Оскал хохлатого дрозда

– Польза? Не смеши меня. Какая от него польза? Больше вреда. То испортит что-нибудь, то сломает. Помнишь, как он облил того толстяка? А ведь с него можно было денежки поиметь. Такого безрукого и бестолкового недотёпы я в жизни не встречала.

При этих словах Пит сжал кулаки, дверь скрипнула. Увидев мальчишку, Джулия нахмурилась. Её правое веко дернулось несколько раз. Года три назад, один из клиентов, у которого Джулия затребовала слишком высокую цену за совместно проведенную ночь в сарае на соломе, ударил женщину в висок так, что та едва не лишилась глаза. К счастью глаз не вытек, но с тех пор Джулия немного косила.

– Подслушиваешь?

– Меня прислал хозяин, – буркнул Пит, – стричься.

– Стри-и-ичься, – передразнила Джулия.

– Могу зайти позже.

– Ладно, пойдём, – Джулия вытерла руки о подол и бросила Ханне: – Пригляди за кастрюлей, я скоро.

Они устроились у забора, за домом. Голый по пояс, Пит сидел на деревянной чурке, чихал и щурился, пока Джулия огромными ножницами подравнивала его сбитые в сосульки кудри. Пит уже не помнил, когда же последний раз он подвергался подобному издевательству. Ножницы страшно лязгали, то возле глаз, то возле ушей. Несколько волосков повисли на носу, но Пит боялся пошевелиться.

– Вы только посмотрите, какие волосы достались этому крысёнышу; пышные, густые, и во что он их превратил? – Джулия, потянула Пита за ухо, тот тихонько пискнул. – Сиди смирно и не вертись, а то ухо отрежу.

Пит задержал дыхание, ужасные ножницы лязгали у его виска.

– Интересно, отчего это такой богатый господин так заинтересовался тобой? – продолжала Джулия. – Повезло тебе.

Пит дёрнулся. Несколько волосков, висевших на кончике носа, попали в ноздрю. Пит принялся чихать, но получив очередную оплеуху, съёжился и пропищал:

– Богатенький? И кто же он такой?

– Настоящий красавец! И дежежки у него водятся, – Джулия пригнулась и понизила голос, – хоть и старается это скрыть. Плащ запылён, рукава кафтана затёрты – всё вроде бы простенькое, поношенное, но меня не проведёшь. Я видела, из чего сшита его сорочка, что виднелась из-под кафтана. Голхардский шёлк. Уж я-то знаю, сколько такая может стоить. А медальон на шее, а кольцо? Руки ухоженные, пальцы длинные, как у музыканта, а речь?.. а повадки? Самый настоящий лорд. – Джулия снова дёрнула Пита за ухо. – Если он даст тебе деньги, не вздумай их припрятать.

Питу вспомнились потные и волосатые руки толстяка Шлохо. Джулия прижалась к плечу мальчика грудью, Пит почувствовал её тепло. А что если этот лорд тоже начнёт его тискать?

– Не хочу я ему прислуживать! – буркнул Пит, за что тут же получил щелчок по темени.

– Не дури, за всё уже уплачено. Из-за твоих капризов хозяин не должен терпеть убытки.

Из кухни послышался грохот, вслед за которыми раздались громкие завывания Толстухи Ханны.

– Что там у тебя? – рявкнула Джулия.

– Кошка! Стянула рыбину! Я бросила в неё тряпку и попала в кастрюлю, – послышалось из окна. – Кастрюля… она чуть не упала…

– Безрукая жирная дрянь. Никто в этом доме ничего не может сделать, чтобы что-то не загадить, – Джулия отпихнула Пита и двинулась в сторону дома.

– Я успела её подхватить, просто немного ошпарилась, – выкрикнула Ханна.

Джулия крикнула Питу напоследок:

– Я закончила, а теперь мыться и одеваться, и помни, что я тебе сказала про деньги, а то при следующей стрижке я и в самом деле отрежу тебе ухо.

