Тёмная материя

– Ты чего, так и поедешь? – Ринат уставился на тапки Угрюмова. – Чего стряслось? Я слышал, твою убили, а тебя ранили? Чего успел натворить?

– Творить – дело Всевышнего, наша участь – терпеть испытания. Поехали, пока меня не спохватились. Вам же домой поскорее охота, в отличие от меня?

Путь до родного города занимал сутки. Водитель, плохо отдохнув, противился ехать без остановки, предлагая заночевать в мотеле. Ринат, то ли опасаясь побега Угрюмого, то ли экономя на гостинице, не соглашался. Рядились долго, пока не договорились меняться. За городом безраздельно господствовала зима, обрядив деревья в белые шубы. Трасса ближе к вечеру обезлюдела, и несмотря на плохо чищенную дорогу, машина ехала бодро, слегка притормаживая только на поворотах. Пассажиры больше молчали, в который раз слушая одну и ту же сборку отечественной музыки. Снова завертелась метель, и водитель в который раз заныл об усталости, настаивая на подмене. Ринат упрямился сколько мог, уговаривая поменяться позже, но водитель самовольно свернул на неприметный съезд, спрятанный в лесу среди елей и мусора, объявив, что дальше не едет.

– Какой ты вредный мужик, – прошипел Ринат, нехотя вылезая из машины. – Заодно облегчусь. Остановок больше не будет, до самого дома терпите.

– Не зарекайся, – засмеялся водитель, выпрыгивая на землю, довольно потягиваясь, отправляясь за старшим.

Угрюмов остался в машине, и третьему пришлось караулить его. Через пару минут Ринат вернулся и сел за руль, но прошло минут пять, а водитель не появился.

– Где? Просраться не может? – пробурчал Ринат раздраженно, барабаня по ободу руля. Прошло еще минут пять, и Ринат неохотно покинул теплый салон, злясь и проклиная напарника.

Угрюмов почесал нос и размял шею, покрутив в стороны. Снаружи послышалась возня, и пассажирскую дверь задергали, пытаясь распахнуть.

– Откройте! Откройте, тут волки! – закричал Ринат, обегая машину спереди, надеясь запрыгнуть с другой стороны, но и тут заскочить не получилось, потому что дверь словно заклинило. Бандит молотил кулаками стекло, умоляя впустить, и охранявший Угрюмова парень, перегнувшись через водительское сиденье, стал щелкать ручкой, толкая дверь плечом, но его усилия ни к чему не привели. Ренат, вопя, полез на капот, но соскользнул, скатившись к колесу. Крик мужчины заглушил музыку, звучавшую в салоне. Угрюмов быстрым движением, наклонился к парню и, дотянувшись через него до двери, распахнул ее настежь. Частицы метели залетели в салон, моментально превращаясь в капли. Сергей, развернувшись ногами к парню и согнув их в коленях, вышиб его наружу, поспешно захлопнув за ним. Он перелез на водительское сиденье и добавил басов. Внедорожник вальяжно выкатился на главную дорогу и покатил в обратную сторону, оставляя за собой облако снежной пыли, а стая из пяти волков, разрывала на части еще живые тела бандитов, цепеневших на морозе в нелепых позах.

Всю следующую неделю Угрюмов занимался продажей старой машины и поиском нового жилья. Хотелось просторную студию, в центре города, с модной мебелью, телевизором и сауной. Пришлось приодеться и начать посещать спортзал. Появился аппетит к жизни, и мужчина глотал ее жадно, огромной ложкой, не тратя время на салфетки.

Часы показывали шестнадцать, обещая скорое окончание рабочего дня, поощряя сотрудников редакции строить планы на вечер, когда в офис заглянул богато и стильно одетый мужчина привлекательной внешности. Это был Угрюмов, непонятно как проскочивший мимо охраны, дежурившей на первом этаже. Уверенным шагом он миновал коридор, оказавшись у двери кабинета Сычевой.

– Тук, тук, – проговорил мужчина отрывисто и громко, заглядывая в кабинет. – Не помешаю? Всего пятнадцать-двадцать минут.

Софья сидела за компьютером одна. Ее тонкая кофточка черного цвета оказалась расстегнутой на одну пуговку сверху, а тонкие пальцы с раскрашенными синими цветочками ногтями плясали по клавиатуре, складывая буквы в предложения, а предложения в текст.

Софья сразу узнала вошедшего. Она откатилась на стуле от компьютера, выпрямив спину и расправив плечи.

– Что тебе надо?

– У меня предложение. – Мужчина присел на короткий желтый диванчик, с одобрением ощупав его мягкую набивку.

– А у меня совещание через десять минут, – ответила Софья, почесав бровь, выдавая жестом вранье.

– У тебя сотрудники уже на расслабоне, каждый о своем мечтает. Им наплевать на дела редакции, они домой хотят.

