Когда факс приходит не вовремя

Мозг записывает адрес, а ноги уже несут. Недалеко. Через двадцать пять минут лихого вождения подруливаю к клубу. Она стоит в группке такого же юного молодняка (смотрю на них с высоты своей тридцать одной весны – высоковато). Увидела. Машет приветственно. А ведь она могла и не понять: кто ей звонил – как дернулось сердце – мысли, зачем вам испытывать сердце сейчас? Что-то ломается в мелком злодеи. В очередной раз пальцы срывают личину и ошметки старой кожи остаются в прошлом. Скоро матрешка станет неделимой. Рыкнуть бы в пространство, да кожа на губах еще не обсохла. Выхожу. Мы обнимаемся и я кружу ее.

– Слушай, забери меня отсюда, – она немножко хмельная, немножко веселая, и ей куда-то надо. Этого так много!

– А в клуб не пойдем?

– Я уже там отработала.

– М-м-м… – не понимаю я понятное.

– Ты же уедешь?

– Куда это?

– Ну после того, что было. Ты же уедешь? – глядя в эти бездонные глазища я все-таки могу произнести "нет". Только вот зачем? Чтобы проверить себя. Спасибо, уже шпагатами тело истомил, заморочками ум завел за разум, и фибры души конкретно продул.

– Конечно, уеду.

– Возьмешь меня с собой?

– Легко.

"Мерс" послушно тронулся с места. Лера помахала компании. Некоторые искренне ответили взаимности, большинство манерно еле-еле пошевелило верхними конечностями. Среди молодежи модна нынче томность – мол, все наркотики кушали и девственность имели во всех позах… впрочем, чего это я? Каждому свое. И мы поехали…

– Куда поедем? – чего это я хриплю, или это мой новый голос?

– Айда сначала в Казань (сначала в Казань – музыка). Я, кстати тоже оттуда (а где еще могла родиться девчонка с такими глазами?). Устроим праздник для друзей и попрощаемся, а потом…

– Видно будет.

– Точно.

Не знаю правильно ли я свернул по жизни, но то, что сделал это вовремя – точно.

Но не так просто проехать из тьмы к свету. В мир, где люди счастливы, где есть любовь, семья и путь без насилия. Где люди не убивают друг друга. В сказку всегда надо прорываться через терновник. И не важно как он выглядит, пусть даже колючки его частокола выглядят как пушинки шмеля. Мы остановились на заправке, ну и перекусить заодно. Тут-то он и появился, как чертик из коробочки. Я сам такой и знаю что почем. Фактор неожиданности.

– Привет, – Шмель улыбался.

Говорят, что он выбрал себе такое прозвище потому что с точки зрения современной аэродинамики вообще не понятно, как шмели летают, но то, что шмели летают – знает даже ребенок. Вот в этом и прелесть: этого не должно быть, но это есть. Почти как смерть непонятное. Хорошее прозвище для убийцы.

– Наверное, ты пришел не просто так, – между нами была разница: он меня мог убить в любой момент, а я его, только если бы он лопухнулся. Но киллеры такого уровня не расслабляются до состояния беззащитности обыденного растения "лопух обыкновенный".

– Так точно. Знаешь, может выйдем на воздух?

– Только что об этом подумал, – я обратился к Лере: – Буквально на бишь секунд удалюсь.

– Удачи, – слегка напряженно пожелала она мне, видимо, почувствовала, что это будет не просто разговор о погоде. Действительно, чего это слова перетирать о климате? Итак всё ясно: лето, жарко, дождя нет. Загорай и купайся не хочу!

Двадцатью саженями на восток. Ельник.

– Наверное, ты уже понял зачем я тут нарисовался. Если заглянуть в будущее, то меня ждет там одно задание, – он говорит спокойно, без позы, без жестикуляции и излишней мимики, просто сочувственно, и губы его складываются в короткий выдох: – Ты. Вроде бы ты никому ничего не должен. Но слишком много ниточек оборвалось на тебе и тебя решили тоже оборвать. На всякий случай.

