Ордалия

Ордалия
Сергей Владимирович Лян

Одержав победу над силами Хаоса, древнейшие боги создали Ордалию – пантеон божественных судей, именуемых вершителями. Их главной задачей было обеспечение мира и порядка среди людей, поскольку именно они, в своем время, явились триггером к пробуждению сил Хаоса.Веками Ордалия успешно справлялась с поставленной задачей, но в один из дней всё изменилось.Содержит нецензурную брань.

Сергей Лян

Ордалия

Глава 1. «Обвинитель»

«Homo homini lupus est»[1 - Латинское выражение из произведения Тит Макция Плавта «Ослы». Переводится как «Человек человеку волк»]

Ованес ожидал начала судебного заседания, расхаживая по длинному коридору, освещаемому тусклыми лампами, спрятанными за пожелтевшими стеклами плафонов, разбросанных на потолке в хаотичном порядке и соединенных между собой кабель-каналами, напоминающими паутину. Он не выпускал из-под мышки толстую папку, набухшую от всевозможных постановлений, протоколов, административных актов и заявлений. В руках он держал замусоленный белый листок с напечатанным текстом обвинения. Три абзаца, четырнадцать строк и несколько десятков слов он старался выучить наизусть, периодически проговаривая у себя в голове подготовленную речь, выбирая нужные интонации. «Убедить судью. Напугать адвоката» – крутилось где-то в сознании. – «Без жалости. Без сожаления»

В назначенное время, тяжелые деревянные двери зала судебного заседания со скрипом отворились, и секретарь пригласила всех его участников пройти внутрь и занять свои места. Набрав в легкие воздуха и расправив плечи Ованес старался идти, чеканя каждый свой шаг каблуками. Кинув надменный взгляд на родственников подсудимого, он ухмыльнулся. «Всё еще на что-то надеетесь?» – подумал Ованес. Сидевший неподалеку у окна адвокат – мужчина преклонных лет, с круглой залысиной на макушке и длинными тонкими усами, как у Сальвадора Дали, нервно перелистывал книги с законами и кодексами, что-то выискивая. Судебное разбирательство подходило к концу, и сегодняшнее заседание было последним. Растерянность адвоката только раззадорила прокурора.

«Прошу всех встать! Суд идёт!» – объявила секретарь судебного заседания.

В зал вошла судья – женщина лет сорока. Большая родинка возле верхней губы имела насыщенный черно-малиновый цвет. Короткие коричневые волосы, стянутые ободком, открывали маленькие уши с большими мочками, в которые вдеты кольцевидные золотые серьги. Неестественность цвет глаз судьи говорил о том, что она пользуется линзами.

– Главное судебное разбирательство окончено, и суд переходит к прениям сторон. Прокурор Филикян, Вам, как представителю государственного обвинения, предоставляется первое слово, – сказала судья и указала жестом на место у трибуны, – Прошу, можете приступать.

– Спасибо, Ваша честь, – Ованес подошел к трибуне, – Уважаемый суд и участники процесса. Собранными по делу доказательствами, достоверно установлена причастность подсудимого Серябкина к совершению инкриминируемого ему преступления. Он, как никто иной заслуживает строгого наказания, но волею случая подсудимому удалось избежать предварительного ареста, и он остался на свободе, ограниченный лишь подпиской о невыезде. Однако я не разделял тогда и не разделяю сейчас мнения на этот счет. Серябкин совершил тяжкое преступление, он хранил наркотики в особо крупном размере и распространял их на улицах нашего с вами города. Нет оправдания тому, что он сделал и я, подчеркиваю, не сомневаюсь в правдивости и честности полицейских, репутацию которых весь судебный процесс порочил адвокат стороны защиты. Все эти слова остались лишь пустым звуком, не подкрепленным ни одним доказательством. Вина же Серябкина доказывается изъятой у него дома крупной партией наркотиков, расфасованных по пакетикам, для удобства дальнейшего сбыта. Есть у обвинения и ключевые свидетели, указывающие на Серябкина, как на лицо, у которого они закупали наркосодержащие препараты. Обобщая сказанное, считаю целесообразным приговорить Серябкина Анатолия Андреевича к пятнадцати годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. У меня всё.

– Так, далее слово предоставляется защитнику подсудимого Серябкина адвокату Касымову Азамату Еркиновичу. Прошу пройти к трибуне.

Зачесывая остатки волос на плешь, адвокат стал выходить к трибуне, по дороге обронив листы с записями. Когда поднимал один из листов, то нечаянно наступил на него и порвал. К горлу Ованеса подкрался смех, но он сдержался, но все равно вытянул еле заметную ухмылку.

– Ваша честь, – откашлявшись, начал свою речь адвокат, – Мой клиент невиновен, о чем мы неоднократно говорили в ходе всех процессов. Наркотики были подкинуты в дом Серябкина. Он никогда ранее не был замечен в подобных кругах…

Адвокат замялся, вычитывая буквы из разорванного листа.

– В каких кругах, господин адвокат? – брови судьи удивленно приподнялись.

– Ну так, в этих самых, как его… наркоманов.

– Продолжайте, – с печальной улыбкой на лице сказала судья.

