Пращуры русичей

Лучезар, который остался без свиты аж сплюнул: «Вот дурачьё непостоянное!». Всё могло начаться заново, но в этот момент на помост поднялся приземистый мужчина в зелёном кафтане. В годах, с огромным шрамом на щеке, новый оратор встал, широко расставив ноги, и ждал, когда народ поутихнет.

– Елага. Елага это, воевода изборский.

Народ с любопытством взирал на прибывшего, на подмогу новгородцам, боярина. Воевода огляделся, задержав взгляд на Лучезаре и Вадиме:

– Всё галдите, да спорите, а варяги тем временем земли наши грабят. Новгород взять не сумели, а что для них деревни, да города малые. Эх, велика наша земля, а порядка в ней нет, – воевода говорил, щуря правый глаз, – нет единой власти, закона. Пока будем вот так судачить, да каждый раз порядки новые придумывать, враги от наших домов камня на камне не оставят. Повелел Гостомысл внуков своих разыскать, значит, так тому и быть. Люди для того дела уж назначены. А пока нет законных наследников, пусть выбранный посадник правит. Временный. Но, не из этих, – воевода указал на Лучезара и Вадима. – Они, небось, себя уж князьями видят. А сейчас войско надо поднимать, да по варяжьему следу идти, да так по ним вдарить, чтобы носа сюда более не совали.

– Верно, кривич говорит, – согласился Желыба. – Того выбрать надо, кто место подержит до поры до времени, пока законные наследники не явятся. А через год, коль варягов приглашённых не дождёмся, вновь соберёмся, да потолкуем, как нам дальше жить.

– А давай Елагу и выберем, – вмешался купец Заброда. – Он муж толковый, мудрый, к тому же воин отменный.

Воевода неодобрительно покосился на говорившего, но купца поддержали. После непродолжительных споров под громкие крики посадником избрали кривича Елагу.

***

Конунг Ингельд смотрел на небо, любуясь кружащими над головой птицами. Потревоженные людьми, лебеди парили, изредка издавая громкие звуки. «Лебедь не ворон, он не любит сражения и кровь. Может это знак, что пора уходить?». Вспомнился недавний штурм. Всё начиналось неплохо. Туман, утро, внезапный налёт, даже этот трусливый княжич не обманул и разжёг сигнальные огни. Войско подошло к городу незамеченным, но, потом всё пошло не так. При высадке, один из кормчих в тумане слишком поздно заметил подводный камень и его корабль врезался в соседа. Ингельд вспоминал тот скрежет и крики с дрожью. Двоих воинов зажало меж бортов, ещё несколько свалились в воду. Расплющенные тела, увидели многие. Те, кто оказался рядом, принялись вылавливать упавших, и время было потеряно.

– Недобрый знак, – произнёс тогда ворчун Эгиль. – Первая кровь наша.

– Оставьте их. К воротам! – Ингельд сам повёл войско на штурм.

Заспанная стража уже захлопнула ворота, но мощный удар тарана не дал накинуть засовы. Ворота заклинило. Сквозь небольшую брешь несколько викингов ворвались внутрь. Они быстро расправились с охраной, но пока рубили петли, подошла новгородская дружина. Точнее те, кто успел. С этими пришлось повозиться, но в этот момент подоспели новые защитники. Те сражались ещё лучше и ворота были отбиты. Ингельду пришлось отвести людей. Захваченный участок стены тоже отстоять не удалось.

Грабёж окрестный поселений не дал того, что мог дать Хольмгард, будь от захвачен, но малая добыча лучше никакой. Воины грузили кожи, зерно, меха. Теперь главное, убраться восвояси. Новгород уже собрал большие силы. К конунгу подошёл Эгиль:

– Большое войско, идут сюда, можем не успеть.

– Сколько кораблей загружено?

– Восемь и четыре баржи, все доверху. На остальных почти закончили, люди спешат. Хуже всего с теми двумя, что столкнулись. В одном большая дыра.

– Уж постарайтесь. Я не хочу терять хороший драккар.

Эгиль кивнул.

– Ах да, воины поймали лазутчика. Это тот самый прислужник хольмгардского княжича, его схватили, когда он пытался пробраться к пленникам.

– Приведи его ко мне.

Громкие крики помешали кормчему выполнить приказ. Вдалеке показалась облако пыли. Эгиль весь напрягся:

– Новгородское войско. Что будем делать, уплываем, или примем бой?

Словно охотничьи псы, принявшие боевую стойку, воины ждали решения. Конунг выжидал лишь мгновение. Он снова поднял глаза: «Лебеди – мирные птицы. Будем считать это знаком».

– Бой ничего не даст. Ктому моменту, когда они поравняются с теми деревьями, корабли должны отойти.

Крики хёвдингов заглушили прочие звуки. Врагов много, добыча велика. Наименее ценное бросали: обычная волчья тактика, перерезать всё стадо, а унести только то, что по силам. Вода возле кораблей пенилась. Эгиль занял своё место на корме. О Лейве, которого просил привести конунг, просто забыли.

Когда новгородское войско подошло к опустевшему лагерю, варяги уже были далеко. У самого берега, где недавно стояли корабли, плавала лишь парочка лебедей.

