Тёмная материя

Входная дверь отворилась, запуская нового посетителя. Это была Кристина, сотрудница редакции и подчиненная Софьи. Женщины растерянно смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

– Кристина, заходи, она уже уходит. – Сергей разрядил обстановку, забирая сумочки Кристины и приглашая пройти. – Не бойся, здесь она не начальник.

Бордовый спорткар несся по ночному городу, местами разгоняясь больше сотни. Он направлялся в сторону объездной, пролетев перекресток возле рынка на красный и в дрифте развернувшись около центральной больницы. Подрезав таксиста и чуть не сбив на переходе загулявшую парочку, спорткар помчался дальше, рискуя собой и окружающими. Спорткаром управлял Эдуард Скворцов, адвокат владельца футбольного клуба Хохлова. Он опаздывал с другом на загородную базу, где уже ожидала компания, поэтому, обогнув разворотное кольцо, Скворцов выскочил на объездную, разгоняясь до двухсот. Проскочив километров пятнадцать по прямой, начал сбрасывать скорость в районе заправки, намереваясь вскоре свернуть, но спорткар занесло. Другой бы водитель на такой машине, позволил электронике справиться с дорожным дефектом, но затуманенный от кокса мозг послал другой сигнал. Скворцов закрутил руль, как ему казалось, исправляя опасность, но вместо этого потерял управление. Автомобиль отбросило на разделительную полосу, протащив с десяток метров вдоль ограждения, высекая искры от металлического кузова, разбрасывая по асфальту куски бампера и бокового зеркала. Закрутило вокруг оси, отбросив вправо, перерезая проезжую часть, и, подкинув над бордюром, занесло на газон. Перевернувшись пару раз, разгребая снег и распахав газон, спорткар подмял под себя стойку знака, навалившись боком на электрический столб. Над местом аварии повисла тишина, прерываемая шуршанием колючего снега, подгоняемого ветром.

Буквально в двадцати метрах от развороченной машины дремал черный внедорожник, ровно отрабатывая такты двигателя и подсвечивая темноту аварийными огнями. Из внедорожника вылез Угрюмов и, подбежав к месту аварии, протиснулся в разбитое водительское окно, хлопками по лицу приводя в чувства Скворцова.

– Помогите, помогите, – простонал юрист, размазывая по лицу кровь, вытекающую из разбитого носа. Друг Скворцова висел на ремнях безопасности, не двигаясь.

– Ты должен рассказывать про клуб, – Угрюмов, зажав длинный чуб мужчины в руке, подтягивая голову ближе. – Расскажешь все журналистке, Сычевой. Про липовые зарплаты и многое другое, что еще происходит. Хочу искреннего чистосердечного признания.

– Помогите. Наберите скорую, – заныл Эдик, не имея сил вырваться.

– Обязательно вызовем скорую, но ты обещай, что расскажешь как можно больше. Все, что знаешь. Договорились?

– Я ничего не знаю. Вызови скорую. Я сдохну из-за тебя.

– Что случилось? Живые? – к месту аварии подскочил парень из остановившейся рядом машины.

– Этот живой. А тот не знаю, – ответил Сергей, освобождая чуб юриста.

– Врачей вызвали? – уточнил подскочивший.

– Телефона нет.

Парень отбежал, собираясь звонить.

Угрюмов ударил Скворцова по щеке.

– Ты слышал? Признание.

– Отвали от меня. Я ничего не знаю! – закричал Скворцов, отталкивая Угрюмова.

– Ты как ездить будешь без ноги? – Сергей ударил мужчину кулаком в грудь. Ноги юриста оказались зажаты ниже колен, при этом правая нога была перерублена. Белая кость торчала из-под руля, а бедро рваными кусками мяса и кожи свисало с сиденья.

Юрист отчаянно завизжал, ужасаясь зрелищу. Он выгнулся в кресле, закинув шею назад, и из зажмуренных глаз потекли слезы.

– Как так. Как так. Это что? – заскулил Скворцов.

– Признание, и я верну тебе ногу. Слышишь? Верну прямо сейчас. Только обещай признаться.

– Но как? Как ты вернешь?

– Обещай признаться, и я верну тебе ногу.

– Обещаю, обещаю, только верни.

– Чего он? Как? Плохо? – вернулся парень, что убегал звонить, а с ним еще двое.

– Ногу зажало, так с виду не сломана. – Сергей перевел взгляд с испуганных глаз юриста на целую ногу. Попутки останавливались рядом с искореженным спорткаром, и на месте происшествия становилось людно. Внедорожник, погасив аварийные огни, выехал на проезжую часть и помчался прочь.