– Так о чём я? Ах да. Я считаю, что мой клиент должен быть отпущен с зала суда немедленно. И… и…

– Что-то еще, господин адвокат? – спросила судья, сделав несколько заметов у себя в блокноте.

– Нет, – адвокат поджал губы и опустил голову, – У меня всё Ваша честь.

– Суд удаляется в совещательную комнату, – собирая документы со стола, огласила судья, – Объявляется пятнадцатиминутный перерыв для принятия решения.

После стука молотка, судья покинула зала, и Ованес поспешил на улицу, чтобы успеть покурить. Следом за ним вышел и адвокат. Со слезами на глазах, родственники окружили Серябкина и принялись о чем-то шептаться. Тот смотрел куда-то вдаль, перебирая у себя в голове происходящее. От последнего слова он отказался, равно как от участия в прениях, понадеявшись на своего адвоката. «Какая уж теперь разница» – подумал Серябкин и опустил голову.

На улице, адвокат подошёл к Ованесу и попросил у него зажигалку.

– День не задался? – с ухмылкой поинтересовался Ованес.

– Доволен?

– О чем Вы, Азамат Еркинович? Не понимаю Вас.

– Всё ты понял, Ованес. Натравил на меня безопасников из нацбюро и заставил держать язык за зубами. Что тут непонятного?

– Если Вы забыли, то я напомню. У нас был уговор. Я помогаю Вам уладить вопрос с безопасниками, а Вы в свою очередь сливаете дело своего клиента. Вы в своем праве даже сейчас отказаться от нашей «сделки». Вот только это ничего не изменит. Вы всего лишь оттянете неизбежное и потеряете единственную возможность избавиться от проблем с законом.

– Которые ты же мне и устроил.

– Я? – Ованес изобразил театральное удивление, а затем выпрямился и склонился над адвокатом, заметно уступавшим ему в росте, – С чего бы это? Это ведь не я оказывал консультативные услуги бандитам из группировки Сани «Казино», находящейся в разработке нацбюро.

– Когда ты только пришёл, лишь только я вызывался быть у тебя наставником. Все твои знания – это результат моей плодотворной работы и опеки. Или ты забыл, как тормозил на первых порах? Статьи путал, ошибки делал в документах…

– Не забыл. – фыркнул Ованес, отстраняясь от адвоката, – И поэтому помог, поубавив пыл безопасникам.

– Для чего тебе всё это? – адвокат выкинул окурок в урну и приблизился к собеседнику, – Ради чего ты так рвешься посадить Серябкина? Он что-то тебе сделал? Сводишь с ним счеты?

– Я просто не люблю проигрывать, – Ованес покрутил указательным пальцем перед лицом собеседника, – И пойду на что угодно, лишь бы одержать победу.

– Разве этому я тебя учил? – адвокат Касымов стал вглядываться в глаза бывшего ученика, – Не узнаю я тебя. Ладно я. Рот ты мне закрыл, молодец. А что на счёт Серябкина? Ты ведь знаешь, что он невиновен, но продолжаешь его топить. Нам обоим известно, что наркоту ему подкинули менты за то, что он отказался им платить. Ты хоть надеюсь, читал мои наработки по этому поводу. Я их передал тебе еще на стадии прокурорского надзора перед отправкой дела в суд.

– Конечно же изучил, – молодой прокурор скривил лицо, а затем выдал ухмылку, – Предоставленные Вами сведения добыты незаконно, и я исключил их из дела. «Закон есть закон». Твои же слова.

– Какой же ты подлец! – Касымов покачал головой, – Для тебя карьера важнее человеческой жизни? А может быть ты тоже в доле с теми ментами, а?

– Говори, да не заговаривайся, – Ованес нахмурил брови и прищурился, сверля взглядом бывшего наставника, – Помалкивай лучше, пока я действительно не дал ход материалу, по которому безопасники тебя за жопу взяли. Понял?

– Господи, что с тобой происходит, Ованес? – адвокат поджал губы, чтобы скрыть дрожь.

– Я просто делаю свою работу. Ты же сам когда-то говорил. Обвинитель должен пытаться посадить, а освобождать это работа адвоката. Мне помнится, ты сам называл это некой игрой…

– В эту игру, – перебил Касымов, – Как и в любую другую, тоже надо играть честно. А не так как ты.

– Раз уж ты понял, то насколько опасным я могу быть оппонентом, разумно ли садиться играть со мной за один стол?

– Поясни.

– Не мешай мне! Так или иначе, эта партия останется за мной. Усек?

– Более чем, – сквозь зубы процедил адвокат.

– Вот и отлично, – Ованес скинул окурок на землю и раздавил, – Идем. Перерыв заканчивается.

***

Преисполненный радости Ованес вышел из здания суда, что-то выкрикнув и подбросив вверх свой дипломат. Следом за ним, со слезами на глазах выходили родственники Серябкина, которого суд приговорил к десяти годам лишения свободы. Конвоиры застегнули у него на руках наручники прямо в зале судебного заседания. Попрощаться с ним не дали никому. Последним из здания выходил разволнованный адвокат Касымов. Пот лил с него градом, но он сделал вид, что ему жарко. И плевать, что сейчас осень, а температура еле-еле доходит до отметки в тринадцать градусов.