Порт семи смертей

– Слушай боевую задачу, – начал он. – Приказываю, перед заходом судна в порт укрыться в жилых отсеках корабля и без приказа не демаскировывать свое присутствие до конца разгрузки. При этом находиться в состоянии повышенной боевой готовности. По данным разведки, возможны вооруженные провокации, а также нападение на корабль. В случае боестолкновения силами взвода отразить атаку противника с применением всего имеющегося оружия. Группе капитана второго ранга Татаринова обеспечить невозможность минирования и подрыва судна диверсантами противника.

Товарищи военнослужащие, довожу до вашего сведения, что ситуация осложняется наличием рядом с городом французской военной базы. Ни в коем случае не допустить ранения французских военнослужащих, при условии отсутствия непосредственной угрозы с их стороны для жизни и здоровья членов экипажа корабля.

Время на разгрузку – одни сутки. Без приказа никто из личного состава на берег не сходит. Все. Выполнять поставленную задачу.

Татаринов попросил у майора двух человек, и, что ему очень понравилось, тот просто ткнул пальцем в первых попавшихся.

– Сержант, младший сержант, переходите в подчинение капитана второго ранга Татаринова.

Для того чтобы обеспечить под водой охрану периметра такого длинного судна, требовались свободные руки – таскать гидрокостюмы и снаряжение.

Когда джибутийский берег был уже достаточно хорошо виден, майор велел людям покинуть палубу и зайти в надстройку.

Глядя на приближающийся морской порт, Голицын поделился мыслями со стоящим рядом с ним Марконей, разглядывая унылый пейзаж.

– Это что такое, Луна или Марс? Ни тебе цветочков, ни тебе кусточков.

Берег действительно выглядел крайне пустынно. Растительности практически не было. Невдалеке сквозь дымку просматривались очертания невысоких гор. И больше ничего. Малоэтажный город посреди пустоты. Скучный и несколько мрачноватый пейзаж.

Когда подошли ближе, кроме портовых кранов стали видны еще и жилые кварталы с микроскопическими пятнышками цветастых тряпок, развешанных повсюду, что несколько скрасило первое впечатление.

Полуденное экваториальное солнце позднего апреля делало свое дело. Температура поднялась до тридцати градусов. Светило раскалило надстройку, в результате чего солдатам, сидящим в душных помещениях и готовым в любую секунду выбежать на борт, приходилось крайне несладко.

Пожаров в который раз выразил свое беспокойство тем, что возможен таможенный досмотр, но Кривошеев поспешил его успокоить. Военный бросил пару фраз о том, что их президент в контакте с нашим министром иностранных дел. Все договоренности достигнуты, иначе бы они в такую даль не перлись.

Получив удовлетворяющий его на настоящий момент ответ, капитан связался с диспетчером порта и выяснил причал, к которому ему необходимо швартоваться. Когда он понял, что им предлагается встать достаточно далеко, почти на самой оконечности длинного и широкого пирса, Пожаров в душе возмутился, но ничего не стал выговаривать диспетчеру…

Не успели они отдать швартовы, как к кораблю потянулась колонна из старых, но еще крепких американских грузовиков.

Из кабины первой остановившейся перед сухогрузом машины вышел человек с кожаной папкой. Одетый в белую рубашку с коротким рукавом и белые брюки, резко контрастирующие с его черным цветом кожи, он помахал капитану Пожарову. Тот, стоя у трапа, пригласил его подняться на борт. Но местный настаивал на том, чтобы капитан спустился вниз.

Собрав все имеющееся у него спокойствие и получив одобрение со стороны Кривошеева, усатый капитан судна пошел вниз по трапу.

Мужчины поздоровались. Капитан сообщил, что они готовы приступать к отгрузке немедленно. Встречающая сторона также была настроена по-деловому и предложила начать загружать подходящие порожние машины.

Огромные краны ожили. Мифические клешни стали цеплять поддоны с мешками муки, извлекать их из трюма и поднимать в воздух. После чего кран поворачивался и медленно опускал на очередной грузовик доставленный груз. В открытом кузове стояла пара рабочих, которые ловко принимали товар. Они отцепляли гигантский крюк, и грузовики уезжали по пирсу в сторону города.

Бойцы не могли видеть, как идет разгрузка, только те, кому посчастливилось сидеть в проходе, смотрели, как работают краны, дышали свежим воздухом, чего не могли делать их товарищи, которые находились в глубине надстройки.

Ни Диденко, ни другим членам группы Татаринова некогда было глазеть на разгрузку. По противоположному борту, скрывшись от лишних глаз за надстройкой, они спускались в воду, облаченные в гидрокостюмы с дыхательным аппаратом ИДА-2000.

Для того чтобы предотвратить возможную диверсию, решили работать сменными группами по три человека. Один у носа, второй у кормы, третий в середине, контролируя подходы к днищу судна и страхуя пловцов на флангах.

Это очень привычно, это почти купание, когда ты знаешь, что тебе делать, когда ты знаешь, куда тебе нужно смотреть. Единственное, ты не знаешь, чего тебе ожидать.

Поручик, Марконя и Бертолет пошли в первой смене. Им предстояло провести в воде три часа в постоянной боевой готовности. Кислорода в аппарате замкнутого цикла хватало на четыре часа … Глубина примерно пятнадцать метров… Одну смену выдержать – не проблема, а если таких смен предстоит восемь в круглосуточном режиме? Не каждый выдержит…

Поручик отпустил фал, на котором его спустили вниз, и поднырнул под нос корабля. Он никогда не мог отделаться от легкого волнения при погружении. Тот, кто не волнуется, тот ненормальный. Ведь впереди абсолютно иной, такой родной и в то же время бесконечно неведомый трехмерный мир.

