Ордалия

– Вот и ладненько. – Жусип отступил от Ованеса и продолжил смаковать сигарету, – И так. Внеси пояснения за свой наезд. На всё про всё у тебя пять минут.

– Мой отец, – всё еще хрипя, ответил Ованес, поднимаясь на ноги, – За что вы задержали моего отца?

– Сомик, зачитай господину прокурору протокол задержания господина Филикяна, а то он не въезжает.

Все заржали, как кони, а парень по имени Самат (кличка Сомик) вышел немного вперед, держа в руках помятую бумажку с какими-то каракулями.

– Вчера, примерно в десять часов вечера гражданин Филикян, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, задержан в офисе на своём складе, где при обыске у него были найдены свертки с порошкообразным веществом белого цвета. Первичная проверка реагентами выявила наркосодержащие вещества. Гражданин Филикян водворен в изолятор временного содержания. Ему вменяется хранение и сбыт наркотических веществ в особокрупном объеме.

– Это вы, – Ованес сжал кулаки, но бросаться в драку не посмел, – Это вы его подставили.

– Да ну фиг! – Жусип принял задумчивую позу и зацокал. – Ну, а даже если и так? Что с того?

– За что? – Ованес сглотнул подкравшийся ком в горле, – Что он вам такого сделал?

– Ты знаешь… – Жусип почесал затылок, – Как-то некрасиво получается, что он один единственный, кто не отмечается перед нашим отделом. Другие коммерцы волнуются, мол почему мы оказываем ему такое покровительство. И вдруг меня осенило. А ведь и правда, почему? Не знаешь?

– Я думал, что мы с вами в одной лодке. – сквозь зубы процедил Ованес. – Я же столько раз вас прикрывал.

– За это тебе конечно же спасибо, но… ты знаешь? Какая-то слабая отдача получается. Или ты думал, что раз ты прокурорский, так мы к тебе на поклон должны бегать? Хер там плавал! Срать мы хотели и на твою должность и на твой статус!

Ованес не выдержал и со всей силы ударил Жусипа кулаком по лицу. Его цепные псы набросились на Ованеса моментально. Когда он упал, они стали пинать его ногами, несколько раз попав по лицу. Из рассекшегося глаза и сломанного носа ручьем текла кровь. Крик Жусипа заставил их остановиться.

– Вы за всё ответите, козлы. – перебарывая боль и захлебываясь собственной кровью, проговорил Ованес, – Я вас всех кончу!

– Кого ты собрался кончать, придурок? – Жусип присел на корточки, схватил Ованеса за волосы и подтянул к себе. – Ничего у тебя не получится, можешь даже не пытаться. Ты даже не представляешь сколько всего у нас есть на тебя. Десятки записей потянут на лет двадцать, а может и того больше. Как тебе такое, Илон Маск?

Жусип с ребятами снова разразились хохотом. Впервые в жизни Ованес не знал что делать. В детстве можно было забиться в угол и заплакать, ожидая появления мамы, которая пожалеет и успокоит. Всё это было очень давно, но Ованес не видел иного выхода. Слезы потекли сами собой и от этого ему стало еще хуже.

– Пацаны, смотрите, всесильный прокурор плачет. – верещал один из оперов, тыкая в Ованеса пальцем.

– Дай-ка я засниму и этот момент тоже. Прибавлю к общей коллекции.

– Отставить! – выкрикнул Жусип, – Сворачиваемся. Пусть наш прокурор посидит здесь и подумает о своём поведении. Диляр!

– Да, шеф, – отозвался прыщавый опер в звании лейтенанта.

– Кажется у господина прокурора сдулись шины, пойди проверь.

– Точно сдулись, господин майор, – с улыбкой на лице ответил Диляр и достал из внутреннего кармана складной ножичек, – Какой-то недоброжелатель порезал их… скорее всего ножом, ха-ха-ха.

«Нет, пожалуйста» – думал про себя Ованес, – «Хотя бы машину не трогайте».

***

Машина тяжело и со скрипом доехала до ближайшей шиномонтажки. Заплатке шины не подлежали и Ованесу пришлось раскошелиться на новые. Ремонтники содрали с него кругленькую сумму, но других вариантов не было. Через час надо быть во втором окружном суде, где будет решаться судьба отца о дальнейшем пребывании на свободе.

