Тёмная материя

– Пожалуйста, открой, – попросила она, и вызов в глазах сменился растерянностью. Сергей направился как бы к двери, между делом обняв и поцеловав девушку. Маша приняла поцелуй, а после спросила: – Зачем?

– Хочу.

– Я замужем, ты же помнишь. Выпусти, мне надо искать Илью.

– Немножко поздно.

– Что?

– Никуда ты сейчас не пойдешь. Дофамин от губ побежал прямо в мозг. Раз, два, три, и нейромедиатор заработал. Ты чувствуешь прилив крови к голове? Вот легкое головокружение и учащение сердечного ритма. Появились напряжение в теле и теплота внизу живота, заставляющая дышать чаще и глубже. Дзынь, и пробудилось желание. Вот оно растет. Ты уже не хочешь уходить, ты медлишь, и разум борется с желанием, и желание через секунды победит. Дзынь, и ты невольно облизала губы, словно хочешь влаги, но желаешь ты другого. Дальше я возьму тебя на руки и отнесу на диван. Ты будешь послушна и позволишь себя раздеть. Мы проведем в постели следующие два-три часа, а потом, если захочешь, поедим в ресторане.

Угрюмов накинул на плечи рубашку из отменного белого шелка, сравнимого со снегом неприступных гор, правда, чуть мятую спереди.

Маша тоже одевалась, сидя на диване, медленно, словно в полусонном состоянии. Она приподняла осторожно ножку, собрав из чулка колечко, набросив его на тонкие пальчики узкой ступни, раскатывая к полоске шелковых трусиков. Приподняв бедро с простыни, она открыла к обозрению обнаженный полукруг безупречной задницы, заставив Угрюмова сглотнуть. Дотянув колечко до надколенника, покрыв полированный блеск кожи черной лайкрой, запуталась, разбирая пальчиками сбившиеся морщинки ткани. Она приподнялась, пересев и повернувшись боком, опустив ногу на пол и приподняв другую. Вытянув ее вперед, носком вверх словно копье защищающегося гоплита, растянула лайкру до основания ноги, а затем, встав с постели и покачав бедрами, натянула колготки, подтягивая вверх, повернувшись спиной к мужчине.

Угрюмов снова почувствовал желание, но понимая, что не светит, отошел в сторону, застегивая рукав.

– Это последствия гормонального всплеска. Похмелье, если можно так сказать. Возможно, ты чувствуешь пустоту и сожаление, но это скоро пройдет. На смену заступит ровное ощущение счастья и удовлетворения, а чувство вины перестанет беспокоить. В следующий раз сожаление даже не наступит. Поехали в ресторан. Я же к тебе собирался, а ты сама приехала.

– Следующего раза не будет. Я виновата перед мужем. Он пропал, а я вместо того, чтобы искать, изменяю с тобой.

– Ты любящая женщина, отдалась своим чувствам. Ты не виновата.

– Мне тогда то же самое говорили, но я знала, что виновата сама. Тогда, в десятом классе. Со мной работали лучшие психологи, и я почти забыла тот случай. Ты заставил меня вспомнить. Я точно так же чувствовала себя тогда. Мне понравилось, но было стыдно. Я чувствовала себя хорошо, но чувство вины и ощущение неотвратимо грязного поступка преследовало меня. Я напилась на вечеринке. Все другие девочки ушли, а я осталась. Очнулась от того, что незнакомый парень лежал сверху и пялил меня. Потом его сменил другой, а за ним следующий. Они приходили снова и снова, одноклассники и незнакомые. По несколько раз. Потом я сменила школу, и отец нанял психологов. Я забыла тот вечер. А сегодня вспомнила.

Девушка оделась и подошла к выходу.

– Открой, пожалуйста, – попросила она спокойно, но чуть дрожащим голосом.

Угрюмов, ничего не говоря, выпустил ее, какое-то время стоя в задумчивости перед дверью. Вдруг, что-то вспомнив, он метнулся к шкафу, чуть не выдернув, открыл ящик, взяв в руки бархатную коробочку под ювелирное украшение. Сергей выбежал из подъезда, выскочив на дорогу перед уезжающей машиной Маши, а затем запрыгнув в салон.

– Подожди. Я хотел показать тебе это. – Сергей вытянул руку с коробочкой, доставая кольцо. – Вот, для тебя под заказ сделал. Эскиз мой. Такое ты во сне видела?

Маша, остановив машину, но не глуша мотор, уставилась колечко, чуть прищурив глаза. Золотое, отлитое, с фигуркой ангела, сложившего крылья, отражало крохотной звездочкой солнечный лучик.