На следующий день после обеда в палату к Скворцову зашла Сычева. Юрист, мало пострадавший в аварии, переписывался с кем-то по телефону.

– Тебя кто приглашал? – зло проговорил он.

– Ты обещал признание вчера, помнишь? Я та журналистка, что возьмет интервью. – Женщина прищурилась, чуть наклонив голову, словно хищная кошка, наблюдающая жертву.

– Я ничего не обещал, а тебе лучше уйти.

– Мне сказали напомнить про ногу. Ты, говорят, выл как девчонка.

– Эй! – крикнул мужчина, надеясь привлечь персонал больницы. – Эй, кто-нибудь! Тут посторонние в палате.

Сычева достала телефон, набрав Угрюмова.

– Он отказывается говорить.

Женщина внимательно выслушала ответ и, подойдя ближе к адвокату, поднесла к его уху динамик, включив предварительно громкую связь.

Из динамика прозвучал приветливый голос Сергея:

– Здравствуй, Эдик. Ножка не болит? Что вчера обещал, забыл? Расскажешь ей как можно больше, и даже то, о чем имеешь только подозрения. Интересует всё: слухи, подозрения и даже треп в раздевалке игроков. Мы договорились, и будь мужиком, держи слово. Иначе нет признания – нет ноги.

Юрист дернулся и выгнулся от боли.

– А-аа!– закричал он, колошматя ладонью кровать. Нога неестественно изогнулась сначала в одну сторону, а затем в другую. Сычева уставилась на искривляющуюся, словно пружину, ногу, продолжая держать телефон в протянутой руке.

– Софья, слышишь меня? – громким голосом привлек ее внимание Угрюмов. – Дай ему время до завтра. Сейчас уходи, пусть память полечит.

Кирилл Фадеев, правая рука губернатора и негласно крупный бизнесмен, маленького роста, но коренастого телосложения, пятидесяти восьми лет, возвращался домой по хорошо очищенной снежной дороге в пригородный поселок, расположенный в ранее заповедных местах огромной лесной территории. Его дорогущий автомобиль двигался медленно, растягивая путь, потворствуя хозяину в желании как можно дольше оставаться наедине с собой. Фадеев переживал расставание с любовницей и был обижен ею. Еще вчера его жизнь казалась надежной и приятной, а уже сегодня любовница сообщила о расставании из-за серьезных отношений с другим. Фадеев был женат и имел детей, которые уже выросли и жили отдельно. С женой жил мирно, иногда выслушивая упреки в чрезмерном пьянстве и отсутствии по выходным, якобы с друзьями на рыбалке или охоте. Поэтому связь с любовницей не отвлекала от основных дел и не напрягала дополнительным обременением, а наоборот, добавляла сахарку в и так приторную жизнь. Теперь же все поменялось. Его лишили сладкого, а он к нему привык.

Сзади просигналили, требуя пропустить, оборвав цепочку мучительных мыслей. Фадеев принял правее и дал обогнать, черному отечественному седану, ветхому, местами проржавевшему насквозь. Обогнав, седан ускорился, выкинув из-под колес в лобовое стекло задней машины то ли камень, то ли болт. Удар пришелся напротив лица, оставив паутину трещин в диаметре блюдца. Спикер вздрогнул и пригнулся от неожиданности. Черный седан удалялся, и мужчина погнался за ним, желая разобраться и предъявить счет за разбитое стекло. Мощный мотор премиального автомобиля быстро сократил расстояние до «ржавой классики», намереваясь преследовать до конца, но снова прилетело, налепив дополнительную сетку. Фадеев нажал на тормоз, испугавшись, что прилетит еще, вслед проклиная развалину.

Стемнело, когда он заехал в ворота своего загородного дома, не став загонять машину в гараж, просто потому что был раздражен и взволнован. Жена встретила прохладно, удалившись в верхнюю комнату, и мужчина был этому рад, намереваясь поесть и выпить в одиночестве. С удовольствием заглушив стресс ужином и выпив треть бутылки коньяка, он вышел во двор, выпустив погулять овчарку, кобеля, любимца по кличке Рекс. Холодало, раздувая редкие облака на залитом черным небе. Мужчина поежился, замерзая, и, осмотрев наспех повреждения лобового стекла, вернулся в дом. Фадеев включил телевизор, намереваясь через двадцать минут запустить домой пса, но уснул, раскинувшись на диванчике в гостиной, не раздевшись, со светом, при включенном телевизоре.