Глава пятая

В неволе

***

Хлопья, лёгкие, словно пух, кружили в воздухе, гонимые ветром. Он дул с моря, которое раскинулось за каменистой грядой. Возвышенность тянулась извилистой лентой и заканчивалась высокими скалами, твёрдыми и острыми, словно наконечники копий. Утро выдалось пасмурным и немного мрачным, поэтому люди в домах, протопленных с вечера, не спешили выбраться из тёплых жилищ. Солнце почти не грело, потому что завеса падающего снега не пускала тепло, а ложилась холодным пластом на промёрзшую землю. Но, несмотря на холод и сырость, двое мужчин, занятых делом, не ощущали укусов морозного дня. Под звонкие удары, глухое шипение мехов и треск раскалённых углей, они неторопливо делали свою работу. Горн, закреплённый на возвышении, то и дело шипел, дыша огненным жаром, кузница работала постоянно, поэтому создаваемый ею шум давно стал обыденным и привычным.

Бритоголовый кузнец, сложив руки на груди, наблюдал за работой ученика. Светлая по сути, но почерневшая от копоти, борода мужчины, заплетённая в тугую косу, свисала, исчезая за отворотом фартука. Ровные как стрелы брови выгнулись, губы сжались в узкую полоску. Мужчина был одет в почерневшие от сажи штаны и кожаный фартук, с плеч свисала мохнатая безрукавка из козьей шкуры. Его звали Сакс[33 - Саксы – северо-восточная группа древнегерманских племён, которые вместе с англами и ютами основали на острове Британия современный английский этнос.], как других звали Готами, Финнами или Славянами. Северяне не утруждали себя запоминанием сложно произносимых и непонятных имён своих рабов. Трель – всё равно, что вещь, лопата или котёл для варки еды, ему не обязательно иметь что-то своё, пусть даже это его собственное имя.

– Держи пласт ровнее и не оттягивай руку при ударе, – бритоголовый мастер шагнул вперёд, но, тут же отступил, поняв, что ученик и сам в состоянии исправить ошибку. Даньша, не выпуская молота, вытер вспотевший лоб. Искры летели на земляной пол, шипели и гасли, превращаясь в тёмную хрустящую массу.

– Лучше подмечай место для удара, ощути, где сталь мягкая, а где нет, да не забывай просить о милости Велунда[34 - Велунд – хромоногий бог-кузнец в германской мифологии.].

«Молись своему хромоногому сам, – хмыкнул Даньша. – Наши боги не хуже кузнецам помогают». Не доверяя чужим богам, парень всё же понимал, что лучшего мастера-оружейника, чем этот германец, он раньше не встречал. Дядька Валдай научил племянника ковать подковы, косы, да топоры. Сакс же, помимо этого, мог изготовить настоящий меч, боевой шлем и, даже кольчугу. Таких умений от молодого деревенского кузнеца никто раньше не требовал.

Ещё несколько часов подмастерье усердно трудился.

– Готово, – радость переполняла Даньшу.

Оба, мастер и ученик вышли на улицу, холодный воздух трепал влажные волосы и охлаждал распаренные тела. Сакс аккуратно взял изделие, оглядел с видом знатока и вернул обратно:

– Отдохни, а затем приступим к закалке.

Даньша, вертя в руках заготовку, сделал несколько шагов в сторону моря: «Когда-нибудь, я буду не только ковать мечи, но и научусь ими владеть. Я не собираюсь всю жизнь оставаться рабом».

От воды веяло холодом.

1

Их сковали общей цепью, чтобы не нашлось таких, кто пожелал бы выпрыгнуть за борт и свести счёты с жизнью. Корабль, на котором плыл Даньша, помимо основной команды вместил ещё семнадцать невольников. Будущие трели, оборванные, изголодавшиеся, жались друг к дружке, тщетно пытаясь согреться.

Рана на голове давала о себе знать, но тошнота и рвота прошли. Не зря говорят: «Время лечит». Правда тому были и другие причины. Предприимчивые хозяева, увидев, что непривычные к качке пленники страдают морской болезнью, просто-напросто их не кормили. Через несколько дней один из невольников умер, затем ещё двое. К тому времени остальные перестали страдать из-за качки, и викинги, скинув умерших за борт, впервые накормили выживших пленников какими-то помоями.

– Мне совсем не нравятся эти тучи, – Эгиль заметно нервничал. – Будет шторм, и начнётся он раньше, чем мы доберёмся до суши.

– Что мы можем сделать? – волнение горбуна передалось конунгу.

– Возможно, придётся выкинуть часть добычи, драккары перегружены.

– Это нужно сделать сейчас?

– Я не знаю. Берег уже должен показаться, но если начнётся буря… В этих местах сплошные рифы.

Первые раскаты грома заглушили последние слова кормчего. Они прозвучали почти одновременно со вспышками молний. Гребцы налегли на вёсла, и корабли устремились вперёд. Дождь обрушился резко, мощным потоком. На горизонте, наконец-то показалась земля.

– Нас несёт на рифы, как я и говорил! – Эгиль управлял кораблём одной рукой, второй привязывал себя к рулевому веслу.