– Я охрану позову.

– Да перестань дурить. Я, вообще-то, тебя спас. Помнишь? Пулю за тебя получил и чуть не погиб. Предлагаю работать со мной. Я знаю про рейдерский захват футбольного клуба. Я заберу клуб себе.

– Ты ненормальный. Хузин убьет тебя. Да и Хохлов, владелец клуба, мужик крепкий. Так просто свое не отдаст.

– А если я докажу свою серьезность? К примеру, до завтрашнего полудня Хузина сам уберу? Да не пугайся, не буду я его убивать. Даже до лица его не дотронусь, клянусь. А что все-таки у вас с Верой произошло? Почему ты боишься ее?

Сычева вспомнила тот день, шесть лет назад. Тогда в первые дни декабря затянулись морозы, промораживая плохо прикрытую снегом траву. Третьекурсница факультета журналистики Софья встретилась с подругой Верой на первом этаже главного корпуса университета, по пути в деканат, предложив, поддавшись ностальгии, пересечься вечером в клубе, поболтать. Девушки учились на одном потоке и как-то сошлись на первом курсе, притом сильно отличаясь. Вера считалась умницей, самостоятельно пробивающей намеченный путь, не позволяя появляться долгам по семестру. А еще она успевала работать, снабжая себя необходимым, так как воспитывалась только матерью, не имеющей возможности в достаточной мере обеспечить повзрослевшую дочь. У Софьи жизнь складывалась по-другому. Она поступила с трудом, подключив связи отца, а также благодаря спортивному прошлому, пообещав участвовать в спортивной жизни университета, не жалея сил и времени. В итоге училась плохо, выползая с долгами из семестра в семестр, редко и без желания двигая спортивную жизнь, при этом не стесняясь выклянчивать в деканате послабления. Внешне девушки тоже отличались. Вера привлекала ростом и длиннющими, словно у журавля, ногами, а светлые от природы волосы и немного курносый нос, удачно расположенный природой между светящихся детской чистотой глаз, делали девушку объектом внимания парней и преподов. При этом Вера, по наивности и неопытности, не замечала популярности, продолжая оставаться открытой и простой. Софья жила по другим понятиям, воспринимая жизнь без наивных воображений и надуманных глупостей. Она, как ей казалось, не пользовалась успехом у мужского пола, что сильно било по ее самолюбию, раздражало и обижало. Сама не заметив, когда, она начала завидовать подруге. Сначала слегка, потом больше и больше. На третьем курсе подруги отдалились, и Софья совсем задвинула учебу, прогуливая пары в постели с новым парнем, торговавшим наркотиками, постепенно привлекавшим к этому делу и ее.

Вера опоздала, и Софья успела накидаться, пребывая в средней степени опьянения.

– Давай догоняй. – Сычева заказала порцию алкоголя себе и две подруге. – Я соскучилась по тебе, давай нажремся!

– Я видела тебя вчера возле торгового центра, на дорогой машине. Твоя? Чем занимается?

– Друг подарил. Машина у клуба стоит. Домой на ней и поедем.

– Ты пьяная.

– Совсем немного. Да и выветрится, мы же еще не уходим.

Через два часа Вера засобиралась домой, и Софья потащила подругу к машине.

– Красивая, только я на такси. Давай и ты со мной?

– Нет, я ее не брошу. Такую лапочку, такую прелесть, оставить? Ведь ее поцарапают. – Софья открыла машину, залезая в салон.

– Ты бухая в хлам. Ты разобьешься, – возразила Вера, мешая подруге сесть за руль.

– Ну да. Ну и что? А давай ты за руль? У тебя права с собой?

– С собой, только я тоже пила.

– Ну не столько же, сколько я. Это ты виновата, что опоздала. Мне было скучно ждать тебя, вот я и напилась. Твой косяк, ты и садись за руль. Да не трусь, тут ехать пятнадцать минут. – Софья поплелась на пассажирское сиденье, вложив ключи от машины подруге в ладонь.

Девушки выехали на улицу, медленно покатив прочь от центра. Софья врубила музыку, приплясывая и подпевая, а Вера осторожно, чувствуя ответственность за подругу и ее дорогой автомобиль, всматривалась в лобовое стекло, крадучись двигаясь по плохо освещенной улице. Повернув на очередном перекрестке, девушки сразу уперлись в полицейский наряд. Громкая музыка и неуверенные действия водителя привлекли внимание полицейских. Девушкам приказали прижаться, и Вера, выполнив приказ, растерянно уставилась на подругу, понимая, что попала в неприятность. Полицейский постучал в стекло, требуя документы. Вера, поставив сумочку на подлокотник, достала права, передавав их. Ее попросили выйти. Сердце Софьи усиленно закачало кровь, заставляя мозг трезветь и работать. В шубке она держала пакетик с наркотиками. От них надо было избавляться. Софья схватилась за ручку двери, намереваясь выкинуть пакет, но второй полицейский как раз направлялся к ней, и незаметно избавиться от пакета не получилось бы. Взгляд Сычевой остановился на раскрытой сумке подруги. Нисколько не сомневаясь в правильности действия, Сычева засунула пакет в сумку и сделала это вовремя. Второй полицейский потребовал выйти, и девушка послушно открыла ему дверь.

