Особо сильный противник

Барханов поднял руку.

– Пятиминутная готовность, – он показал пять пальцев, старался говорить почти не слышно, но четко двигая губами, десантники буквально считывали слова, – пулеметчик берет под контроль люк… двое страхуют… без приказа огонь не открывать.

Барханов лег на спину и, отталкиваясь ногами пополз, пока не стал виден люк самолета. Подняв «Кипарис», он направил его вверх. Теперь выход находился под прицелом четырех стволов.

«Еще и снайперы страхуют», – вспомнил старлей.

Так, казалось, прошла целая вечность. Держать автомат в таком положении было трудно, немели руки. Неожиданно раздался грохот, и люк распахнулся, но из него никто не показывался…

Глава 12

Ступая по извилистой, каменистой тропинке, подполковник Загорский ни на минуту не забывал о разговоре с Омаром. Он прокручивал в голове каждое сказанное им слово и не мог решить, верить бригадному генералу или нет. Но верить или хотя бы делать вид, что поверил, приходилось.

«Если бы не Лариса…»

Он мог сейчас отвлечь внимание двух боевиков, идущих сзади, споткнуться и, падая назад, перевернуться через голову.

«Даже в наручниках, я смог бы выхватить у одного из них автомат и попытаться расстрелять их на месте».

Но рисковать не стоило. Очередь автомата прогремит в горах, как весенний гром, и тогда в движение придет весь лагерь Омара.

«Заложники… Лариса… Лучше ничего не предпринимать. Буду ждать. И если заложники целы и невредимы… Наш десант может предпринять попытку штурма лагеря… Кажется, они уже близко», – повторял про себя военный, то ли с надеждой, то ли с отчаянием.

В горах неподалеку мелькнул и погас яркий свет, когда тропинка еще раз свернула, вспышка повторилась. Именно туда его и вели. Послышались голоса. Боевики, идущие сзади, подгоняли заключенного, тыкая стволами автоматов в его спину. Загорский понял, что они почти пришли. Вспыхнул прожектор, в его бьющем по глазам свете он разглядел силуэты боевиков. Как минимум их было шестеро.

«Тут и должно быть укрытие, где прячут заложников», – решил он.

Дорожка вела прямо к скалам. Прожектор остался сзади, и только тогда Загорский увидел вход в пещеру. Доносившийся из нее детский плач окончательно убедил подполковника, что он не ошибся. Двое бородатых боевиков, дежуривших у входа в пещеру, преградили путь. Из-за спины Загорского выплыл боевик, который по дороге тыкал ему в спину дулом «калаша». Перекинувшись парой слов с охранниками, он медленным движением руки извлек из кармана небольшой фонарь. Охранники расступились. Второй конвоир, который по-прежнему находился за спиной Загорского, стал подталкивать его к входу в пещеру. Боевик с фонарем занял место впереди, освещая дорогу. Оказавшись в пещере, подполковник еще отчетливее услышал плач.

Алексей ощущал невыносимый холод. Неожиданно боевик, который шел впереди с фонарем, развернулся и грозно посмотрел на Алексея. Подполковник догадался, что уже поздно что-либо предпринимать, прочитав в глазах боевика приговор. Яркий свет фонаря слепил глаза.

Первый удар пришелся по ногам. Упав на колени, Загорский все еще не мог видеть. Плыли яркие круги перед глазами. Еще бы чуть-чуть, и он бы нанес точный удар своему противнику руками, скованными наручниками. Но Загорский поторопился, ударил наугад и попал не в боевика с фонарем, а в острый выступ скалы, разбив кулаки в кровь. Зрение уже начинало к нему возвращаться. Фигура талиба постепенно всплывала перед ним из слепящей темноты. Собрав всю свою силу, подполковник замахнулся, чтобы нанести удар. Но сильный удар прикладом в затылок не дал осуществить Алексею его замысел. Подполковник упал на каменный пол. Перевернув его, боевик поставил фонарь и снял наручники с пленника, даже не поинтересовавшись, жив тот или умер. Наручники в лагере были ходовым товаром, не снимешь сам, снимут твои товарищи по оружию. Оттащив Загорского с прохода, боевики неторопливо двинулись к выходу.

* * *

Придя в сознание от шума, который стоял то ли внутри пещеры, то ли у него в голове, Загорский обвел взглядом темное помещение. Вокруг него, расположившись по периметру пещеры, находились заложники. Он попытался подняться на ноги, но сильное головокружение не позволило ему этого сделать. Немного приподнявшись, подполковник не устоял и упал на холодный каменный пол.

– Смотри, он уже пришел в себя, – прозвучал охрипший голос Дмитрия.

– Они никого не убили? – Загорский узнал своего подчиненного.

– Все в порядке. Вы только не поднимайтесь. Мы думали, что вас уже нет в живых, оказывается, не так все плохо, – успокоил его Дима.

– Что со мной случилось? – подполковник в самом деле не помнил, что произошло после того, как его подвели к входу в пещеру, – сказывался сильный удар прикладом в затылок.

– Мы с Михаилом услышали шаги, доносившиеся из тоннеля… – начал было говорить Дмитрий, но Загорский его перебил:

– Начинаю вспоминать, я еще хотел ударить конвоира… но дальше ничего не помню, – Загорский потрогал затылок, на нем уже появилась огромная шишка.

