Пращуры русичей

Вандис, видя привязанность сыновей к новому воспитателю, ликовала: «Скегги жадный и глупый. Этот трель – настоящий клад. Он так ловко обращается с детьми, знает столько игр и историй. Почему мужчины так упрямы?». Вспоминая, сколько усилий она потратила, чтобы уговорить мужа отдать ей этого пленника, Вандис качала головой. Если сам Скегги-ярл имел вид довольно таки непривлекательный, то Вандис даже самые лютые недруги называли красавицей. Лейв даже сравнивал её с мифической Гердой, принесшей себя в жертву[36 - Герда – красавица-великанша. Согласно приданиям согласившаяся стать женой влюблённого в неё бога плодородия Фрейера, лишь только после того, как посланец Фрейера – Скирнир посулил наложить на нее заклятие уродства и вечного изгнания. (миф.)]. Величавая и прекрасная, жена ярла наблюдала за играми сыновей и почти с нежностью взирала на их нового наставника: «Старого Финна, я прикажу прогнать. От него никакого толку, только брюзжит и ругается. Пусть муж забирает его, а Лейв (Вандис в отличие от принятых правил, называла воспитателя своих детей по имени) вполне справится и один». Предвкушая гримасу, которая появиться на лице отставного слуги, Вандис расхохоталась. Новый раб продолжал резвиться с детьми.

4

Лейв действительно привязался к детям, но не забывал о данном ему поручении: «Человек, которого я должен убить, здесь, рядом». Когда он увидел Даньшу на палубе соседнего корабля, в бухте, после шторма, он испытал облегчение. Когда узнал, что и он сам, и его будущая жертва попали в услужение к одному и тому же хозяину, Лейв не поверил в свою удачу.

Юноша работал на кузнице, а Лейв строил планы.

Он больше не допустит ошибки, как тогда, в первый раз, когда он, пробравшись в лагерь конунга, позабыл об осторожности. Тогда люди Ингельда легко обнаружили Лейва и связали. Если бы конунг не погиб во время шторма вместе со своим горбуном-кормчим, кто знает, как бы поменялась судьба убийцы-неудачника. Сейчас он просто трель в доме местного ярла, и он выполнит поручение бывшего хозяина.

Даже здесь в стране воинов, где полным полно копий, топоров и клинков, достать подходящий экземпляр оказалось не просто. Люди не разбрасывают то, от чего зависит их жизнь, на поиски оружия ушел целый месяц.

– Пиво в твоём животе урчит, и от этого у тебя трясутся руки, Гунар, – сутулый мужчина с кривым носом и бледным лицом набивал живот мучной болтушкой. Он сидел, скрючившись над огромной миской, и запивал мутное варево медовухой. Ещё дюжина викингов Скегги хлебала пиво и поедала огромное количество снеди, наваленной на стол. Не поскупившись, Скегги устроил пирушку в честь завершения охоты на китов. Перед столом, покачиваясь стоял пузатый здоровяк и громко рыгал.

– Как бы не тряслись мои руки, они никогда меня не подводили, – здоровяк, которого назвали Гунаром, подошёл к стене и сорвал, висевший на ней небольшой топорик. – И сейчас я вам это докажу.

Мужчина занёс оружие над головой, пошатнулся и чуть не упал. Сидевшие за столом воины хохотали, подзадоривая пьяного толстяка. Вандис, сидевшая в самом углу, с неприязнью поглядывала на гуляк. Хозяин пирушки, тоже изрядно захмелевший, лишь глуповато улыбался.

– Ставлю медвежью шкуру, против твоего пояса, что ты не сможешь попасть в этот столб, – продолжал умиляться кривоносый.

– Мой пояс стоит дороже медвежьей шкуры, и ты это прекрасно знаешь, Атли. Я купил его у арабского купца в Хедебю[37 - Хедебю – торговый порт Дании в эпоху викингов.] и заплатил серебром.

– Ха! Тебя обманули и всучили подделку. Твой пояс украшен обычными бляхами из меди, он ничего не стоит.

– На, посмотри!

Рассвирепевший Гунар рванул с себя пояс и швырнул в лицо обидчика. Атли, которому пряжкой рассекло бровь, вскочил, перевернув стул:

– Я не посмотрю, что ты пьян, толстяк! Ты пожалеешь, что так поступил!

В одно мгновение Скегги протрезвел и рявкнул так, что оба буяна притихли:

– Я не хочу крови в моём доме и не позволю вам рвать друг другу глотки по пустякам. Если решил показать своё мастерство, Гунар, показывай, а ты, Атли оставь его в покое.

Два грубияна, ещё какое-то время косились друг на друга, но вскоре присмирели. Гунар встал стойку, изловчился и, резким движением метнул топор в торчащий из земляного пола столб. Топор пролетел мимо цели и грохнулся о стену. Все захохотали. Недовольный Гунар, принялся оправдываться, но его не слушали. Несколько человек заняли место неудачника и тоже принялись метать топоры в цель. Вандис покинула место пиршества, а Лейв, который прислуживал хозяйке за столом, спрятался за дверью. Праздник длился ещё несколько часов, пока гуляки не попадали с ног. Под громкий храп и сопение Лейв выбрался из своего укрытия. «Где-то здесь, – старик ползал по полу, шаря в темноте руками. – Есть. Нашёл». Мужчина поднял с земли оброненный клинок. Когда Гунар сорвал с себя пояс, из его складок выпал нож. Захмелевший хозяин этого не заметил, зато заметил следящий за здоровяком Лейв.

Старик выбрался на улицу и в свете луны осмотрел находку: клинок с листовидным лезвием, прямой гардой и чуть изогнутой рукоятью из ясеня. Лейв огляделся и поспешил в своё жилище. Он смазал лезвие китовым жиром, бережно завернул нож в тряпицу и спрятал под большим камнем. Он снова приготовился ждать.

5

– Ты не разочаровал меня, кузнец.