Пит и нехотя побрёл к забору, возле которого стояла огромная бочка с водой.

Глава вторая,в которой Пит узнаёт, что чердак является тайником не только для перепуганных насмерть мальчиков, а потом вспоминает странную историю, которая произошла с ним ровно неделю назад

Весь день Пит нервничал, не мог ничего делать. Правда, ни Ханна, ни сам Ульри, ни даже Джулия его больше не тревожили. Пит немного побродил по двору, потом спрятался в сарае и обдумывал, как ему поступить. Когда за дверьми послышались голоса, Пит весь сжался, но увидев, сквозь щель, что у ворот столпились несколько рыбаков из Щучьего зуба, немного успокоился. В засаленных куртках, бесформенных шапках и штанах с обвислыми коленками, эти люди не казались Питу такими уж страшными, несмотря на довольно угрюмые, злобные и некрасивые лица. Однако, когда мэтр Ульри, крикнул мужчинам что на сегодня заведение закрыто, Пит снова заволновался.

– Ульри! Ты в своём уме?

– Пусти нас, мерзавец! Иначе мы спалим твою лачугу!

– Сегодня был трудный день, и нас мучает жажда! – кричали разочарованные выпивохи.

– Идите, идите. Все комнаты на эту ночь сняты, пивная для всех тоже закрыта. Нечего вам тут ошиваться, – отвечал Ульри примирительно, при этом велел Джулии вынести рыбакам кувшин медовухи, каравай и пару кусков сыра и не брать при этом с них никакой платы.

От такой щедрости рыбаки тут же успокоились. Пит гадал: «Значит этот лорд скупил весь постоялый двор, со всеми его помещениями и обслугой?» Глядя, как возмущённые посетители уходят в сторону Щучьего Зуба, мальчик наконец-то решился.

Щучий зуб – довольно крупное, по представлению самого Пита, рыбацкое поселение в несколько сотен дворов, раскинулось вдоль берегов Щучьего озера рядом с дорогой, идущей из Голхарда. Там, где начинался крутой изгиб, имелись два ответвления. Основная дорога уходила на юг, на Лессвир, две другие забирали вверх. Одна вела к морю, вторая проходила через Гиблые пущи и вела к владениям северных лордов. Именно тут, у этой самой развилки, прадед мэтра Ульри и построил когда-то постоялый двор, он же придумал ему название.

Ульри унаследовал «Мятного кабана» от своего отца, когда тот ещё считался процветающим заведением. Купцы из Голхарда устремлялись на юг, через Лессвир добирались до южного побережья, везли свои знаменитые кольчуги, мечи и другое оружие, с юга везли зерно и рыбу, горцы севера привозили меха. Однако в последнее время, когда Гиблые пущи наводнились разбойниками и грабителями, а контрабандисты с Сафских островов стали по морю переправлять привезённые от южан-кочевников товары, дорога потихоньку опустела, поэтому «Мятный кабан» большую часть времени пустовал.

До того, как доходы упали, помимо Джулии, Пита и толстухи Ханны, которая тоже являлась Ульри какой-то дальней роднёй, в заведении работало гораздо больше людей. Ульри держал двух кухарок, повара и собственную прачку, на конюшне трудился наёмный работник из местных крестьян. Но в последнее время все эти люди поразбежались. Когда прачка Ульри косоглазая Лана, сбежала в Лессвир, прихватив при этом всю дневную выручку, хозяин стал обращаться за помощью к Эльзе. Дом Эльзы находился через дорогу, на самой окраине Щучьего зуба.

Ульри и Эльза перессорились из-за Нолли и испорченного белья, поэтому у Эльзы его искать никто не станет, решил Пит. Зато с чердака Эльзы виден весь двор и все строения «Мятного кабана».

