Светлая сказка

Светлая сказка
Сергей Владимирович Семеркин

Как увидели свет слепая дочка герцога Анна и слепой пасынок кузнеца Ян и при чём тут привидение из могилы Йохана.

Яркий свет ударил в глаза Яна и он проснулся. Проснулся практически в полной темноте. Конечно, в ней плавают разноцветные пятна и их даже можно при желании закружить. Достаточно несколько раз покрутиться на чём-нибудь ровном. Лучше всего вращаться на собственной пятке, упрешься ей в мостовую, раскинешь руки – ра-а-аз! – и пятна отправляются в хоровод. Главное не переборщить, а то можно и упасть. А падать для слепого страшно. Сразу чувствуешь свою беспомощность, ладно ещё, если верный Алый рядом. Трехгодовалый пёс поводырь верно охранял и сопровождал Яна и был настоящим другом! И глазами. Даже когда Алый видел противных котов (для его собачьей души противных котов от кончика носа до кончика хвоста), и то не лаял и не отвлекался от главного в своей жизни – вести Яна… от кузни до рынка и обратно, или от кузни до дома, или от дома до речки, где Ян иногда заходил в воду и плескался… но недалеко и неглубоко. Однажды дерзкие хулиганы хотели подшутить над слепым и окунуть юношу с головой… но Алый раскусил их намерения, в несколько прыжков грозная овчарка оказалась рядом и преградила путь. Шерсть пса вздыбилась, а верхняя губа слегка поднялась, обнажая клыки. Он даже не зарычал, не залаял, но такой тихой и такой явной угрозы было достаточно. Хулиганов как ветром сдуло. А Ян… Ян даже ни о чем не догадался.

Проснувшись, Ян пошел умываться. Он любил брызгать в лицо холодной колодезной водой. А вот Алый эти утренние процедуры филонил, его невозможно дозваться утром. Гулять – всегда! Идти в кузню, на рынок, на речку или куда-нибудь ещё – пожалуйста! А вот умываться – это уж увольте! Ян к этому привык и фыркал рядом с умывальником без своего верного компаньона. Но Алый всегда рядом. Мало ли что…

Проснулось ли её сиятельство? О, этот вопрос волновал почти всех в герцогском замке. Почти, потому что садовника он почти не трогал. Вот алые розы и белые розы, которые ежедневно украшают стол, где её сиятельство завтракают, волнуют садовника до печёнки. От этих роз зависит… практически жизнь садовника. Ведь, если уволят, то он с большой семьёй по миру пойдет. С волчьим билетом не возьмут даже в общественный парк газоны стричь. Повар примерно так же сильно хотел, чтобы пудинг получился на славу. Ведь поваров много, а пудинг для её сиятельства – один. И только один повар может его готовить. А что же герцог Бальба? Он уже семь раз посылал узнать, проснулась ли его любимая дочурка. Не дождавшись одного лакея с известиями он посылал другого, третьего, чтобы узнать, куда эти лоботрясы подевались. Целый караван запыхавшихся лакеев носился от кабинета герцога до святая святых – спальни её сиятельства. Наконец доложили: её сиятельство почивает. А значит, не шуметь! Полная тишина в доме. Даже попугай в клетке молчит в тряпочку. Знает, шельмец, одно громкое слово и… в суп.

А в это время её сиятельству снился сон. Анна летала. Нет ничего прекраснее на свете, чем свободный полет. Ты раскидываешь руки и легко взмываешь в небо. Да, люди, я умею летать! Анна смеялась и кричала во все горло: «Смотрите, я умею летать!» Она поднималась к облакам и проносилась над городской ратушей так низко, что еще чуть-чуть и могла бы щёлкнуть по гребешку петушка на флюгере. Ликование, чистое ликование в груди. Так легко, так светло. Это просто светлая сказка! Но тут Анна проснулась. И заплакала. Потому что во сне она могла летать и видела. А наяву… она была слепой. Да и люди, знаете ли, не летают. Никогда. Если бы в королевстве Зелёных холмов началась война, в замке герцога не было бы такого переполоха, какой выбили из стен и гобеленов слезы её сиятельства. Герцог Бальба забросил все свои дела (по правде сказать, у него и не было особо важных дел в это утро) и бросился на спасение своего любимого и единственного чада. Няньки, гувернеры, учителя, лакеи и прочие бездельники рассыпались перед ним, как рушится карточный домик, если выдернуть всего одну карту в его основании.