Снова размытая бирюза обволокла его. Знакомые рыбки, плавающие маленькими стайками. Он дома, он знает каждую из этих маленьких обитательниц в лицо. Ну… почти так.

Огромная вселенная, она в три раза больше, чем мир на суше. Она манит, гипнотизирует, волнует. Ничего сложного – работай, охраняй…

Поручик, не отплывая от корпуса далеко, осмотрел свой сектор и, не найдя никаких посторонних предметов на днище корабля, огляделся по сторонам. Вокруг него начала сновать какая-то стайка, состоящая из длинных вытянутых серых рыбешек размером с ладонь. Как они называются, Денис забыл. Да и ладно, потом вспомнит. Главное, чтобы не было дельфинов. Эти твари ему не нужны тут по соседству. Если их научить убивать, они будут делать это не хуже собак на суше, а может быть, даже и лучше.

Приданных ему сержанта Бугрова и младшего сержанта Тыстина Татаринов заставил переодеться в позаимствованную у членов экипажа гражданскую одежду, потому как тем приходилось постоянно светиться на палубе, помогая опускать в воду пловцов.

Остальные его люди также были переодеты в гражданское, стояли на солнцепеке со скучающим видом вдоль борта и смотрели в воду.

Постоянные блики слетали с водной глади и нещадно били по глазам. Солнечные очки не спасали, кроме того, защищенными глазами смотреть в глубину не было никакой возможности.

Диденко, Док и Малыш смотрели вниз, сам Татаринов сидел тут же под любезно предоставленным командой корабля огромным пляжным зонтом. У кавторанга были на голове наушники, а на экране ноутбука он видел очертания корабля. Прежде чем нырнуть, Марконя настроил и спустил под днище корабля сонар…

Прошел час. Разгрузка сухогруза шла в быстром и в то же время размеренном темпе. А машины все прибывали и прибывали. Краны не уставали заполнять их новыми порциями поддонов с мешками. Капитан чуть расслабился. Он стоял рядом с трапом и уже перестал нервно постукивать пальцами по заграждению. Он бы вообще не дергался и ушел к себе, если бы не наличие на борту военных и не постоянное тревожное ожидание провокации.

– Как хорошо тем, кто ходит в Европу, – размышлял капитан, покуривая. – Пришел в какой-нибудь Амстердам, навестил местных шлюшек, соответственно, и настроение у тебя поднимается. И сам себя человеком чувствуешь. Так нет же, в Африку. Тут сплошной экстрим, тут постоянно кому-то что-то от тебя нужно…

Очередной поддон с мукой встал в кузов. Рессоры машины скрипнули так, что было слышно на корабле. Чтобы тронуться с места, двигатель заурчал громче. Машина несильно дернулась и покатилась по пирсу.

«Быстро работают, – отметил капитан и поставил местным виртуальный плюсик. – Четыре тысячи тонн – это семьдесят вагонов. Целый железнодорожный состав, все население этой республики, которое не достигает и миллиона, можно кормить на протяжении двух недель. Да, это не просто помощь, да, это не просто дружеский шаг…»

Пока Пожаров витал в области международных отношений, Поручик продолжал дежурство на глубине.

Серых рыб больше не было, на их место приплыли бело-черные в вертикальную полоску с желтыми хвостами. Кабубы. Этих он знал. Крутятся над рифами. Чего им тут надо? Нашли место. Сколько времени нужно на то, чтобы взглянуть на стайку, доля секунды. А чтобы понять, что за рыбами есть еще кто-то? Сфокусировав взгляд, сразу за стаей Поручик увидел, как к кораблю в толще воды плывет абсолютно голый человек, если не считать тряпки, обвязанной вокруг его талии.

– Вижу человека в воде, – тут же доложил Голицын по встроенной в маску рации.

Татаринов посмотрел на монитор ноутбука и ничего не увидел. Прошло еще секунд пять, прежде чем электроника запищала, подавая сигнал тревоги. Прав Диденко, что не доверяет всем этим техническим наворотам.

Ни у Бертолета, ни у Маркони в их секторах проблем не было. А между тем, просто так в наше время голые негры с набедренными повязками рядом с разгружающимися кораблями не плавают. Человек не использовал ни ласты, ни маску. Он время от времени поднимался на поверхность, забирал воздух и снова нырял. Таким нехитрым способом он не быстро, но зато без сбоев и задержек приближался к кораблю.

Голицына смутило отсутствие на человеке экипировки и элементарных плавок. Может, перебежчик. Голодает человек, нуждается. Мало ли, решил рвануть в Россию …

«Эмигрант» приближался к кораблю.

– Диверсант? – раздался в наушниках голос Татаринова.

– Я не могу это установить, – ответил Поручик.

– Ни в коем случае не подпускай его к кораблю!

– Так точно, – Голицын подплыл к ничего не подозревающему пловцу ближе и упер в плечо приклад «АДС», приготовившись к стрельбе…

Блин, может быть, человек купается, мало ли. Занесло спортсмена-триатлониста, всякое бывает.

Приблизившись к кораблю, голый ныряльщик как-то уж очень ловко снял с себя набедренный пояс, оставшись в чем мать родила, и так резво-резво суча ногами, начал тянуть руки к корпусу корабля.

«Вряд ли у него там конфеты», – подумал поручик и нажал на курок. Пули остановили диверсанта, когда до днища оставалось несколько метров. Поймав металл, выпущенный в него снизу вверх, ныряльщик обмяк, посылка выпала у него из рук и начала падать вниз. Привычка не хватать неизвестные предметы на самом деле уже много раз спасала Денису жизнь, поэтому он продолжил следовать правилу: не трогать того, чего не знаешь, и позволил явно тяжелому поясу, если судить по скорости погружения, упасть на дно.