Ему снилась любовница в постели с незнакомцем, чересчур откровенно и агрессивно доставляющим ей удовольствие. Любовница кричала, не сдерживая чувств, а Фадеев обливался слезами, пытаясь отвернуться или убежать, но словно застыл внутри вязкого и липкого эфира. Проснулся от собственного бормотания, с сырыми от слез глазами, и, повернувшись на спину, попытался успокоиться. Его рука свисла, касаясь пола, и он снова закрыл глаза. В руку уткнулся прохладный нос пса, и мужчина улыбнулся.

– Ничего, ничего, бродяга Рекс. Мы им еще устроим. Она, сука, пожалеет сто раз. – Фадеев, не открывая глаз, попытался погладить любимца, но пес больно вцепился в ладонь, прокусив кожу. – Ай, тварь, ты чего? – закричал мужчина, открыв глаза и зажав рану пальцами, останавливая кровь. И тут он вспомнил. Рекс на улице, он его не запускал. Мужчина присел на диване, оглядывая комнату. Собаки не было. «Может, жена впустила?» – подумал он, поднимаясь. Фадеев прошел на кухню, затем в прихожую, собаку не нашел. Накинув куртку, он вышел во двор. Огромная луна освещала дорожку к бане.

– Рекс! – крикнул мужчина, оглядываясь по сторонам. – Рекс!

Фадеев спустился с крыльца и дошел до машины, его взгляд привлекли спущенные шины. Наклонившись, мужчина не поверил глазам. Крепкая резина была местами разорвана в клочья на всех колесах, без исключения. Помощник губернатора осторожно, озираясь, направился к дому, но путь преградил крупный волк, щетинясь и скалясь на расстоянии трех шагов. Мужчина не раздумывая запрыгнул на капот автомобиля, а затем перебрался на крышу. Волк бросился следом, встав на задние лапы, передние закинув на капот, подергивая мордой по сторонам, словно улавливая отдельные запахи, составляющие ветер. Дыхание Фадеева сбилось, выбрасывая отработанный воздух, не успевая усваивать кислород. Появилась одышка, и закружилась голова. Только отсюда, с небольшого возвышения, мужчина насчитал пять волков, хозяйничающих во дворе его дома. Три волка окружили машину, а два других раздирали на части тело его пса Рекса. Башка собаки валялась оторванной, и волк, придерживая ее лапой, слизывал кровь с основания черепа. Фадеев гнусаво завыл, давясь наступающим кашлем от недостатка воздуха. Он понял, что пришел конец, и отчаянно придумывал способ оттянуть его.

Вдали послышался лай собак, быстро приближавшийся к Фадееву. Свора деревенских собак, прижавши морды к узкой полосе под воротами, вызывала на схватку волков, потерявших интерес к мужчине и сбившихся в кучу напротив своры, но по эту сторону забора. Мужчина воспользовался случаем и вприпрыжку, как не бегал никогда, слетел с машины, укрывшись в доме. Затворив дверь, он забежал по лестнице на второй этаж, в кабинет, наспех вытащив карабин и наполнив его патронами. Выскочив из кабинета, он намерился было вниз, но остановился, увидев под лестницей черную морду огромного пса. Дрожащими руками мужчина вскинул карабин, выстрелив в пса, но не попал, а лишь отпугнул. Фадеев рванул вниз, но, споткнувшись о ступеньку, полетел головой вперед, обдирая подбородок об деревянные края лестницы. Адреналин заглушил боль, заставляя действовать быстро, без промедленья. Черный пес, не сводя глаз с мужчины, медленно крался вдоль стены напротив. Фадеев выстрелил и попал в телевизор, транслировавший до сих пор какой-то фильм. Пес налетел на спикера, сбив с ног, но тот успел нажать на курок, запустив пару пуль в потолок. Раздался вопль жены, превратившийся в причитания. Карабин при падении мужчины, вылетел из рук, оставив без средства сопротивления. Фадеев растянулся на животе, карабкаясь, словно краб, пытаясь дотянуться до оружия, но ему не позволили. Его схватили со стороны спины в охапку, с силой забросив в шкаф у стены, и Фадеев мог поклясться матерью, что он почувствовал спиной хватку рук, а не зубов. Еще невероятнее то, что произошло после. Его добивали прикладом его же карабина, колошматя по спине, ногам и заднице и в довершение вырубив ударом в затылок.

Фадеев очнулся на диване дома. Его приводил в чувства мужчина в белом халате, что-то спрашивая, но было непонятно что. После врача навис полицейский, слова которого стали доходить до мутного сознания. Оказалось, жену Фадеева уже увезли врачи с огнестрельным ранением в ногу. Это она вызвала полицию и врачей.

– Как же так, Кирилл Андреевич? Перестрелку устроили, жену ранили. Много выпили накануне? – спросил полицейский, зажимая черную папку под мышкой.