– Аннушка, не плачь, не плачь, ты меня этим убиваешь! Я сделаю всё, всё, что ты скажешь, только не плачь! – стенал герцог.

– Папа, папа! – Анна плакала, её трясло, она никак не могла успокоиться.

Сердце герцога обливалось кровью. Этот суровый лев войны, при упоминании имени которого Киликийские пираты прятались в свои самые дальние пещеры и бушпритов своих кораблей не показывали в море целую неделю… этот самый уважаемый герцог в королевском совете, от мнения которого часто зависело даже больше, чем от воли короля (но не королевы)… этот царь и бог для всех подданных герцогства… сейчас был просто любящим отцом, его дочь плакала, а он ничем не мог ей помочь. Это худшая пытка на свете! И она продолжалась вечность и еще четыре минуты.

Со стороны казалось, что Алый идёт на поводке у Яна. Но если внимательно присмотреться, то станет ясно, что это Ян шел "на поводке" за Алым. Зато тележка – тут уж никаких сомнений нет – катится за юношей. В тележке погромыхивают разные полновесные изделия кузнеца Фёдора, приходившегося Яну отчимом. Конечно, их можно украсть, только вы готовы отдать брюки и ноги на растерзания Алому? Вот и карманники с базара на это не шли, они точно соизмеряли возможную выгоду и возможные потери здоровья и свободы (обычно за мелкое воровство давали три месяца исправительных работ на руднике). Путь от кузни до рынка занимал восемь минут, если Алый шёл быстро, или все двадцать, если по улице выгуливали кокер-спаниельшу Люси. Сегодня Люси хотелось поиграть, Ян улыбался, он слышал, как заигрывали друг с другом собаки, как показно возмущалась служанка Рада, которая выгуливала кокер-спаниельшу. Мол, "этот ужасный зверь" (это она про Алого) пристает к их красавице! Но это всё предназначалось для ушей хозяйки. Рада была доброй, и уж конечно, она знала, что Алый никакой не ужасный зверь, она его подкармливала, разумеется, с разрешения Яна. Да и Яну перепадали от неё то яблоко, то спелый подсолнух, то алобокий помидор (их еще томатами кличут почему-то). Алобокий – для тех, кто видит…

Ян издалека услышал этот страшный звук. Мало кто из окружавших его людей быт так чуток на ухо. И у юноши ёкнуло в груди. Кто-то отчаянно сёк лошадь. Сёк до смерти.

– Алый, вперед! – не приказ, а просьба, лететь быстрее ветра. Да, он слепой и, наверное, ничем не сможет помочь. Но он сможет броситься под кнут. А Алый… друг не подведёт!

Водитель лимузина костерил пробку, баранов, из-за которых и возникают пробки и… ну, в общем всех, от кого рождаются эти бараны, из-за которых и… он знал инструкции и знал, что не имеет право покидать кабину, ни при каких обстоятельствах. Он даже окно не мог открыть и сказать, куда бы баранам нужно пойти…