– Уже подписал контракт? – этот вопрос даже не для проформы, а для формы для проформы.

– Нет еще, иначе бы мы не болтали. Только тебе не доехать до Казани. Уже завтра тебя закажут.

– У меня есть некоторое имущество. Если продать быстро, то кусков на двести потянет. Можно купить за это отсрочку. Мне много не надо, – я не умоляю, но явно прошу. Сие крайне не по-понятиям. Но я ведь и не конкретный злодей, а скорее абстрактный неразбери-пойми-кто.

– Бумаги необходимые при тебе?

– Конечно.

– Тогда пошли. Кстати, у тебя шнурок развязался.

Если это шутка, то несмешная… но ведь он не будет так шутить, чтобы меня кончить. Он может кончить меня и так… тем более, что не может он знать о нас с ведьмой… и значит, про шнурок. А я не могу никак его достать. Сейчас. Так что посмотрю я на шнурок или не посмотрю… Гм… а ведь действительно развязался. Вот так смотришь за вещами, заботишься, а они предают в самый-самый пиковый моментище… но некоторые надежны. Простые вещи. Как игла с ядом кураре.

Двадцатью саженями на запад. Без ельника.

– Я вернулся, – широко и глупо улыбаюсь.

– Это ведь не был твой друг.

– Точно. Так знакомый враг. Бывает.

Мы покушали и тронулись в путь. Но…

Надо было кое-что оставить за плечами. Лишние летом лыжи. В их роли выступает труп Шмеля. Нельзя доверять профессионалам. Они делают дело, заключают контракты, разрывают их, живут по кодексам чести и нарушают их. Не угадаешь. А шнурки – это знак, как ни крути. Ну ведьма, ну человечище. Так… в Казань на приметном "мерсе" мы не попадем. Придется бросить и ехать автостопом. Алга!

– Ты не против, если дальше мы поедем стопом?

– Конечно, нет, даже прикольно. А то как-то пафосно, хотя тачка у тебя дружелюбная…

Да, так "мурзик" еще никто не называл, он аж замурлыкал. Ласковое слово даже телеге приятно.

Ночь. Лесная дорога. Лера ждет на шоссе. А мне нужно всего-то десять минут. Открываю багажник. Снимаю с себя груз – цепочку с двумя черными титановыми пластинками, а на них вязь кириллицы и арабских цифирик (данные по мелкому злодею: как зовут, группа крови и т.д.). Аккуратно вешаю на шею Шмеля сей медальон. Руки его накрываю грелкой. Не с целью согреть – когда бензин загорится резина проглотит человеческую кожу, а с ней и отпечатки. Вторую грелочку – на лицо (по уму, еще и от зубов надо избавиться, но некогда). Бензин булькает из канистры в багажник. Сверк – пламя высекается колесиком о кремний и зажигалка падает в аквариум… в террариум… в крематорий для насекомых. Мою спину подсвечивают отблески урчащего пламени. И никакого хлоп, или бум, или шабах-бабах – взрыва не было. Хорошая все-таки машина Mercedes, может, потому что название красивое. Или наоборот: иногда тени отбрасывают вещи (кто-то из наших сказал, из тех, кого не печатали при жизни).

Снова я вру. Тот хомячок, на котором я испытывал яд, умер не от первого укола. Старая отрава потеряла от времени свои свойства. Пришлось мне добывать свежее мгновенное умертвие, у которого срок годности не вышел. И только со второго укола хомячок издох. А потом я произвел некие манипуляция с колпачком от ручки "паркер". И стрелочка обрела наконечник. И когда я подписывал документы, делающими Шмеля владельцем недвижимого и движимого… стрелочка отделилась и рванулась к цели, зажатая моими пальцами. Но вот что значит воин – он мне успел-таки один удар нанести. Я его сложно доставал: яд, упаковка, укол исподтишка, а он меня чуть не уделал простой открытой ладонью. Однако первому встречному и даже совсем не первому встречному, а наоборот – очень надежному и проверенному моими и не моими заданиями убийце, я свое адамово яблоко не отдам.