Пробравшись на соседний двор, Пит прошмыгнул мимо двух дремлющих прямо на земле дворняг. Те, признав своего, даже не шелохнулись. Забравшись по шаткой лестнице, Пит юркнул в узкое отверстие и, убедившись, что никто за ним не следит, прикрыл за собой дверь, двигаясь на ощупь, сделал пару шагов. От пыли засвербело в носу. Маленький беглец напыжился и, всё-таки, чихнул.

Питу показалось, что этим он переполошит всех жильцов, но никакого подобного не случилось. Прикрыв лицо рукавом, Пит пробрался к маленькому окошку на другом конце чердака и выглянул наружу. На улице стояла ночь. Луна и звёзды освещали двор, и никаких признаков погони не наблюдалось. Пит облегчённо вздохнул, вытер рукавом вспотевший лоб и наступил в какую-то жижу.

Пол чердачного помещения был усеян голубиным помётом. Что ж, придётся потерпеть. Вонь – не то, чего Пит обычно страшился. Бодрствовать всю ночь он не собирался. Глаза уже немного привыкли к темноте, и вскоре Пит начал различать предметы. Заметив, в углу, целую гору разного хлама, беглец принялся его ворошить. Старое одеяло и ворох драных вонючих тряпок вскоре превратились в подобие постели. Свернувшись в клубок, Пит устроился поудобнее и уже собирался закрыть глаза, как вдруг услышал, что лестница, ведущая на чердак, скрипнула.

Значит, за ним следили. Или просто кто-то решил влезть на чердак? Посреди ночи, но, зачем? Судя по тому, как скрипела лестница, это явно не кошка.

Пит зарылся в тряпки и забился в самый угол. Дверь скрипнула, и кто-то ввалился на чердак. Свет ударил в глаза, Пит прищурился. Масляная лампа в руках женщины чадила. Запах перегара ударил в нос – это же Берма, служанка прачки Эльзы. Берма была бы последней из тех, кого Ульри послал бы на его поиски.

Сколько лет этой женщине точно, никто не знал, зато все знали то, что Берма наделена всеми теми болячками и недугами, которые обычно приносит человеку глубокая старость: склерозом, заболеваниями суставов, печени и всего прочего, что находится у человека внутри. Помимо этих болезней старуха Берма, по словам Джулии, страдала маразмом и ежедневно выпивала столько вина, сколько способна выпить целая команда моряков, вернувшихся из дальнего плавания. Кроме того, Берма вечно шмыгала носом, часто чихала и была глуховата на оба уха. Несмотря на всё это Пит втянул голову в плечи и задержал дыхание.

Женщина проковыляла мимо и стала рыться опилках, которыми был усыпан пол. Когда Пит увидел, что в руках Бермы появилась здоровенная бутыль, он облегчённо вздохнул. Женщина сделала несколько больших глотков – судя по бульканью, в сосуде было никак не меньше пинты – рыгнула и уселась на пол чердака. Губы женщины беззвучно шевелились, изо рта то и дело вырывалось громкое бульканье. Питу стало смешно, старуха пьяна в стельку. «А ведь она может тут застрять на всю ночь, – снова забеспокоился Пит. – Будет хорошо, если хотя бы уснёт…»

Старуха затянула пиратскую песню:

Над парусом чёрный колышется флаг,
Волна наше судно качает.
Команда бесстрашных и злобных бродяг
Хохочет, а ветер крепчает…

Пит снова начал нервничать.

Очевидно, Берма забыла слова. Она выругалась, снова приложилась к бутыли и потом долго вставляла пробку. Уходит, обрадовался Пит, и тут пыль снова попала в нос. Он чихнул.

– К-к-то здесь? – просипела старуха и прижала бутыль к груди. – Это ты, Эльза? Ты сно-о-ова следишь за мной? А зачем?.. Думаешь, что я пью твоё вино? Я купила это вино на свои деньги и не смей его трогать! Не отдам!