В полицейском участке девушки молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Вера поняла, что попала по полной, и так же понимала, из-за кого. Софье хотелось скорее домой, она не могла терпеть молчаливый укор подруги, все еще боялась, что наркотики припишут ей. Утром приехал отец и забрал Сычеву домой, а Вера осталась в полиции, и по решению суда, надолго. Ей дали семь лет, но она отсидела пять и вышла досрочно.

– Она год назад освободилась. Я подставила ее, и она может мстить. Лично я бы мстила. Я слышала, она мошенничеством промышляет, с криминалом до сих пор связана, так что исполнителей мести ей не сложно найти.

– Мошенничеством промышляет, говоришь? Нет ничего увлекательней, чем грабить грабителей. Хочу познакомиться с ней. Адрес подскажешь?

– Не понимаю себя. Почему еще говорю с тобой?

– Потому что нравлюсь. Где Вера живет?

– Она с матерью жила, на старой квартире. Мать умерла недавно, так что могла переехать.

– Ты приезжай послезавтра ко мне. Обсудим сотрудничество, я адрес на телефон скину. – Угрюмов поднялся с дивана, подойдя к выходу. В кабинет влетела симпатичная девушка небольшого роста, чуть за двадцать, с ежедневником в руках и бойким огоньком в глазах. Она вопросительно взглянула на Софью, а затем на мужчину.

– Извините, я позже зайду, – проговорила она, собираясь выйти, но мужчина закрыл проход собой, не стесняясь, любуясь наготой ножек девушки, немного изогнутых дугой во внешнюю сторону.

– Кристинка, поехали ужинать? – предложил девушке Сергей, погладив гладкую поверхность еженедельника. – Софья Андреевна, можно Кристинка пораньше с работы уйдет?

– Перебьетесь, – зло ответила заместитель редактора, уничтожая взглядом сотрудницу. – Здесь не клуб знакомств. А ты чего глазки строишь? Он тебя одноразово использует и забудет. Не видишь, на его роже написано, хищник. Такие только берут, а взамен ничего.

Вера сидела за кухонным столом своей небольшой квартиры пятиэтажного панельного дома, расположенного в дальнем городском районе. Наступил поздний вечер, но женщина не замечала этого, продолжая сидеть в темноте. Лишь иногда след фар от парковавшихся на ночь машин украшал стену напротив окна мутно-желтыми пятнами света, и холодильник шумно трещал, то включая, то отключая холод. Вера шмыгнула носом, утерев рукой сочившуюся из него жидкость, размазав по щеке, и, с силой зажмурив глаза, выдавила из каждого по слезе, одновременно упавших на покрытую пятнами и изрезанную ножом столешницу. Уже три месяца, со дня смерти матери, она не могла избавиться от тоски, грызущей душу. Год назад Вера освободилась и около года держалась бойцом, не позволяя себе унывать. Устроилась на завод, не дотрагивалась до спиртного и строила планы, уговаривая себя, что не все потеряно. Но что-то поменялось со временем, и жизнь перестала радовать. С завода уволилась из-за тяжелой работы и придирок начальства, а новую не нашла, да и не особо искала. Она продолжала жить на пенсию матери, начав выпивать от избытка свободы. Мать умерла, оставив без пенсии, и Вере пришлось искать, на что жить. Подруга по отсидке помогла сойтись с людьми, и теперь девушка зарабатывала мошенничеством, обдирая выживающих из ума старушек и других доверчивых граждан, все еще верящих в порядочность людей.

Женщина выпила рюмку водки, оставив в бутылке больше половины, и, не закусывая, прошла в прихожую. Открыла замок на входной двери и вошла в гостиную, в центре которой ровно под люстрой торчал табурет, а от основания люстры свисала веревка с петлей в форме капли. Вера еще раз вытерла нос и сочившимися из глаз слезами, забралась на табурет, сбросив заношенные тапки на пол. Капля петли обернула шею, и табурет пошатнулся, но женщина, поймав равновесие, продолжала продлевать сложную для понимания жизнь.

– Так не получится, – послышался голос мужчины со стороны прихожей. Вера, обернувшись, заметила силуэт, плохо различимый в темноте. – При твоем башенном росте веревку короче надо, почти под потолок. И руки в карманы халата засунь, чтобы не цепляться за веревку в предсмертных судорогах, царапая лицо.