Сегмент власти

– Очевидцы утверждают, что после поджога Вы не торопились покинуть место преступления. Почему?

– Как говорится, горящий огонь эта одна из трёх вещей в мире, на которую можно смотреть бесконечно.

– Наблюдение за огнем, в этом выражении, употребляется немного в ином контексте насколько мне известно.

– Я это воспринимаю буквально. Помнится, мне, я однажды выполнял один заказ по выбиванию долга из одного коммерсанта. Вы бы видели, как красиво струилась вода из крана, нависшего над цистерной, куда я предварительно запихнул связанного должника. Так засмотрелся, что аж позабыл про него. Короче, захлебнулся бедолага, но деньги всё же вернул.

– Так зачем надо было его топить?

– Я ж тебе говорю. Засмотрелся на струю воды.

– Убийства доставляют Вам удовольствие?

– Только сам процесс. – сказал Маркус и сделался серьёзным. – Я не псих, если ты об этом.

– А кто Вы, если Вам нравится процесс убийства людей?

– Фильмы смотришь? Боевики? Ужастики?

– Смотрю и что с того?

– Там ведь тоже убивают и тем не менее ты продолжаешь смотреть такие фильмы. Если бы тебе не нравились сцены погони, перестрелок и убийств, то ты бы не стал смотреть подобные фильмы. Скажешь, что я не прав?

– Фильмы – это фильмы. А то что творите Вы, господин Гайзер, происходит в реальной жизни. При просмотре любого фильма мы понимаем, что всё это нереально и персонажи на самом деле не умирают, потому что это такие постановочные трюки.

– И всё-таки, согласись? – Гайзер слегка прокрутил кистями, скованными наручниками. – Человеку нравятся сцены насилия. Просто кому-то в большей степени, а кому-то в меньшей. Если придерживаться твоих критериев психологической оценки личности, то всех фанатов боёв без правил можно смело отправлять в лечебницу… Дело в нас, в людях. Сравни, сколько человек смотрит драку двух бойцов на октагоне и сколько людей посещают театры, картинные галереи или любые другие выставочные мероприятия? – Маркус выдержал паузу, – Правильно, перевес в сторону мордобоя. Я же в отличие от них, с удовольствием посещаю драматические театры и даже всеми позабытые библиотеки, к которым в наше время полностью утрачен интерес.

– Вы сейчас пытаетесь оправдать свои преступные действия, затрагивая моральные принципы нашего общества. Это что, двойная пост ирония?

– Да ну, брось. – фыркнул Гайзер и слегка придвинулся к столу. – Это не оправдание, а всего лишь выражение субъективного мнения.

– Моё же субъективное мнение о Вас ничуть не изменилось. Вы заслуживаете наказания и обязательно понесете его по всей строгости закона. Слово я своё сдержу. О сделке передам прокурору, и он навестит Вас в ближайшее время, чтобы огласить свою позицию. Допрос окончен. Время одиннадцать часов тридцать минут. Мэгги, скопировать видеозапись на мой «РУД», – Пешков бросил указание голосовому помощнику.

– Видеозапись скопирована, – откликнулась Мегги, – Господин Пешков, в РУД требуется Ваше мануальное управление. Необходимо подписать…

– Отставить. – скомандовал Пешков. – Все задачи перенеси на послеобеденное время. До свидания господин Гайзер.

– Честь имею, пуаро. – лицо Маркуса скривилось в ухмылке. – Рад был знакомству.

– Хм, – лицо Пешкова стало серьёзным, – Не могу ответить тем же.

ГЛАВА 14. «Словно снежный ком»

До кафе, где Пешков предложил пообедать я проехал без помощи навигатора. Излюбленным местом трапезы Пешкова оказалось кафе уже знакомого Зураба. Как только мы подъехали он вспомнил меня и дружественно поприветствовал. Также радостно он встретил и Пешкова. Владелец кафе огласил меню. Сегодня на обед подавался гороховый суп, припущенный рис с овощами и курицей, капустный салат и чай. Мы одобрительно кивнули, и Зураб отправился на кухню. Внезапно я почувствовал прикосновение на спине.

– РОС! – воскликнул я, когда обернулся и увидел старого сервисного робота.

Рос задёргался как пёсик и вывел на свой лицевой дисплей жёлтый подмигивающий смайлик. Робот стал кружиться и издавать цифровые писки, схожие со звуком нажатий на кнопки калькулятора. Зураб окрикнул Роса. Показав на дисплее улыбчивый смайлик робот поехал к новому хозяину.

– Старый знакомый? – улыбчиво спросил Пешков. – Я про робота.

– Да. – я выдохнул. – Раньше он служил владельцу… другого кафе.

– Это случайно не тот которого арестовали за убийство?

Я молча кивнул.

– Ловко ты его расколол.

– Это было не сложно. Окажись на его месте маститый преступник – расследование затянулось бы на долгие месяцы.