А затор возник из-за того, что телега с установленной на ней очень тяжёлой бочкой не могла забраться в гору, да еще в неё с боку въехала другая телега с горшками, оглобли в раскоряку, колесо в выбоине, лошади дергаются, а толку – меньше, чем у гульки хвостик. А тут еще и герцогский лимузин нарисовался, и как его сюда занесло? Ах ты неладная… и мастеровой, что правил телегой с бочкой, видя такие дела, кнутом стал стегать лошадь, наотмашь со всей своей молодецкой дури. Старая кобыла уже тем виновата, что силы у неё не те, дура она полная, да и под горячую руку попала. Когда бьешь по хребту, а лошади хоть бы что, тогда бей по морде, по глазам стегай, чтобы проняло. И мастеровой стал хлестать по глазам. Вот тогда лошадь и испустила уже не звериный вопль, а крик забиваемой души. И содрогнулись люди вокруг, у которых в груди были не только мышцы, качающие по венам кровь…

Анна не могла слышать этот отчаянный вопль! Она заткнула уши ладошками. Но звук проникал даже под плотно прижатые к голове ладони. От него нельзя спрятаться. И тогда Анна открыла дверь. Гувернантка в это время смотрела – не освободилась ли дорога. А охранники… позже они даже под пытками не смогут внятно ответить на вопрос: «что они делали в это время?» Потом их казнят. Но лучше не торопить будущее… Анна выскользнула из салона лимузина и пошла. Как можно быстрее она пошла по улице. Она не знала куда. Подальше. От крика. Она держалась за стену левой рукой и выставила вперед правую, и шла… шла… только бы поскорее не слышать этих страшных звуков, проникающих под кожу! И тут что-то твердое ткнулось ей в ногу, прямо около колена, куда не доставала юбка. Это был холодный и чуть мокрый нос Алого (как и положено у здорового пса). Анна погладила собаку. Алый дал себя погладить. Он видел хороших людей и мог отличить их от людей плохих. А ещё важно, что лошадь перестали стегать, потому что местный силач Вольт добрался до места происшествия, вырвал кнут из рук мастерового и слегка его толкнул, мастеровой неожиданно упал и понял, что лучше не вставать. А потом телеги опытные люди быстро расцепили и восстановили нормальное движение …

– Какой ты мохнатый и добрый… – Анну уже не мучил истошный крик, и она спокойно трепала голову овчарки. – Как его зовут? – девушка почему-то подумала, что спрашивает Изольду, она так привыкла, что гувернантка всегда рядом, что сильно удивилось, когда не сразу (не сразу?!) ей ответил совершенно незнакомый голос.

– Его зовут Алый, он мой поводырь, – Ян не видел незнакомку, но ему очень понравился её сильный голос. Юноша вслушивался в него, как в музыку органа в церкви, как в журчанье ручейка, как в трель соловья, поэтому и ответил не сразу.

– Ты тоже слепой? – Анна сначала спросила, а потом смутилась и покраснела.

– Да, а ты разве… – и тут Ян понял и тоже смутился. – Ты тоже… – но это было невежливо. А Анна вообще не знала что сказать, ведь… и тогда они протянули друг к другу руки и их пальцы встретились. И их сердца встретились… Почему эту восхитительную, эту светлую, эту волнительную сцену никто не заметил? Ни вездесущие мальчишки с улицы, ни жандарм на перекрестке, ни любопытные перечницы из соседних домов, которые знают всё, что происходит в каждом из окон днем и ночью. Чудеса, да и только!

Привидение из могилы Йохана утверждает, что это фея Моргана навела порчу на Анну. Позавидовала её красоте, вот и лишила зрения. Забавница такая эта чародейка, знала, что отнять, красоты не попортив, и в то же лишив целого мира. Впрочем, кто в своем уме обращает внимание на слова какого-то привидения? Вот и мы не будем.

Воргу – начальнику охраны герцога – хотелось провалиться под землю, но он знал, что даже в Аду герцог Бальба его найдет… и… а вот это было слишком страшно даже для ветерана многих войн и пограничных конфликтов. Он стоял с непокрытый головой перед светлыми и настолько холодными глазами герцога, что мухи старались не залетать в зал, а то можно попасть под ледяной взгляд, замёрзнуть и упасть на пол. С герцогом Ворг прошёл огонь и воду, а вот медные трубы испытал только Бальба, ведь начальнику охраны слава не положена по статусу. Если бы сейчас герцог сказал, что ему нужно сердце Ворга, тот, ни секунды не задумываясь, вскрыл себе грудь именным клинком и положил сердце на стол. Но герцог сказал иное.