– …раздались шаги, мы подумали, что боевики идут за нами. А потом была какая-то возня. И они ушли. Через минуты три я услышал стон. Мы рискнули пойти. Вы лежали у стены.

– Я думал, они меня убьют. Но, видимо, я им еще нужен, – задумчиво произнес Загорский.

– Где вас держали все это время? – поинтересовался появившийся из темноты Михаил.

– Я разговаривал с Омаром, – ответил Алексей. Неожиданно его голос стал тихим. Взволнованно он посмотрел на Дмитрия: – Моей жены здесь нет?

– Нет. Ларису и еще с десяток заложников с самолета никто больше не видел. Надеюсь, они живы, – Дмитрий отвел взгляд в сторону.

Из темноты послышался детский плач. Подполковник прикрыл ладонью свет от лампочки, бивший в глаза, и через некоторое время мог уже отчетливо видеть фигуры людей. Пещера, где он оказался, была невелика. Единственным выходом из нее служил проем в скальной породе, за ним начиналась крутая лестница. В пещере находилось около тридцати заложников. Но что более всего угнетало Алексея, так это то, что рядом с ним женщины и дети, они-то меньше всего были виноваты в том, что случилось.

«Это все из-за меня. По моей вине страдают. Я поставил под угрозу жизнь многих из них, – проклинал себя Загорский, – что случилось с Ларисой? Я не должен был оставлять ее одну. Но что я мог сделать? Сожалеть о прошлом – последнее дело», – постепенно он взял себя в руки.

– Дима, Миша, слушайте меня внимательно, – зашептал подполковник, у него в голове созрел план.

* * *

К самолетному люку, отгороженному от обоих салонов тяжелыми плотными шторами, подошли все трое: Мустафа, майор Лавров и охранник в камуфляже, – остановились. Одноглазый повернулся к майору лицом и уже хотел было приказать ему открыть люк, но рассудил:

«Откроет и сиганет вниз. Теперь его здесь ничего не держит. Русская баба в салоне не в счет, не станет он из-за нее одной сдавать отряд. Если сможет уйти, нас через пятнадцать минут перебьют».

Еще раз внимательно посмотрев на Лаврова, Мустафа бросил пару слов охраннику. Тот, кивнув, упер ствол «АК» прямо в позвоночник спецназовца. Только после этого сам Мустафа принялся возиться с рычагом запора.

Андрей чувствовал, как охранник дышит ему в затылок, как нервно подрагивает ствол автомата.

«Испугались, что выскочу. А охранник слишком напряжен, еще чего доброго выстрелит».

Мустафа не подозревал, что значит для командира спецназа эта самая «русская баба». Не мог он уйти, оставив ее, поэтому твердо решил разобраться на месте.

«Вырубать их надо быстро, чтобы пикнуть не успели. Ну, допустим, вытолкну я сейчас наружу этого одноглазого орангутанга, второй меня сразу прихлопнет – палец держит на спусковом крючке, а нажать – дело секундное. Уйти с линии огня и обезвредить противника голыми руками не успею. Если бы хоть секунду выиграть».

Наконец Мустафа справился с запором. Люк съехал в сторону. В салон ворвался свежий воздух. Охранник тронул плечо Лаврова, подсказывая, чтобы стал в проеме. Лавров не мог поверить в удачу:

«Рука правая. Все-таки убрал с крючка. Вот он, момент».

Молниеносно развернувшись, левой рукой майор увел ствол автомата в сторону, а кулак правой вонзил в горло боевика. Хрустнул острый кадык, охранник, хрюкнув, запрокинул голову и тут же получил еще один мощный удар ребром левой руки в переносицу.

Мустафа и Лавров развернулись друг к другу одновременно, на мгновение встретившись взглядами.

Ботинок майора с размаху вошел под ребра одноглазому. Мустафа взмахнул руками и вылетел в распахнутый люк прямо в руки притаившимся под брюхом лайнера десантникам. Лавров, даже не раздумывая, почти автоматически метнулся к лежавшему без сознания охраннику, схватил его за подбородок, потянул голову на себя, а потом резко повернул в сторону.

Завладев автоматом, выпрямился, прислушался к звукам, доносившимся из салона. Все та же гортанная речь наперебой и временами смех.

«Обошлось. Пока все тихо, надо действовать».

Казалось, вот она, свобода. Но что дальше? Снаружи ждали готовые к бою десантники, но, чтобы успеть подняться в самолет хотя бы пятерке бойцов, необходимо время. Не факт, что оставшиеся в салоне боевики и дальше будут вести себя мирно, дадут захватить себя врасплох. Большинство из них, конечно же, сдадутся без боя, но с перепугу могут начать беспорядочную стрельбу. А еще в салоне есть «профи» в камуфляже. Как он отреагирует на задержку и молчание – ведь за их уходом сразу же должны последовать команды Лаврова о сдаче. Майор размышлял буквально несколько мгновений.

«Профи насторожится, пойдет проверять, но сам. С ним по ходу никого быть не должно. Если я сумею его вырубить, пока он меня не заметил… Хотя чего скромничать – сумею. Тогда…»