Кстати, как я оттранспортировал труп Шмеля в багажник? На руках через ельник? Да нет, всё проще. Как в анекдоте про чукчу и русского, где они пошли на охоту, разозлили медведя, а потом от него бежали, бежали… и русский подумал: "Чего это мы бежим, ружья же есть?" и медведя застрелил, а чукча сказал: "Ну ты и дурак, теперь до деревни мы его на руках тащить будем, да?" Когда идете в разрез с законами и обычаями, главное, чтобы на вас не смотрели. А чего на вас смотреть, если вы разложили с приятелем на багажнике бумажки и чего-то там чиркаете пусть даже и ручкой "Паркер". Скукотища. А потом незаметное тра-ля-ля-ля и сразу после него простое раз-два-три: открыли багажник, положили туда шмеля, закрыли багажник. Можете перевести дух, собрать бумажки и помассировать адамово яблоко, едва не разбитое во время незаметного действия "тра-ля-ля-ля". Да и вообще вопрос о транспортировке – был совсем некстати.

В Казань стопом – такого из заинтересованных моими передвижениями лиц не ждет никто. Если будут считать меня живым – тогда решат: махну куда угодно, но только не на историческую родину, где точно будут искать (а значит, если и будут искать, то рутинно). Если поверят в смерть – тут уж не до дальнейших поисков. А в Солнечном городе наш с Лерой десант не будет задерживаться, операцию проведем предельно быстро. На баню и преферанс срока командировки не хватит, только-только на короткий визит к другу. Друзьям можно доверить свою судьбу, особенно, если их помощь проста и не сводится к риску для жизни. Подумаешь, переправить на военном самолете пару молодых людей в дальневосточный военный округ. Для человека, имеющего завязки в авиационных частях, сие не обременительно. А там – за тысячами верст от Солнеграда – граница с полосатыми столбиками. И совсем другая жизнь, и в то же время та же. Наша. Я посмотрел на часы. Дешевая электроника показывала отсебятину – ночь на дворе, а палочки на экране затемняют светлое 18:20. Какая-то цитата вертится. "Если двое или трое собраны в моё имя там…" но в эту технологию надо верить, чтобы она работала. Тогда, наверное, и узнаешь, что ждет там. На следующей странице. Пусть даже и факса.

Моторы взревели и шасси оторвались от бетонки. Мы в самолете; забрались в какие-то сетки и притулились как два птенца в гнезде, которое эвакуируют. Сидений не предусмотрено для беглецов на борту такого-то планового рейса летчиков с погонами. Мы вне плана. Рев сменился гудением – набрали высоту. Разговаривать невозможно. Но молчали не поэтому. Мы просто молчали. Она обнимала меня, и косила черным глазом и улыбалась. Я ерошил ей волосы, и улыбался и уже не был мелким злодеем. Я потерял весь свой старый мир, всего себя, проиграл битву с факсом (потому что в ней невозможно было победить, можно было только сгореть вместе с этой бумажкой) и обрел нечто большее. Или меньшее. В свое время ведьма посмотрела на мои руки, ей почему-то всегда важно было какие у человека – особенно у мужчины – руки, и сказала, что я окольцован. Тогда я подумал, что она ошиблась, ведь я не был женат (а другие кольца-перстни никогда не носил в принципе – ну не моё это). Да и не собирался вступать в "законный и до самой смерти" союз. А сейчас на моем пальце светится кругляк. И это, конечно, пройдет, но… Когда я смотрю в глаза Леры, я не могу анализировать бытиё бабочки, которой казалось, что она мелкий злодей. Делайте это сами. Теперь уже сами. Можно даже прямо сейчас, когда…