Фальшивый джокер

Пацан затолкал палец в нос почти до упора! Как говорится, до характерно щелчка! А рот разинул так, что если рядом стоять, то желудок можно увидеть. Саллик уже даже начал кивать. Но более близкий к земле Ферг аж подпрыгнул, правда придержав висевшие за спиной лук в саадаке и колчан, заорал пьяно:

– Да ты сдурел! Да ей цена от силы крона! Да и то чересчур щедро. На базаре рупей сорок если очень повезёт. Нормально тридцать. Мелкая недоенная тёлка. Вымя маленькое, даже не видно, такую не раздоишь, хоть сутками мацай. И порода не местная.

Аграрий почесал задницу, которой и затеял аферу, хотя ведь почти выгорело. Но не сдался. Изрёк степенно:

– Вымя большое, просто шерстью скрыто. И эта порода очень удоистая. Четыре ведра молока в день!.. Это если кормить плохо. А вообще пять. И даже шесть. И вес нормальный. Тыща фунтов! Но вам же не на мясо, – глянул на пастушка, спровоцировал его кивок. – Так ведь? Вот! Пастух разбирается. Скину немного… Три кроны.

– Какая нахрен тыща?! Хорошо если четыреста фунтов. И столько молока даже твоя жена не даст. А с этой в день ведра полтора, ну два, потом, не скоро. Сорок рупей, – махнул рукой башмачник. – Не умею я торговаться.

– Две кроны, – расплылся в улыбке тороватый крестьянин. – Я её сам за две без таньги купил.

– Да чёрт с тобой, – усмехнулся Саллик. – Бери крону и радуйся выгодной сделке.

Не взял. Унёсся к стаду, там выбрал какую-то корову, начал тащить, вопя на весь луг про тактико-технические характеристики крупного рогатого скота. Пацан повесил кнут на плечо и потянул освободившуюся руку к заднице. Даже в штаны затолкал. Даже удивил покупателей, просто почесав. В это время предмет сделки повернула голову и человеческим голосом тихо сказала, ещё и на стункском языке:

– Он меня поймал. Я вообще не его. Работорговец и насильник.

Саллик постарался не разинуть варежку. И сделать глаза не такими выпученными. Глянул на удивившихся, но не особо, друзей, которые явно сказанное не поняли, но речь услышали. И они поняли, что проницательный командир понял это куда раньше них. Хотя любой бы понял, если бы не был пьяным. Был добрым. И смотрел на происходящее может более свежим, чем у них взглядом.

Хозяин приволок корову, начал трещать про цены и различия. Но Саллику это нафиг не сдалось. Хотя решил пока решить дело миром, но и не беря деньги у толкнувшего казённый инвентарь географа, тем более взаймы. Изрёк:

– Рупь. Последняя цена.

– Ээээ… так не торгуются! Ты цену поднимаешь. Я опускаю. Так и сговариваемся. А твоя предыдущая цена была крона. Так что полторы! – слегка офигел продавец.

– Рупь.

– Да ты издеваешься?! Люди добрые! Вы посмотрите на этого нахала! Все свидетели! – очевидно не переходя дозволенные при торге границы взвился крестьянин, указав на пастушка-свидетеля, а потом допустил ошибку. – Да ты в коровах не разбираешься! Зачем благородному сэру тёлка? Ты её для любви что ли покупаешь? А на шлюх денег нет! Только на раз, а тут своя много лет под боком травку щиплет. И жениться не надо. Или жениться хочешь?! Ха-ха-ха!

Саллик вспомнил, тем более напомнил добрый человек, что он теперь благородный рыцарь, молча хорошо поставленным ударом в челюсть отправил наглеца в нокаут. Достал из кошеля монету в полгроша, красиво бросил рядом с картинно разбросавшим руки и ноги продавцом. Разрезал кинжалом верёвки, мотнул головой спасённой и, уже уходя, сказал пацану:

– Учись торговаться. В жизни пригодится… Как в анекдоте. Привет, Пятачок! Привет, Винни! Чудный день, Пятачок! Прекрасный, Винни!.. Так слово за слово Пятачок и получил звезды.

Вышли на дорогу. Саллик потрогал прикольное мягкое ухо тёлки, сказал на стункском:

– Рассказывай. Я Саллик. Сэр Сал бин Ив. Бродячий рыцарь и много чего ещё. И лучше на более распространённом языке.

– Я Нарра, стунка. Фея. Садовница и цветочница. Другие языки не очень знаю… А уж в этом теле… Мысли путаются. Говорить даже на моём трудно. Не привыкла ещё, – ответила тёлка на стункском. – Меня несколько часов назад джинниха превратила… Я… Я дура! Шла я в Гантаскан, там поискать заработок и развлечения, да и дальше идти. Нашла. Приключения. Ой, как же дальше быть? Встретила джинниху.