– Странно, но я до сих пор помню его во всех деталях. Эти резки на крылышках. Вот этот обвод. – Девушка посмотрела на Сергея с какой-то жалостью и сожалением. – Почему ты тогда не остался со мной? Разве ты счастлив? – Маша перевела взгляд на лобовое стекло, словно увидев что-то дивное. Угрюмов посмотрел в ту же сторону. Человек с маской на лице стоял перед машиной, направляя дуло автомата. Секунда на размышление, и Сергей навалился на девушку телом, прикрывая собой. Десятки раскаленных штырей вонзились в него обжигающей болью. Расстреляв автоматный рожок, мужчину выволокли, небрежно сбросив на асфальт.

– Слышь, Косой, он еще жив. Надо было в рожу стрелять, – проговорил тот, что стрелял. – В рожу нельзя. Заказчик просил привезти башку целой, вот этой саблей отрубленной. – Напарник стрелявшего держал саблю в руках, украшенную рисунком райских птиц, скрывшихся в завидках виноградных лоз. – Он из наших, кажись! – выкрикнул киллер с саблей, наклонившись над жертвой, примеряя удар. – Точно, наш. Как же я его не просек? – Первый присел на корточках перед лежащим, осматривая раны на теле. – Думаю, чего его пули не берут? Слышь, ты держись, братан. Не почувствовал сразу, что ты наш. Тебя Хохлов заказал, если что. К нему предъявы кидай. В машине жена была? Нехорошо получилось. Еще раз извини и прощай.

Бандиты скрылись, оставив Угрюмова лежать на дороге. Прохожие подходили к месту расстрела, и кто-то вызвал врачей. Незнакомый мужик с бородой что-то кричал в лицо, но Угрюмов, хорошо слыша звуки, не понимал их смысла. Он, превозмогая боль, смог сесть и, перехватывая руками за открытую настежь дверь машины, поднялся на ноги. Шатаясь и неловко приседая на одно колено, он дошел до Маши, надеясь убедиться, что она жива. Распахнув уходящему миру глаза, Маша застыла в сползающей неудобной позе, надрывно дыша простреленной грудью. Угрюмов, ужасаясь обилию крови, импульсами вырывающейся струйками из двух оставленных пулями ран, растерянно наблюдал со стороны, ничего не предпринимая. Девушка попыталась приподнять руку, направив взгляд на лицо мужчины, вдоль всего лба которого размазалась кровавая полоса, склеивая короткие волосы растрепанной челки. Маша неслышно прошептала что-то, оставив навсегда в тайне последние слова, и ее голова безвольно упала на грудь. Сергей прикрыл ладонями раны, останавливая кровь, пытаясь выкрикнуть имя девушки, но звуки застряли в горле, позволяя мужчине кричать одними только губами.

Потом появились врачи, отстранившие Угрюмова в сторону и уложившие девушку на носилки. Сергей неподвижно застыл в стороне, хмурясь и наблюдая имитацию помощи уже покинувшему мир человеку. Он чуть не заплакал, когда останки созданного для жизни существа накрыли простыней с головой, небрежно, как ему показалось, закинув в машину врачей. Давясь горем, он направился прочь, пряча лицо от прохожих, отмахиваясь от врачей, пытавшихся задержать его. Мужчина скрылся в трофейном внедорожнике, оставив на асфальте свой кровавый след. Опасаясь задержания полицейскими, внедорожник сорвался с места, вильнув коротким зигзагом, и выскочил на шоссе, набирая скорость. Он удалялся от несущихся друг за другом полицейских машин, сигналящих и крякающих на туго соображающих, а потому не сразу уступающих дорогу, водителей.

– Иван, спускайтесь с Антохой, и оружие захватите. Еще чистую рубашку, любую, желательно темного цвета. – Угрюмов остановился возле подъезда дома, в котором снимали квартиру его подручные. Он вылез из машины и снял прилипшую от крови рубашку, скомкав и выбросив под колесо. Раны покрылись сукровицей, быстро затягиваясь, но все еще уродливо выглядев, распаханным пулями телом и торчавшими местами наружу костями ребер. Мужчина вдавил ребра назад, сморщившись от боли, запустив руку в мякоть плоти, вставляя на место сломанные кости. Затем он вытащил из багажника автомат с дополнительным рожком, переложив его в салон. Из подъезда с нескрываемой ленцой выползли два крепких парня в строгих костюмах, небрежно, второпях накинутых на широкие плечи.

– Шеф, это что? – Ребята уставились на Угрюмова, поражаясь ранениям. Сергей вырвал из рук Ивана рубашку, и осторожно, стараясь меньше пачкать, накинул на себя.

– Я за руль, вы оба назад. Надо найти Хохлова и наказать. – Сергей приказывал, избегая прямого взгляда на подчиненных.

