Фунги и Фенги. Включая «Хроники Пи-14»

«Мда…» – продолжил Тордгуаль, предложив мальчику ещё одну кружку отвара, слитого с самовара – «Я всего лишь хотел сформулировать…»

«Цель?!» – снова выпучил глаза Сумасшедший.

«Да.» – сказал Тордгуаль и поставил чашку на столик – «Цель. Я прожил долгую жизнь и достиг множества целей, но впервые мне сложно сформулировать новую. Поэтому я решил обратиться за консультацией к вам. Свободному, новому человеку. Независимому королю, который перестал чем бы то ни было управлять…»

«Я по-прежнему управляю своим телом и веду свои порядки во Флюгштюке!» – возмутился король.

«Мда…» – заверил Тордгуаль – «Вот и я об этом. Истинная свобода. Без ответственности. Я тоже устал от ответственности и решил держать её лишь пред этим маленьким фунгом» – указал он на Бэ Дина.

«Хм…» – фыркнул король – «Так значит вы,.. как вас зовут?»

«Тордгуаль.»

«Тордгуаль! Что за дурацкое имя!»

«Так назвала меня мама.»

«К чёрту вашу маму.» – отмахнулся король – «Так значит, вы поняли, как оно устроено?»

«Что – „Оно“?» – спросил Тордгуаль.

«Ну оно… Поняли, короче, что вы жили неправильно, и как надо правильно.»

«Хм…» – протянул Тордгуаль и уставился на вновь взятую чашку отвара – «Даже не знаю, верно ли понимаю вопрос. Я приехал из ВОТФ».

«Что за фотф?» – выпучил глаза Сумасшедший.

«Всепланетарное Образование Трудящихся Фунгов, теперь мы… Вернее, они, называют себя так, и я думаю, неровен час, когда они снова переименуются, покорив очередную страну. Идеологией и флюгдониевым кулаком. И меня на старости лет это удручает.»

«Ах эти… А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!» – залился смехом король. Тордгуаль смутился.

«Эти красно-белые ублюдки никогда не завоюют Долину. Она свободна, а значит, боеготовна, как никогда.»

«Вот как…» – заинтересовался Тордгуаль – «Ну да, тогда цель… Тогда наша с Бэ Дином цель – обосноваться в долине, потому что мы тоже притомились уже от красно-белых религиозников.»

«Вроде, они далеки от религии? Хотя да, этот Ска – фактически, словно бог на земле» – проговорил спятивший король.

«Я сам работал на него. На Ска. Но потом постарел. Призадумался. Вспомнил. Представил. Подумал. В общем, проанализировал, короче» – сказал Тордгуаль – «Да, мы бы хотели с Бэ Дином просить вас нас приютить.»

«Вы – благородные люди?» – спросил король.

«Что?» – переспросил Тордгуаль.

«Я говорю: „Вы благородные люди?!“» – выпучил глаза король.

«Я бывший кучер. А это сын Лорда.»

«Кучер может выносить мой ночной туалет. А Лорду дозволяется жить в Главном здании. Таковы условия пребывания.»

Немного шокированный, за неимением лучшего, Тордгуаль согласился, внеся уточнения, что Бэ Дин утратил свои привилегии после революции, что, однако, не как не повлияло на предложенные королём условия.

Город Яваарсаан давно потерял былое величие государственной столицы. Когда Моккадан рехнулся после прочтения очередного внушительного фолианта, первым делом он раздал подданным оружие, во множестве доступное ранее лишь государевым людям: каждый подданный мог теперь защитить себя сам, и государевы люди были недовольны. Затем он отменил государственную собственность на жизнь фунгов, и тем самым предал забвению закон, воспрещающий фунгам самоубийство. Некоторые тяжелобольные фунги, мучения которых не снимали уже ни одни известные и дефицитные вещества, получали избавление от страданий, а религиозные деятели были недовольны: по их убеждениям, фунги должны были страдать. После этого король отменил Закон о моральной собственности на самок фунгов и разрешил им то, что осуждалось и порицалось тысячелетиями – официально оказывать услуги сексуального характера за деньги. Когда короля окончательно прозвали сумасшедшим, а сообщество стало атомарным, флегматизированным и свободомыслящим, король сделал последний шаг, на который ещё хватало его ускользающей в таких обстоятельствах королевской власти: король полностью разрешил употребление, производство и продажу любых веществ.

Улицы Яваарсаана заполнили хоругвеносцы, реднеки, государевы люди и толпы поживших в поклонении королю всю жизнь фунги. Они безуспешно кружили марши вокруг Флюгштюка, пока новая народная милиция во главе с новоизбранным шерифом не обратилась с вежливым воззванием, после которого по привычке безоружные возмущенцы сочли разумным разойтись.

Так Моккадан утратил всякую власть, его внушительный дворец превратился в пустующий музей, а общество без капли фунгской крови радикально и быстро сменило свою многовековую пирамидальную структуру.

Старомыслящему человеку могло показаться, что государство Фегурийской Долины прекратило своё существование: ни один фунг более не нуждался в крышевании государственным специально обученным человеком и имел шанс самостоятельно защищать свою жизнь и имущество. Ни один фунг более не мог быть принужденным работать на государева человека в качестве повинности. Ни один государев человек не осмеливался собирать дань за крышу и за запаковывание убитых при разбое фунгов в чёрные мешки. Ни один государев служащий более не мог позволить себе иметь тайный доход с торговли веществами, которое государство запретило, взвинтив их цены до небес, поскольку теперь ни одно вещество не превышало в стоимости килограмм чёрного флюгдония.