– На восток шла? Блондинка в голубом? – спросил очевидное и невероятное Саллик. – Погоди я друзьям переведу. Это Ферг и гном Барбак.

Перевёл, и дальше переводил, очень неслабо удивив друзей. Барбак даже пробормотал не по делу:

– Ты знаешь стункский? Из белков его мало кто знает. Феи немного на белкском говорят, хватает. А все языки не выучишь. Стункский сребры знают… и златы… погоди-ка, – гном остановился внимательно уставился в глаза улыбавшегося бангянина, тряхнул головой. – Фиг поймёшь… Скажи, что все сребры и златы тупые напыщенные свиньи… хотя… Хватит с нас высших надрас на квадратную версту… И любой из них тех разбойничков выпотрошил бы не рискуя головы лишиться…

– Нет, – ответила Нарра. – Рыжая, симпатичная, в красном, шла на запад… Ну и я попросила её из вежливости дать мне что-нибудь простое и мне не очень нужное. Сигарку. Нельзя у джиннов просить то, что сильно хочешь или нужно, точно обманет и поиздевается. Но и ненужное просить нельзя, оскорбится. И ничего не попросить тоже чревато. А я редко курю, последний раз когда зомби напал, и я его убивала. Потом руки дрожат и хочется напиться. Она перенесла и дала мне огромную коробку… Потом мы говорили, идя рядом… А потом я… сдуру… сказала… даже не помню по какому случаю, что я красивее неё… Ну и мы поругались… И она обратилась в свой основной образ… Как только маны на всё хватило, сильная очень… И меня в корову превратила… В тёлку. Я ещё… девственница и молоко не буду давать… Так что и такой пользы от меня, сэр Сал, не будет.

Саллик показал коробку сигар, получил кивок и выразительный взгляд. Раскурил сигарку и сунул в рот корове. Потом и себе в рот её же сунул, усмехнувшись, что… нет, даже не брезгливость… просто оригинально. Ну и не две же в руках держать, а тёлка как мультяшный мафиози не могла сигару во рту гонять, да ещё и говорить. Начал думать, мощно. Для поддержания беседы, да и может мысль проскочит, уточнил:

– Молоко коровы дают после отёла, если я хоть что-то смыслю в сельском хозяйстве.

– Ну я же превращена. Навсегда!.. Там колдовство. Говорили мне, что опасно девственнице по дорогам бродить… Но я не думала что в ТАКОМ смысле! Я же хоть пользу смогла бы приносить. Может и с тобой… идти… хотя зачем тебе молоко… Но можно было бы хоть найти ту джинниху и уговорить заменить молоко на вино… А так… О! Что мне делать?! Меня же на мясо отправят! – заплакала несчастная.

– Так. Без паники. Найдём выход. Ну и сама посуди, понравилось бы тебе, если бы всякие тебя за… грудь дёргали?.. В крайнем случае будешь цирковая корова. Ты падаешь всё ещё медленно? Номер, как в анекдоте, говорящая корова, которая ругается когда её сбросят из-под купола… И мех у тебя классный. Почему кстати?

– Дааа, – проревела бедняжка. – Я же осталась феей воздуха… Оооо! Я смогу и зомби убивать! Может и тебе сгожусь… А дёргать. Иначе всё в другом теле воспринимается, как положено для него. Хотя я как бы не совсем голая. Длинная шерсть. Джинниха сказала, что если она глупую девственницу голой даже в новом теле оставит, то её златы не поймут. Типа нельзя унижать жертв… так мелко… и мелочно… Ну и я спорила, что красивее неё и стала страшной коровой. Мы же не об одежде спорили, и не о… том что надо закутываться в ткань, не о скромности и приличиях… Я и сама была… часто говорили, вызывающе одевалась. Я знаешь какая красивая былааа… – опять расплакалась.

Саллик шёл, думал, разрабатывал план, пил вино, курил и давал курить тёлке. Дал и вина для проверки, и потом час шла заторможенная тёлка, выполнявшая любые разумные приказы. Сама без вопроса сказала, что под такими чарами нельзя самоубиться или сотворить что-то абсолютно противоречащее принципам. Говорили ещё о разном.

Уже к вечеру, подходя к воротам небольшого города с высокими постройками за высокими стенами, и с кучей трепещущих над домами флажков и торчащей зеленью, сказал друзьям:

– Блондинка в голубом несомненно джинниха. Она ждёт меня для… да уж… я не жиголо и не альфонс… И она даже за такое безобразие с моей точки зрения, Нарру обратно в фею не превратит. Так что буду обдуривать. И вы, друзья, подыграйте… Хотя один пойду. Но мало ли как пойдёт.