Как всегда, Зураб удивил своей оперативностью. Аккуратно расставив все тарелки и чашки с едой на столе, он удалился, пожелав нам приятного аппетита. Пока мы обедали, я обратил внимание, как Пешков периодически поглядывал во двор юртколонны за моей спиной, пытаясь кого-то разглядеть среди толпы ребятишек, игравших на детской площадке. Закончив трапезу, мы пододвинули к себе свои кружки с чаем и перешли к обсуждению дела. Пешков подробно рассказал мне о результатах допроса Гайзера.

– Тебе ничего не показалось подозрительным? – спросил я, медленно помешивая сахар в чае.

– Например?

– Почему он не покинул место поджога и стал так демонстративно удирать от патрульных полицейских, устроив по ним пальбу, еще до того, как они подъехали к парковке?

– Я ему задал тот же вопрос. – Пешков откусил немного хлеба с джемом и запил чаем. – Мне показалось что он псих, хотя может и прикидывается таковым. Ты бы видел его восторженные глаза, когда я показывал ему фотоснимки трупов. Гайзер сравнивает себя с человеком искусства, любующегося своим творением.

– Я считаю он намеренно дожидался полиции и хотел чтобы его задержали. Перед тем как убить охранника, Гайзер заставил того позвонить Искандерову и сообщить о нападении. Хотел привлечь его внимание.

– Согласен, это очень странно. А они не были с ним знакомы?

– Не думаю, – я покачал головой.

«Были знакомы» – подумал я. – «Заочно, но были»

– Гайзер сказал, что выполнял заказы Борисенко, у которого то и следует спросить о причинах поджога лаборатории…. – Пешков задумался. – Не понятно чем корпорации не угодила простая химическая лаборатория? Больше смахивает на провокационный удар, целью которого был Искандеров. Вопрос только, для чего?

– Такой вариант в моей голове тоже крутился. – я потёр виски и почувствовал сильный пульс вен. – Получается, что Гайзер действительно психбольной, раз для этого он решил подвергнуть опасности работников лаборатории, которые в тот момент были на обеденном перерыве и гуляли на улице.

– Он не просто подверг опасности, – Пешков сжал кулаки, – Гайзер желал убить их. Можно было придумать уйму способов, как привлечь внимание Искандерова, но он воспользовался той веткой событий, при которой заживо сгорает два десятка человек.

– Ты в серьёз подумываешь поддержать ходатайство Гайзера о заключении с прокурором сделки?

– Мои мысли не в счёт. Закон даровал Гайзеру такое право и не нам его отбирать.

Пешков снова кого-то высматривал на детской площадке. Ради интереса я тоже перевёл свой взгляд туда. Дети шумно бегали по двору, играя в догонялки. Краем глаза я заметил появляющуюся на лице Пешкова улыбку. «За кем же ты наблюдаешь?». Глаза Пешкова радостно заблестели. Мне стало ясно кого он высматривал и за кем наблюдал в данный момент. Несомненно, его внимание было приковано лишь к одному ребенку. Приглядевшись я узнал в ней ту самую девочку, Кэсси кажется. Все такие же каштановые волосы, сплетенные в две косички, всё тот же джинсовый сарафан и кроссовки.

– Дочь?

– Что? – Пешков встрепенулся, – Ах, да.

– А чего из далека наблюдаешь? Подошёл бы.

– Боюсь. – лицо Пешкова погрустнело. – Как только Кэсси родилась, мы с её мамой развелись, но поддерживали хорошие взаимоотношения. Звонили друг другу, она показывала мне малышку и я периодически отправлял подарки для дочки. А потом, в какой то момент, мы с Полиной, бывшей супругой, изрядно поругались и разорвали все контакты. Естественно это повлияло и на моё общение с Кэсси. Полина запретила мне видиться с ней. В этом безусловно есть и моя вина. Я ходил к юристам, намеревался даже обратиться в суд, но почему-то не доводил дело до конца, хотя, как уверяли адвокаты, у меня были все шансы на победу. Погруженный в работу, я не успевал заняться этим вопросом.. хотя может попросту забывал. – Пешков покачал головой. – Юристы предупреждали меня, что лучше разрешить эту ситуацию сейчас, пока Кэсси маленькая и ничего не понимает. Дальше будет только сложнее, как только к делу подключиться ювенальная юстиция. Махнув на консультантов рукой, я велел им не торопить меня. С тех пор прошло четыре года, пролетевших как один. В начале этого года я облюбовал кафе Зураба. Сидел также как сейчас, пил кофе и вдруг увидел её – Кэсси. Я сразу же её узнал. Ещё бы, она ведь так похожа на Полину. – глаза Пешкова заблестели. Он это почувствовал и сразу же вытер слёзы рукавом. – С тех пор я прихожу сюда, практически каждый день, наблюдая за родной дочерью, лишенный возможности подойти и просто поговорить.