– Найди.

Приказ слишком прост и слишком сложен одновременно. Уж если лучшие ищейки, полиция и воры не помогли, то теперь только Ворг и сможет вернуть Анну. И Ворг вышел из кабинета и пошёл по коридору, люди от него просто шарахались, а потусторонние существа расщеплялись на составные части ещё раньше.

Многие хотели получить внушительный куш в двести тысяч полновесных золотых. Но близко злато, да в свой сейф или тайник не засунешь. Потому что никто не мог найти Анну, за которую так много премиальных назначено. Проблема профессиональных ищеек и простых любителей обогатиться без соответствующей квалификации заключалась в том, что они искали её сиятельство. В образе. Или похитителей, скрывающих её с целью получения выкупа. За золотом люди не видели льва. А в слепом мальчишке рядом с шарманкой на площади никто не видел Анну. Приобщение к труду прошло просто. Катя – мама Яна – смыла с Анны всю косметику, её слишком приметные волосы уложила и спрятала под берет. И вот у всех на виду под звуки скрипучей шарманки Анна поет старинные песни. У неё очень хорошая память и она их запоминает буквально на лету. А поёт так душевно и жалостливо, что слушатели плачут. Не все кидают в коробку на земле медяки, некоторые подносят продукты. Уж больно ты худой, хлопчик, тебе кушать надо – так часто говорят. Мзда жандармам выплачивается справно, с нищими за территорию поговорили, точнее выпили. Так что песни поются легально. И ни у кого нет вопросов. Если пересечь площадь, то на центральной тумбе можно увидеть объявление о вознаграждении за любые сведения о пропавшей Анне. И её портрет. Но порой, зрячие люди видят меньше, чем слепые. Чудеса, да и только!

Привидение из могилы Йохана скрипучим голосом шепчет во тьме ночной, что и тьмушку на Анну накинула тоже небезызвестная в своей изобретательности фея Моргана. Так она эту тьмушку ловко накинула, что никто Анну разглядеть не мог, видели слепого сорванца, поющего тонким голосом у вечной шарманки. Но мы уже договорились, что не будем слушать мозгокрутства привидения. Уж больно оно много себе позволяет, да и вообще источник информации непроверенный и ненадежный.

Только Ян тьмушки не видел. Он вообще не видел Анну. Он представлял рядом с собой самую замечательную девушку на свету. Конечно, он в неё влюбился, но он не признался бы в этом. Ведь, кто он такой? А она! Любовь делает человека необъективным, для него любимая – всё, а сам он… да времени нет о себе думать-то!

Как увлекательно рассказывал пришедший в их дом странник! Анна и Ян зачаровали его речи. Молодые люди уносились в дальние дали, видели оазисы среди пустынь, заброшенные города с дивными храмами, рукотворные острова, висячие сады, скрывающиеся за облаками башни… но больше всего им в души запала одна история не про путешествия. Оказывается, вернуть зрение просто. Нужно всего лишь увидеть темноту. Закрыть ладонями глаза, расслабится и успокоится, постараться не думать ни о чём и ни о чём не волноваться. И вот, когда все оранжевые, жёлтые и красные круги исчезнут, когда исчезнут белые пятна и точки, когда наступит полная темнота, которую не всегда увидишь ночью в колодце, вот тогда зрение вернется. Анна и Ян не верили и боялись поверить и надеялись и… конечно, после ухода странника они попробовали и ни один раз. Каждый день они пытались увидеть полную темноту, чтобы наконец-то увидеть настоящий свет.

Ян спал и видел сон. Как будто он проснулся. И он стал зрячим, он улыбнулся солнечному лучу, что пробивался сквозь окно, он захохотал и бросился к Анне.

