с Коляном пойдем к участковому, а ты Наталья никому ни слова.

Милиционер с семьей жил в двухквартирном типовом доме. Миша культурно постучал в дверь, после приглашения они вошли. После знакомства, Миша с Табакеркиным удалились в другую комнату и минут двадцать разговаривали. Сквозь двери было слышно, как сначала милиционер от чего-то отказывался, потом все-таки согласился.

Михаил вышел довольный, он по-свойски похлопывал Табакеркина по спине и радостно улыбался.

– Все, Коля, пошли. Мы все решили. У нас все будет по закону. Правда, по закону? – Миша наклонился к милиционеру.

Тот поспешно закивал. Правда, правда.

Со двора Колиного дома выкатил джип и понесся по деревне. В машине кроме Миши сидели милиционер и задумчивый Колян.

***

А в клубе сидела молодежь призывного возраста. Дышалось. Отопление  было разморожено. Молодежи было немного – человек двадцать. Перед рядами уверенным армейским шагом ходил подполковник в отставке Скарлыгин.

– Товарищи, вы все будущие солдаты. Вы должны понимать значение дисциплины. Вооруженные силы в моем лице собрали вас для выполнения серьезной задачи – обеспечение порядка и сохранение законной власти во вверенной мне деревне.

Кто подполковнику вверил эту деревню, и кто уполномочил его на какие-то действия по наведению порядка – осталось тайной.

После того, как Скарлыгин с зятем прикончили весь самогон, подполковник огляделся, встряхнулся, вспомнил, что он бывший военный и приступил к выполнению плана. План он держал ото всех в тайне, тем более он мог под воздействием обстоятельств измениться. Сначала в сельской администрации, он достал списки призывников, потом час сидел, выписывая повестки. Подписывался Скарлыгин просто – уполномоченный по ОП (особому положению) подполковник Скарлыгин. Даже без печати, повестки действовали.

– Товарищи, все сейчас понимают бедственное положение страны, поэтому я приказываю, – голос военного стал властным, – сохранять спокойствие. Вы должны выполнять только мои команды.

Подполковник говорил еще полчаса. Он сначала пугал внешней угрозой, затем внутренней, закончил же, как настоящий политик – лестью.

– Государство и Родина надеется на вас ребята, вы оплот Отчизны. Вы будущие герои….

У многих призывников мелькнула мысль: « Чечня?» Но о Чечне подполковник не говорил. Многие так ничего и не поняли. Знали, только, что завтра им всем надо быть в клубе в десять ноль-ноль.

Скарлыгин снова сходил в администрацию и лестью, но больше угрозами вытянул сведения об отставниках. Оказалось в деревне живет три офицера запаса и два прапорщика, остальные рядовые. Негусто. Но ничего и таким подразделением можно навести порядок. А что потребуется, Скарлыгин не сомневался.

Офицеров  Скарлыгин обошел лично. Объяснил им ситуацию, они все поняли и согласились встать в строй. Рядовым запаса подполковник выписал повестки, по ним они должны были явиться к девяти тридцати утра в деревенский клуб.

Все складывалось как нельзя удачно. Скарлыгин великолепно выспался, сделал зарядку, умылся, и плотно позавтракав, пошел в клуб. В зале сидело человек сорок. Бывшие солдаты увидев Скарлыгина, стали возмущаться, но офицеры быстро навели порядок. Время приближалось к десяти часам. В зал клуба стали заходить жители деревни. Их становилось все больше. Что такое? Подполковник занервничал, желваки заходили по скулам. Он скорым шагом направился в кабинет заведующего. Закрыто. Ах, гад! И ничего не сказал. Что он тут придумал? Кино, что ли?

Но никакого кино не ожидалось. Оказывается, это коммунист Стешин подсуетился  и столковался с завклубом, о том, что снимет на два часа зал для торжественного собрания.

Началась неразбериха, все рядовые запаса, офицера, зеленые призывники перемешались в толпе, и безуспешно подполковник старался навести порядок.