Подходила к концу последняя рабочая неделя, вторая половина дня, с неизменными пробками на дорогах. Черный внедорожник, нарушая правила и нагло втискиваясь между рядами, целенаправленно двигался вперед, пока не припарковался напротив здания администрации города, сразу же за машиной Хохлова, оставленной чуть дальше крыльца. Сергей навалился на руль, ожидая врага, а его подручные, в предчувствии опасности, настороженно притихли, внимательно разглядывая прохожих.

Хохлов появился с телохранителем, уверенно направляясь к машине. Угрюмов, заметив противника, спрыгнул на проезжую часть, прямо перед проезжающей мимо легковушкой, заставив ее затормозить и недовольно просигналить. Сергей, не обращая внимания на окружающих, вытащил автомат, выйдя на тротуар, за спиной Хохлова. Водитель легковушки, что, матерясь, сигналил, увидев оружие, испуганно дернул назад, с глухим ударом врубившись в подпирающий ряд. Перед зданием администрации быстро вытягивалась пробка.

– Не торопись. У меня разговор! – хриплым голосом выкрикнул Угрюмов, направляя автомат на Хохлова. Телохранитель, заметив опасность, не раздумывая выстрелил два раза, и не убедившись, попал не попал, стал запихивать шефа в салон. Сергей отправил ответку – короткую очередь под левую руку охранника. Машина Хохлова вырвалась на дорогу, оставив своего умирать, а позади Угрюмова надрывно кричала женщина, призывая на помощь. Девушка, прижимая рукою бок, медленно оседала, поддерживаемая пожилой полной дамой, побросавшей сумки возле себя. Сергей, невредимый, вернулся в машину, вырулил в объезжавший место ДТП транспортный поток. И его внедорожник смял дверь оказавшейся на пути машины, сдвинув ее на трамвайные пути. Угрюмов гнался за Хохловым, минуя заторы, разбивая на перекрестках мешающие машины, и настиг его около торгового центра. Он зацепил Хохлова, заставив въехать в трамвай. Сам закрутился, не сбрасывая скорость, вывернул вправо и, собрав по пути три машины, врезался в фонарный столб напротив аптеки. Сергей выскочил на проезжую часть, пустившись было к Хохлову, но вынуждено укрылся за внедорожником, прячась от пистолетных выстрелов противника. Подручные Иван и Антон, выбравшись за шефом, робко открыли стрельбу, увеличивая по ходу ее интенсивность, раздражаясь меткими выстрелами врага. Водитель трамвая, в который врезался Хохлов, открыв двери, выпускал пассажиров, в панике покидавших вагоны. Крики и вопли испуганных людей заглушали хлопки перестрелки. Прохожие, попавшие в конфликт, метались от здания к зданию, забегая в подъезды, другие лежали, боясь поднять голову, моля Всевышнего о защите. Группа студентов, не разобравшись в происходящем, глупо, во весь рост, приближалась к перекрестку, продолжая жевать беляши. Отчаянная легковушка, надеясь проскочить, получила прострел со стороны водителя, громко уткнувшись в угол кирпичного здания. Слабый белый дым полез из нее, вскоре превратившись в густой черный дым. Группа студентов, оставив на асфальте пару своих, побросав беляши, разбегалась в стороны. Подручный Сергея Антон заметил за собой молодую женщину с растерянным видом, словно приросшую к земле, чуть согнувшуюся над малышом. Трехлетний сынишка, с любопытством крутил головой, находясь перед мамой со стороны летящих пуль.

– Ложись дура! – закричал Антон. – Ложись, убьют!

Женщина в шоке глупо уставилась на махавшего ей мужика, продолжая стоять, прикрываясь сынишкой. Антон бросился к ней и получил металл в спину. Он успел добежать до женщины, сбив ее с ног, закрыв от опасности мертвым телом.

– Иван, прикрой. – Сергей протянул подручному автомат, забирая себе пистолет. – Я обойду его справа. – И дождавшись прикрытия Ивана, побежал на другую сторону дороги. Добежать не успел. Плечо задела пуля, выпущенная водителем Хохлова. Сергей упал на асфальт, удивляясь прекращению огневой поддержки. Отползая за бордюр, он увидел, как Иван, бросив автомат, угнал внедорожник в сторону набережной, спасая свою жизнь и бросив шефа.

Угрюмов продолжил стрелять, он убил водителя Хохлова и, решившись на отчаянный рывок, успел пробежать десять шагов к трамваю, но вынужденно упал, прячась от прямых траекторий пуль. Хохлов не выдержал и побежал первым. Он уходил к торговому центру, карикатурно размахивая руками, за ним убегал единственный охранник.