Ованес снова пренебрег правилами дорожного движения и как угорелый помчался в суд, собрав по пути все красные сигналы светофора. Вместо очередных писем о штрафе, на телефон Ованеса пришло уведомление о передачи его нарушений в административный суд. Громко выругавшись, Ованес еще больше вдавил педаль газа. Подъезжая к зданию суда, он увидел отца, закованного в наручники, в сопровождении трех конвоиров. Они как раз заводили его через черный ход. У главного входа столпилось много людей, среди которых была мама Ованеса – Надежда Семеновна и шестнадцатилетний брат Рома. В стороне у урны, с кожанным кейсом стоял Рафиз Гараев. Уже далеко не молодой помощник прокурора, на счету которого было всего пару выигранных дел. Темные глаза бусинки, маленький рот и большие уши не придавали Гараеву привлекательности, однако это не мешало ему каждый день находить новую спутницу жизни. Он молча наблюдал за тем, как мама Ованеса металась из стороны в сторону со слезами на глазах. Рома сидел на лавочке с поникшим видом. Лёгкая улыбка тронула уголки губ Гараева и это очень разозлило Ованеса.

– Тебе чё блять, смешно? – Филикян подбежал к Гараеву и дернул его за руку.

– Кого я вижу! – глаза Гараева заблестели, – Какими судьбами?

– Хватит валять дурака! – тяжело дыша прыснул Ованес, – Моега отца вот-вот могут упечь за решетку, а ты всё шутки шутишь!

– Поправочка, – Гараев повёл указательным пальцем перед лицом Ованеса, – Во-первых, не могут посадить, а обязательно посадят. Наркодельцам место за решеткой. А во-вторых… это твой отец, а не мой, так с чего же я должен грустить?

– Он не виновен! – гаркнул Ованес. – Его подставили!

– Слушай, давай на чистоту. – Гараев выкинул окурок и подхватил Ованеса за локоть, отводя его в сторону. – Не я создал практику ареста всех наркосбытчиков, и не я сделал для городской прокуратуры репутацию отъявленных борцов с наркопреступностью. Ты же понимаешь, что теперь, ради поддержания статистики, мы просто обязаны дать этому материалу положительную оценку. Для этих целей, начальство определило меня, и раз уже мне выпала такая удача, то я обязательно ею воспользуюсь. Не всё же тебе собирать лавры.

– Ты чё несешь, мать твою?! Какая на хрен статистика? Какие на хрен лавры?!

– Господи боже, что же ты так разорался, то? Я все понимаю. Это твой отец и мне искренне тебя жаль, но… дружба дружбой – служба службой. Извини.

– Пожалуйста, откажись заяви протест. – умолял Ованес, – Прошу тебя.

– Все факты на лицо. Никто уже не даст мне пойти на попятную. Я конечно же могу это сделать, но скажи на милость чего ради? Чтобы моя и без того шаткая карьера окончательно рухнула? Ну уж нет, дружище! Ты себе этого не позволял, так почему же я должен? А?

– Всё с тобой ясно. Манда ты бюрократическая, вот ты кто!

– На себя посмотри! Тоже мне нашёлся благочестивый! – обозленный Гараев зашёл внутрь, громко хлопнув дверью.

«А ведь он прав» – подумал Ованес – «Я ведь абсолютно такая же бюрократическая манда. Господи, что происходит???»

– Сынок, – послышался тоненький голосок матери.

– Да, мама, – Ованес подошёл к матери и сел рядом с ней на скамейку, – Что случилось?

– Я знаю, что воспитывала тебя добропорядочным и честным человеком, но… Это правда?

– Что правда, мам?

– То что тот человек говорил о тебе? Ты и в правду тоже так работаешь? Пожалуйста скажи мне что он лжёт.

Надежда Семеновна закатила глаза и схватилась за сердце.

– Мам! Мама! Что с тобой?

– Всё в порядке. Это уже не в первый раз случается.

Младший брат Ованеса Рома подбежал со стаканом воды и поднёс его к губам матери.

– Езжайте домой, мам, – Ованес кивнул Роме, чтобы тот вызывал такси, – Я останусь здесь и дождусь папу. Всё будет хорошо. Обещаю.

Надежда Семеновна погладила руку сына и кивнула в знак согласия, посмотрев на Ованеса глазами полными надежды.

– Рома, отпишись, как доедете до дома.