– Любовь со златами очень почётна, – вздохнула Нарра. – Это им не к лицу водить любовь с белками, с которыми есть любые другие дела… Но я… если вдруг… Умоляю… И я… Я клянусь Великой Клятвой, что буду твоей и, помня о моей ужасной просьбе и твоей жертве, не буду возражать, даже буду требовать, что бы ты любил и других красоток! При любом исходе!

– Зачем так… странно?.. – улыбнулся Саллик. – Разберёмся с этим… образом. Потом уж сговоримся. Не надо клятв, тем более опрометчивых и… великих.

– Я уже поклялась! – аж набычилась тёлка. – Я не могу наложить могучее заклятье смерти в случае нарушения, да и очень мало кто может, и очень редко. Но я клятву не нарушу!

Саллик только рукой махнул, вспомнив, что стунки глуповаты. Ну и не до чепухи пока. Сначала спасти дурочку надо. А то ведь клятва коровы быть его до гроба, как-то странно звучит. Хорошо хоть слово "только" забыла. Можно будет подыскать бычка симпатичного… И не ржать, что уже чуть до сводничества для крупного рогатого скота не дошёл.

Прошли через пригороды, обнесённые частоколом со рвом – китай-город, и укрепление китаем называется, с улыбкой рассказал друзьям Саллик – прошли по подъёмному мосту к западным городским воротам.

Пижонский город!      Стражники в прям сверкающих белых мундирах наподобие гусарских, со шнуровками, причём и на лампасах, скрестили алебарды и правый сообщил высоким голосом:

– Куда с коровой? Хлевы и сельский рынок ты прошёл. А ну нарезай отсюда!

И всё бы ничего, но вся компания, даже немного успокоившаяся и смирившаяся тёлка, расплылась в улыбках. Правый стражник был очень толстый. Прям как шар на довольно тоненьких ножках. В гусарском мундире! А левый был очень тощий. Неужели так подобрали для приемлемой средней массы поста?

Прекратив корчиться от сдерживаемого смеха Саллик сказал:

– Я сэр Сал бин Ив из Жебуркана. Мне надо встретиться с красивой и формастой девицей в голубом брючном костюме, очевидно не так давно зашедшей в ваш город…

– Брево, – подсказала Нарра, которой командир сказал пару слов вставить, чтобы пропустили.

– Брево. Это мои оруженосцы и чистая и воспитанная домашняя любимица, тёлка Нарра.

– Ну ты и затейник! Дама сказала, что в самом дорогом отеле напротив ратуши ждёт жиголо в синем. И нас позвала зайти в полночь, смеясь, что жиголо слабак. Но ты настоящий затейник! Ты не только дам обслуживаешь, но ещё и с коровой! Ха-ха-ха! Но в город эльфингов с даже самой ЛЮБИМОЙ коровой нельзя. Гони рупь за вход и пошлину как высококлассный жиголо, и проходи. А этим любовникам обратно через мост и в хлев!.. Эй! Мы тоже идальг…

Саллик, уже начав немого втягиваться в тяжкое бремя сэра, начал бить! Сначала просто вырубил не выёживавшегося, хотя радостно ржавшего дрища слева. А затем с удовольствием провёл серию ударов в шарообразное пузо правого. Отлично пошло! Особой пикантности придавали громкие извержения газов при каждом ударе. За воротами ржали и стонали от восторга несколько свидетелей расправы над защитниками города.

Саллик прошёлся по поверженным противникам, оставив на них следы, бросил рядом гривенник, должно по идее хватить за вход четверых. За воротами какой-то эльфинг сообщил, указывая рукой и без того понятное направление:

– Я напишу картину этого взятия ворот! Жаль, звук передать нельзя. Вход и выход для артистов и творческих личностей бесплатный, а ты несомненно к таковым и относишься. Ну и не бойся – хотя по лицу вижу, что не боишься – стражники нанесли оскорбление.

С роскошного балкона на процессию из трёх оригиналов с бутылью и коровой смотрела джинниха. Не в голубом. А в чёрном обтягивающем брючном костюме из тонкой кожи и в сапогах на высоких каблуках. Ну прям как звезда фильмов для взрослых, только плётки не хватает. Саллик мысленно сплюнул и немного поклонился, подумал, что джинниха вполне могла бывать в его родном мире Бангет и оттуда набраться таких забав, хотя и фиг его знает какие забавы для взрослых проказниц есть в Пунгете.

Зашли в зал ресторана на первом этаже, оттолкнув пытавшегося возражать швейцара. Метрдотель тихо завопил: