Тёмная материя

– Покоя от вас нет. Наркоманы! Шумите, почему?

Угрюмов захлопнул дверь и вернулся к окну. Напротив подъезда отъезжал белый «порше», помигивая аварийными огнями. Мужчина сел за стол и долил в стакан водки.

– Чтоб ты сдохла сука, – выдохнул он, выпив залпом горькую жидкость.

Тяжесть грязно-серого утра долго не позволяла подняться с постели, оттягивая как можно дольше начало скверного дня. Телевизор, не прекращая, с вечера вещал новости, то и дело показывая курсы валют, незнакомых вечно голодному карману. «Накаркала бабка», – подумал Сергей, выключая телевизор и принимая вертикальное положение. Словно дряхлый старик, уставший от жизни, он прошел на кухню смягчить жар похмелья и сморщился от вида оставленного на столе бардака. Изменщица с работы не возвращалась. Мужчина достал телефон, проверить звонки. Телефон оказался отключенным со вчерашнего дня. Стоило включить, как посыпались сообщения. Вчера звонили много, настырно, с разных незнакомых номеров. Угрюмов поставил чайник, намереваясь выпить кофе, и тут же зазвонил телефон, заставляя вернуться в реальность.

– Вас из полиции беспокоят. Мы звонили вчера, вы были недоступны. – Из динамика звучал уверенный мужской голос, и Сергей сморщился, предполагая заморочки из-за перестрелки в поселке.

– Вы знаете Ирину Покровскую?

– Да. Мы живем вместе.

– Хм.

– Что стряслось? Она домой не вернулась.

– Да, поэтому и звоню. Как бы вам сказать. Не могли бы вы приехать в отделение? Она мертва.

Угрюмов отвел телефон подальше от себя, подгибая колени, чтобы сесть, едва не промахнувшись мимо облезлого табурета. В трубке продолжали говорить, но он не слушал. Ему было трудно дышать от сбившегося дыхания и щемящей боли в груди. А вечером Угрюмов снова пил, освобождаясь от тягостных впечатлений, чтобы не сойти с ума от роя не вмещающихся в голове мыслей, а также пожирающей сердце жалости к себе самому. Он остался один, в ненавистном городе, без нормальной работы, без денег, без планов и без особого желания жить.

Днем он ездил в полицию, а затем в морг, на опознание. Ему предстояло заниматься похоронами, но он не мог простить подругу, не находил способа забыть, насмешливого взгляда полицейского, смакующего подробности трагедии. Иринка занималась сексом с любовником, ублажая оральным сексом, когда у нее свело челюсть. Любовник, обезумев от боли, ударил подругу по голове тем, что попалось под руку, светильником, стоявшим на тумбочке возле кровати. Удар оказался смертельным, а любовник попал в больницу с большой потерей крови, и сократившись в размере.

Шум мусоровоза, загружающего мусор во дворе, мешал снова заснуть. С похмелья пересохло во рту и подташнивало. Открыв глаза, он повернулся к стене, обнаружив живую, спящую Ирину, до подбородка укрывшуюся одеялом. Угрюмов развалился на спине, уставившись в потолок и пытаясь осознать, что происходит. Визит незнакомки, звонок из полиции и опознание в морге. Что это было? Плохой сон или пьяная горячка? Мужчина припомнил последние месяцы жизни. Он много пил с тех пор, как очутился в этом городе. «Надо завязывать, пока не попал в сумасшедший дом», – подумал Сергей, прислушиваясь к звукам на кухне. Там кто-то хозяйничал, и Угрюмов даже не имел предположений, кто. Осторожно, чтобы не разбудить невесту, он вылез из-под одеяла и, нащупав на полу тапочки, шоркая ногами, пошел на разведку. За холодильником, закрывавшим мойку, текла вода и звенела посуда, а на столе, что с позапрошлого вечера не убирался, оказалось чисто. Сергей заглянул за холодильник. Спиной к нему, в домашнем халате, мыла посуду Ирина, не замечая растерянного жениха. Угрюмов попятился, стараясь не шуметь, и замер в комнате, пытаясь справиться с нарастающим волнением. Диван оказался убран и сложен, а постельное уложено в шкаф. На кухне внезапно перестала литься вода, и мужчина, обернувшись, вздрогнул от неожиданности. В метре стояла Ирина, царапая грубым недобрым взглядом его слезящиеся от похмелья ресницы. Лицо девушки казалось каменным, словно лишенным эмоций.

– Что с тобой? – спросила она, дотронувшись холодной ладонью до его лица. – Сходи в душ. От тебя перегаром воняет.

Сергей открыл рот спросить: «Ты правда Ирина?», но вместо этого сжал сильнее губы, сохраняя помешательство в тайне. Послушно пройдя в ванную, он настроил теплую воду, выдавливая из тюбика земляничный гель, то и дело оглядываясь под действием ощущения постороннего наблюдения. Вымывшись и обретя бодрость, он потянулся за полотенцем, но то ли закружилась голова, а может, наступил на пролитый гель. Мужчина вывалился из ванны, рухнув на отделанный плиткой пол, ударившись сильно затылком и сорвав при падении кран, запустил в ванную кипяток. Помещение быстро заполнялось паром, а горячая вода закрученным потоком набирала ванную, почему-то отказываясь уходить по канализационной трубе. Угрюмов уселся на полу, ощупывая затылок, пережидая легкое головокружение, а затем, осознав, что происходит, вцепился в отвод трубы на вводе в квартиру, пытаясь перекрыть воду, но кран упрямо не проворачивался. Пальцы обжигало горячим вентилем, и пришлось накинуть на кран полотенце. Сергей пыхтел, напрягая все силы, но, несмотря на усилия, кран не поддавался. Стало душно, и видно как в тумане. Ванна наполнилась до краев кипятком. Мужчина толкнул дверь, надеясь выбежать, но дверь не открылась, при том что снаружи не было щеколды. Сергей бил дверь плечом, призывая на помощь Ирину, но деревянная дверь оказалась крепка, словно бетонная, и девушка с той стороны не отзывалась.

Ступни обожгло кипятком, и мужчина запрыгнул на унитаз. Вода, переливаясь через край ванны, разливалась по полу. Угрюмов заорал, не стесняясь эмоций, призывая на помощь соседей. Он надеялся, что вода начнет уходить на нижний этаж, просачиваясь через щели в полу, но вместо этого уровень кипятка поднимался, приготовив мужчине жуткую гибель. Сергей глазел по сторонам, придумывая, как забраться повыше. Он попытался зацепиться за крепление канализации и встать на трубы, но тело стало скользким от пара и пота. Мужчина сорвался в кипяток. Страшный крик прокатился по дому. Угрюмов извивался на полу, крича от ужаса, не сразу поняв, что воды вокруг нет, а сам он невредим и лежит на кафеле без ожогов. Прошло полчаса, пока мужчина приходил в себя, лежа на полу голым, с полотенцем в руках. В доме казалось тихо. Лишь где-то на верхнем этаже кто-то долго не мог прокашляться, а потом смыл воду в унитаз. Холод бетонного пола наконец заставил подняться. Сорванный кран оказался цел, а дверь приоткрыта. Сергей вышел из ванной и осмотрелся. На кухонном столе стояла с вечера оставленная грязная посуда. На полу, возле мойки, сбились в кучку пивные бутылки. На стекле окна крупными буквами оставленной масленичной красной помадой осталась надпись: «Выглядишь как клоун. Перестань бухать».

Период бездействия, затянувшийся на год, закончился. Находясь еще в растерянности, больше по инерции, Угрюмов уже понимал, что придется действовать под напором внезапно навалившихся обстоятельств. Полиция уже сообщила родителям о смерти дочери, а значит, узнают остальные в городе, в том числе и бандиты. Временное прибежище перестанет быть тайным и безопасным. Его найдут, вопрос во времени. Следовало снова бежать, и мужчина занялся сбором вещей, подсчетом денег и прокладкой маршрута. Он перемыл посуду и прибрал квартиру. Собрал мусор и вышел на улицу, направившись к мусорным бакам, намереваясь слинять через час из города. Проходя парковку, заметил возню между машин. Женщина, присев на асфальт и прижавшись спиной к кузову, кое-как прикрывая сумочкой голову, получала удары от мужика, нависавшего над ней. Шерстяной длинный шарф желтой полосой извивался от места нападения до места расправы. Бежевое пальто женщины, сбившись набок, прикрывало часть лица, собирая подолом грязь. Стройные ножки, в демисезонных ботиночках и черном брючном костюме, согнувшись в коленях, ровненько опирались на асфальт, не помогая хозяйке в защите и не пытаясь бежать.