Угрюмов уложил телохранителя, попав в широкую спину, прострелив насквозь легкое, и тот, окрикнув Хохлова, шумно растянулся на ступеньках, выронив из рук пистолет. Хохлов не обернулся, скрывшись в дверях торгового центра, и Сергей бросился вслед, забрав на ходу оружие охранника. Люди шарахались по этажам, прячась от человека с оружием. На втором этаже, сразу за лестничным проходом, Сергей наткнулся на охранника торгового центра с рацией в руках. Охранник поднял руки, показывая миролюбие, со страхом пялясь на разгоряченного преступника.

– Где? – тяжело выдохнул Сергей, и охранник показал на дверь с табличкой «Администрация». Хохлов спрятался под письменным столом. Сергей выволок его на свет, ударом кулака расквасив нос. – Что ты наделал? – прокричал Угрюмов, бросая безвольного от удара Хохлова на пол. – Она же твоя дочь. Зачем ты убил ее? Ты понимаешь, что наделал?

Хохлов закрыл ладонями нос, шмыгая вытекающей из него кровью, плохо понимая, что ему говорят. Угрюмов наклонился над мужчиной, хлопнув ладошкой по его лбу. – Маша была со мной в машине, когда по твоему приказу нас расстреляли. Маша мертва, и в ее смерти виноват ты. Не знаю, как ты будешь жить с этим, но надеюсь, хреново. Удачи не желаю, она тебе больше не нужна.

Сергей вышел в коридор, снова наткнувшись на того же охранника. За окном выли сирены полиции, кричали люди, и хлопали двери машин.

– Как можно уйти? – спросил Сергей, вытирая рукавом пот со лба.

– Через технический отсек, вниз до внутреннего выхода во двор, – охранник не стал поднимать руки, не чувствуя больше опасности.

Угрюмов спустился на первый этаж и отворил металлическую дверь, закрытую на щеколду изнутри. Вышел на улицу и прошел через узкий проход, составленный из высоких черных контейнеров, а затем перелез через забор, сваренный из сетки, покрывшейся ржавчинной. Мужчина уходил из центра, стараясь не привлекать внимания. Пылеобразный моросящий дождь вдруг накрыл улицы, прибивая к асфальту грязь.

Сычева сидела дома на диване перед телевизором, в шерстяных носках и кофте. По телевизору шли новости, но слова диктора не доходили до сознания, занятого мыслями об Угрюмове. В квартире работало отопление, но девушка мерзла из-за переживаний вокруг себя. Сычева уже знала, что случилось с Хохловой, и зная адрес места преступления, догадывалась, из-за кого она погибла. Также журналистка выезжала на место перестрелки и видела Ивана, подручного Угрюмова, задержанного полицией. Девушка мерзла, несмотря на жару, испытывая неудобную тоску, вызванную утратой надежд на помощь Угрюмова. Он обещал ей поддержку и хорошо платил, но надежды рухнули, возвращая в изначальную точку, борьбы за будущее. В дверь позвонили.

– Ты одна? – Сергей прошел в комнату и развалился на полу, опасаясь испачкать диван. – Мне нужны ванна, перевязка и чистая рубашка.

– У меня нет в гардеробе мужских рубашек.

– Даже от любовников?

– Я предпочитаю от них деньги, а не потные рубашки. Я все знаю о дочери Хохлова. Это он заказал тебя?

– Надо съездить купить рубашку. Купи черную. У меня траур по Маше.

– Ты знаешь, сколько людей погибло возле торгового центра? Ты получишь длинный срок. Ты ранен? Сильно?

– Шесть пуль попало. Три застряли, а три прошли насквозь. Из этих трех одна запуталась в кресле машины, а две другие убили Машу. Я хотел его то же убить, но пусть мучается, насколько сможет его подлое сердце.

Сергей поднялся с пола и прошел в ванную, а Софья неспешно оделась и вышла в подъезд, закрыв на замок дверь. Она съездила в магазин и купила рубашку. На обратном пути, перед тем как зайти в дом, она набрала номер Фролова.

– Он приехал. Ранен. Кажется, сильно. Оружие? Пистолет. Да не знаю я, сколько осталось патронов. Я не буду этого делать. Мы так не договаривались. Не надо со мной так разговаривать. Это мое дело тоже. – Софья выдержала паузу, слушая указания, и после робко спросила: – Что с ним будет? Вы обещали не убивать.

Сычева вернулась и, оставаясь в верхней одежде, прошла на кухню. Угрюмов все еще лежал в ванной, и девушка, поставив чайник, насыпала в стакан белый порошок снотворного. Оставшись у окна, она дожидалась Сергея, наблюдая игру детей во дворе. Он вышел без рубашки, с уродливыми ранами от пуль, заставив девушку сморщить лицо.