– Анна, я вижу! Я вижу! Странник не обманул! – он тряс её, обнимал и целовал.

– Я так рада за тебя, Ян, – Анна улыбалась. А Яна резануло – его любовь была по-прежнему слепа!

– Анна, Анна, ты тоже сможешь! Как и я смог…

Только радость куда-то исчезла. Всё не так и всё не то, когда твоя девушка слепа. А ты уже нет. Ян ударил себя кулаком в грудь и… проснулся.

Но он не превратился в слепца. Он видел! Видел на самом деле – вот окно, а вот комната, а вот книги на полке, а вот его рука и указательный палец, что на них указывает. Он захохотал и на крыльях любви бросился к Анне.

– Анна, я вижу! Я вижу! Странник не обманул! – он тряс её, обнимал и целовал.

– Я так рада за тебя, Ян, – Анна улыбалась. А Яна резануло – его любовь была слепа до сих пор!

Как же так? Ян не мог понять.

– Анна, Анна, ты тоже сможешь! Как и я смог.

Только радость куда-то исчезла. Всё не так и всё не то, когда твоя девушка слепа. А ты уже нет. Ян ударил себя кулаком в грудь… и проснулся.

Холодно стало Яну. Он не мог выбраться из сна. Просыпался, якобы видел, но на самом деле всё это по-прежнему происходило в сновидении. Такой вот вложенный в себя сон без выхода…

Ян проснулся. В том сне, что мы называем явью. И понял Ян, что это не сон. И он видит! Видит свою руку, видит окно, а за окном – свет!

Он задохнулся от радости и побежал к Анне! Он действительно прозрел! …а Анна – нет. И радость исчезла. Всё не так и всё не то, когда твоя девушка слепа.

Уж как он только ни объяснял, как ни советовал, как ни поддерживал Анну, но у той не получалось увидеть тьму полную, чтобы потом увидеть настоящий свет. Ян шептал ей слова успокоения, что всё будет хорошо, но сам в них мало верил. Слова без веры могут утешить, а вот реально помочь – нет.

Привидение из могилы Йохана, будь оно не ладно, излагает такую гипотезу: мол, Анна по тому и не могла увидеть свет, что чары феи Морганы усилиями воли простой, ну пусть не очень простой, а красивой и доброй девушки развеять никак нельзя. Мощи требовалось больше, ну волшебницу там добрую подключить или ещё какие-нибудь высшие силы… Может быть, привидение ещё захочет за подобный бред получить научную степень, а? Кандидат или даже доктор наук привидение… Наглость какая!

Долго и подробно Ян объяснял Алому, что теперь он должен быть глазами Анны. Алый смотрел на хозяина слегка недоуменно – он сам что ли ситуацию не понимает? Потом Алый додумался просто лизнуть Яна в щеку и на этом взаимопонимание снова наладилось между человеком и собакой. Теперь Алый водил Анну на площадь, где она пела под звуки довольно расстроенной временем шарманки. А Ян возил тележку с железками на базар уже самостоятельно. Он учился читать, довольно быстро осилил алфавит и жадно стал читать всё, что попадалась ему на глаза. Вывески, рекламные объявления, и…

Внимание!

Двести тысяч золотых тому, кто…

а вот дальше картинка у Яна поплыла, он долго тёр глаза, которые отказывались… отказывались видеть это. За Анну – дочь герцога Бальбы! – давали награду. То есть рано или поздно её найдут и вернут в замок. Странно, что этого до сих пор никто не сделал. Неужели никто не видит в поющем сорванце её высочество Анну?

– Что плачешь по золоту, которого у тебя никогда не будет? – поддел Яна острая на язык торговка рыбой Кончита.

Ян помотал головой и пошёл своей дорогой, а Кончита ещё что-то едкое кричала ему в след, но он уже этого не слышал. Юноша представлял будущее, которого у него могло и не быть…

Хлипкий и мерзкий соглядатай аж светился от той новости, что распирала его худые бока.