Сергей освободил руки от мешка.

– Ты чего делаешь? Отвали от нее! – прокричал он напавшему, приближаясь. Тот никак не среагировал. Он кулаком, с затяжным перерывом, глухо наносил удары, по голове и лицу женщины, до этих пор не издавшей ни крика, ни стона, ни призыва о помощи. Угрюмов еще не придумал, что будет делать с напавшим, схватив его за плечо. Человек повернулся перекошенным на один глаз лицом, изрытом морщинами, обдав запахом давно немытых волос, исходившим от густой растрепанной бороды. Сергей упал, отлетев к мешку, толком не поняв, как это случилось. Мужик улыбался, выставляя напоказ гнилые зубы. Угрюмов быстро вскочил и снова ринулся вперед, в последний момент различив направленный на себя ствол. Удар пули в грудь перехватил дыхание, и Сергей хрипло выдохнул остатки воздуха, присев на ослабевших ногах, хватаясь руками за воздух. Пару раз он приходил в сознание: в машине скорой помощи и на операционном столе. Ранение оказалось тяжелым, так как пуля сломала ребро, разорвав легкое, застряв в районе лопатки. Еще потеря крови усугубляла положение, и потому врачи оценили шансы выжить пятьдесят на пятьдесят.

За окном нависала ночь, а палату освещала тусклая дежурная лампочка, да еще свет коридора из-под двери острым углом разрезал темноту. Дышалось тяжело, с болью на каждом вдохе и выдохе. От умиравшего тянулись трубки медицинской техники, замедляющие переход из этого мира в потусторонний.

– Лежи спокойно, – послышался голос, сложно определяемым, по половому признаку. – Врачи сомневаются, что выживешь.

– Кто ты? – то ли прошептал, то ли подумал Угрюмов.

– Я хочу помочь. Ты умираешь. Ты чувствуешь, как растворяется жизнь?

– Я устал. Я ничего не хочу.

– Тихо умрешь и не будешь бороться? А как же Маша? Ведь ты хочешь ее?

– Мне кажется, это было давно.

– Попроси.

– Кого?

– Меня.

– О чем?

– О помощи.

– Как?

– Просто скажи, я прошу.

– Я прошу.

– Тогда позволь войти в твое сердце?

– Что?

– Иначе умрешь.

– Я не понимаю.

– Просто скажи – разрешаю, и будешь жить.

– Я разрешаю.

Где-то рядом хлопнула дверь и застучали каблучки, удаляясь по коридору. Угрюмов открыл глаза и, не испытывая боли, повернулся набок. За окном падал снег, залепляя стекло крупными неровными кусочками замершей влаги. За стеной попискивал медицинский аппарат. Самочувствие казалось хорошим, а настроение приподнятым. В отформатированной душе не осталось ни переживаний, ни волнений, ни страха. Наоборот, появились уверенность, бодрость и желание жить. Мужчина потрогал быстро заживавшую рану и, присев на кровать, прислушался к самочувствию. Хорошее настроение портил голод.

В коридоре появился шум. К палате приближались голоса и топот многочисленных ног. Сергей снова лег, притворившись спящим. В палату вошла группа врачей – это был плановый утренний обход.

– Вот пострадавший, поступил вчера с огнестрельным ранением в тяжелом состоянии. Операция прошла успешно, будем наблюдать. – Главный в группе, высокий мужчина пятидесяти лет, читал в медицинской карте.

Угрюмов открыл глаза, полуприсев.

– Доктор, распорядитесь, чтобы меня накормили. Хоть чем-нибудь, иначе я сам смотаюсь в магазин.

Доктор глупо вылупил глаза, переводя взгляд то на больного, то на сборище подчиненных. – Мы точно у того пациента? Его вчера привезли?

– Да верно, огнестрельное ранение в легкое, большая потеря крови, – пояснила женщина врач, со стрижкой каре и приятным мягким голосом.

– Но как? Как вы себя чувствуете? После такого ранения просто чудо. Давайте осмотрим вам рану. – Главный жестом велел медсестрам работать, расположившись позади них, наблюдая процесс. – Удивительная способность организма. Я подобного не видел за всю свою жизнь. Как быстро рубцуется рана. Вы спортом занимаетесь?

– Уже год как нет. А до этого зал посещал, три раза в неделю.

– Невероятно. Видите, коллеги, как спорт помогает здоровью?