Ни одна самка фунга более не считала зазорным и не поддавалась осмешкам или порицанию, оказывая самоотверженный сервис, хотя по-прежнему оставались благородные кланы, в которых к этой профессии относились скептически.

Уровень преступности стал незначительным, поскольку главный преступник, левиафан, выступающий всегда на стороне других преступников против добропорядочных подданных, пал и самоустранился.

Общество стало атомарным и собиралось с низов. На удивление реднеков, фунги не поубивали друг друга, а напротив, сделали общество более флегматичным и уважительным, фунги не утратили мощь, употребляя безудержно всё подряд, но количество преступлений, совершаемых ранее в попытках добыть вещества, стало равным нулю, фунги не развратились, сохранив семейные и клановые ценности, хотя к огромной, ранее жившей в тени прослойке самок фунгов отношение изменилось, и, что было для реднеков удивительнее всего – ни одного из них не посетил государственный врач с предложением самоубиться.

Деньги, сэкономленные в виду отсутствия государевых нахлебников, свободные граждане Долины направили на благоустройство долины, и хотя мрачные стены музея Флюгштюка оставались мрачными, улицы, парки, аллеи, пруды, леса, долины, поселения и достопримечательности по всей Фегурийской Долине от Матууна через Новый Ант и до самого Яваарсаана приобрели примечательный, ранее не виданный образ: чисто, функционально, в рабочем состоянии, достойно и без лишнего коррупционного пафоса, живо, весело.

День, когда короля нарекли Сумасшедшим стал неформальным праздником нового общества свободных фунгов, некоторые из которых всерьёз озаботились надвигающейся с юга красно-белой орды мощнейшего государства фанатика Ска.

Среди них был беглый Флуг. Когда ему удалось сбежать с рудников Берга, он провёл несколько лет в Долине у горы Хиваладдан, организовав там неплохое предприятие. Всякий отчаявшийся найти или сделать канделябр фунг долины приходил в настоящий «Мир Канделябров» Флуга. В этом мире были канделябры любого вида и типа. Одиночные, двойные, тройные, семеричные, резные, строгие, роскошные и бедные, из чёрного флюгдония и даже из розового. Бизнес шёл как никогда хорошо, пока в «Мир Канделябров» не зашёл представитель красно-белой чумы и не национализировал всё в пользу вторгшегося государства, а Флуг не вынужден был отправиться севернее.

Флуг засел в Матууне – городе рыбаков и торговцев. Когда он прослышал про безумства короля Моккадана, он первым делом открыл увесистую зелёную бутылку со сброженным виноградом.

Хорошенько надравшись, он вышел на улицы города, продуваемые свежим северным ветром.

Тем временем Ска расхаживал по своему внушительному кабинету и диктовал секретарше, отбивавшей каждое слово ударами печатной машинки:

«Государство – есть единственно возможная форма существования фунгского сообщества. Точка! Нет, просто символ, „точка“! Да.»

Вспотевшая и немного нервированная секретарша поёрзала и продолжила набирать нетленные слова предводителя трудящихся фунгов:

«Поскольку большинство фунгов слабы и плохи» – Ска уставился вдаль и продолжил – «следует незамедлительно дать им свободу трудиться во благо отечества, защитив их. Государство берёт на себя функции защиты. За это» – Ска развернулся и побрёл в противоположном направлении – «За это… значит… Нет, „значит“ не надо писать! За это государство трудящихся фунгов планеты Пи-14 взимает плату: 10 процентов на содержание армии. 10 процентов на содержание чиновничьего аппарата. 10 процентов на содержание меня, Верховного Главного Командующего и Высшего Предводителя, Представителя и Гаранта всех земель Государства! 10 процентов на идеологию и мотивацию и 10 процентов на содержание инфраструктуры, новые заводы, параходы, поезда и прочее.»

Ска набрал воздуху в грудь и выпалил дальше:

«Всё остальное! Всё, до копейки! Остаётся у трудящегося народа. Это справедливо. Это неизбежно верно. Это прозрачно. Кхм…»

«„Кхм“ писать?» – спросила скурпулёзная секретарша.

«Нет!» – ответил Ска – «Это внушает чувство уверенности в будущем. Это гарантирует отсутствие паразитов.» – живот Ска заурчал. Ска подошёл к мини-бару, налил стакан коньяка и, опрокинув его, продолжил, свободно жестикулируя:

«Значит, а, паразитов… Вот! Нет, «вот» не надо писать. Продолжи так: «Вместе с этим, жизненное пространство на планете слишком ограничено. Есть несчастные фунги, ещё не узнавшие о свете Ска. В Фегурийской Долине по-прежнему творится не пойми что, а в Долине пред Хиваладдан добиты ещё не все зажиточные меркантильные… Паразиты, в общем. «В общем» писать не надо. Паразиты…» – едва заметно пошатываясь Ска добрёл до мини-бара вновь.

После того, как стакан снова был полон, Ска подошёл к секретарше. Поднял её с кресла за волосы, наклонил над пишущей машинкой, задрал юбку, спустил себе штаны и через некоторое время закончил с ней все дела по завершающей главе нового тома своего собрания сочинений.

Флуг скользящей походкой устремился к набережной.

«Покайся, ибо грядёт!» – возникла перед ним ошалевшая фигура фунга.