Танкисты

Четверка «Юнкерсов» вышла из облаков и встала в круг, готовясь к боевому пикированию. Пара «мессершмиттов» прошла над железнодорожным полотном, теплушками и машинами, поливая все огнем пушек и пулеметов. Звуки авиационных моторов, удары пуль по металлу и земле, разрывы малокалиберных снарядов смешались с криками и суетой разбегающихся в разные стороны людей. Сразу начали бить 37-миллиметровые автоматические зенитные пушки, заработали спаренные зенитные пулеметы на железнодорожных платформах.

«Самое правильное, – подумал Соколов, – это отбежать подальше в сторону от техники. Если я никак не задействован в ее разгрузке и обслуживании, то лучше и не мешаться». Но тут он увидел мечущегося между полуторками Бабенко. Механик-водитель явно не знал, куда ему деваться и что делать. Алексею показалось, что Бабенко мечется, потому что получил приказ от него, Соколова, ждать. И не может покинуть добровольно указанного места. «Как же я, – разозлился на себя молодой командир, – я же его взял к себе в экипаж, фактически он уже почти мой подчиненный, а я его бросил!»

– Бабенко! – заорал Алексей и бросился к водителю. – Сюда, Семен Михалыч!

Мужчина обернулся, непонятно каким чудом услышав в окружающем шуме голос командира, кивнул и поспешил за Алексеем к краю оврага. Но тут послышался ужасный вой пикировщиков, а затем и сбрасываемых ими бомб. Черные разрывы вспучились среди скопления людей и техники. Земля вздрогнула под ногами так, что Соколов упал на бегу и свалил своего нового водителя. В воздухе сразу запахло кислым от сгоревшей взрывчатки. Алексей попытался подняться, встать на ноги на приплясывающей под его ногами земле и тянуть Бабенко в сторону оврага. И их снова опалило близкими разрывами, ударив в спины взрывной волной и свалив с ног. Чудом подвернулась какая-то небольшая яма, в которую лейтенант толкнул Бабенко и упал на него следом сам.

Вой пикировщиков сливался с грохотом разрывов, через которые пробивались упорные хлопки зенитных пушек. От каждого взрыва земля вздрагивала, на голову летели мелкие камни, какие-то щепки. Алексей через пару минут перестал вдавливаться в землю и осмелился поднять голову над краем ямы. «Юнкерсы» один за другим пикировали, сбрасывая по две бомбы, и, выровнявшись над землей, уходили в сторону и снова поднимались к облакам, заходя на второй круг.

К удивлению Соколова, не все бойцы попрятались и разбежались в стороны. Кто-то стоял или лежал на спине, стреляя по немецким самолетам из винтовок. Внимание лейтенанта привлек невысокий черноволосый парень, который положил ствол ручного пулемета на борт полуторки и целился в пикирующий самолет. Он вел и вел стволом, прицеливаясь, а затем, в момент выхода «Юнкерса» из пикирования, дал длинную очередь, ведя стволом пулемета следом за самолетом. Второй самолет заходил на пикирование – и снова боец стал ловить его в прицел. Алексей восхитился самообладанием этого бойца, но тут близкий разрыв снова заставил его убрать голову и вжаться в землю вместе с Бабенко.

Рядом закричали, послышались команды и чей-то возглас, что сейчас рванет. Соколов снова поднял голову и увидел машину, в кузове которой стояло несколько ящиков со снарядами. Машина полыхала, загоревшись от близкого разрыва. Еще немного – и взорвется бензобак, а от него загорятся и ящики в кузове. А неподалеку стоял новенький «Т?34». Чуть ли не последний из танков, который после разгрузки с платформы не успели отогнать в лесок. Мысль, что танком можно оттащить горевшую машину к оврагу, сразу мелькнула в голове лейтенанта.

– Куда вы? – Бабенко схватил Алексея за рукав гимнастерки. – Там же бомбят!

– Машина! – крикнул лейтенант. – Смотрите, если рванут снаряды, много беды будет. Там еще горючее, еще снаряды. Надо подцепить ее другой машиной.

– Нет, танком! – закачал головой Бабенко. – Слушайте, дайте я! Я лучше сумею. Вы не заведете быстро, а я заведу.

Опешивший Соколов уставился на интеллигентного водителя-испытателя, который и пороха не нюхал, и войны не видел, но так смело выскочившего из ямы и бросившегося к танку. Восхитившись таким порывом по сути невоенного человека, Алексей бросился следом. Ведь надо было еще снять трос с танка и подцепить машину. Толкать ее корпусом «тридцатьчетверки» не получится.

Танк взревел моторами. Алексей, приседая от каждого разрыва бомбы, пытался снять с кормы «тридцатьчетверки» толстый буксировочный трос и понял, что в одиночку ему не справиться. Ведь это танковый трос. Кто-то толкнул его плечом. Соколов обернулся и увидел веселое чумазое лицо паренька в гимнастерке с танкистскими петлицами.

– Во! – Парень показывал тонкий автомобильный трос. – Вот этот надо.

Снова взрыв, заставивший обоих присесть, а возле горящей машины уже суетился другой танкист, открывавший рычаг буксировочного замка. Алексей кивнул и побежал к люку водителя.

– Семен Михалыч! – закричал он. – Там ребята трос закрепляют. Я вам буду руками знаки подавать, а когда они зацепят, тогда тащите машину к оврагу. Там я ее отцеплю, а вы ее столкнете.

– Не надо, только прицепите, а остальное я сам. Подцепите и уходите, – энергично махал рукой Бабенко, как-то сразу преобразившись. Он уже не выглядел новичком и гражданским человеком.

Алексей кивнул и отошел от танка, подняв ладони, он стал жестами подавать команды. Назад… еще… еще… Стоп! Теперь танкисты с тросом… Быстрее же. Есть, подцепили! Пошел! Танк выпустил струю дыма, лязгнул механизм переключения передачи, и танк потащил машину, плавно разворачиваясь в сторону оврага. Рядом присели на корточки какие-то люди и смотрели напряженно, что делает танк. Никто не комментировал, все молча пригибались при близких разрывах и смотрели не отрываясь на действия неизвестного водителя.

Выдержка у Бабенко была просто удивительная. Или он чувствовал себя в безопасности в танке. «Тридцатьчетверка» тащила и тащила машину. Вот уже скоро овраг. Как же он, подумал Соколов, надо же полуторку отцепить. Непроизвольно лейтенант собрался уже вскочить на ноги и бежать к танку, но тут он все понял. Бабенко ювелирно прошел по краю оврага, сдирая траками густую траву, машину на буксировочном тросе потащило юзом, танк резко развернулся и прибавил оборотов. Горящая полуторка по пологой дуге двинулась к оврагу. Еще миг – и машина повалилась на бок, ломая борта. От рывка падающей в овраг машины трос оборвался, и «тридцатьчетверка» пошла назад.

Соколов вытер ладонью вспотевший лоб и только теперь услышал восторженные хвалебные крики. А еще он понял, что больше не бомбили. К его огромному удивлению, кричали по другому поводу и хвалили не танкиста. Того, кто из бойцов сбил самолет. Обернувшись, Алексей увидел, что хлопают по плечам того самого черноволосого парня с пулеметом. А еще к лесу тянулся дымный шлейф за теряющим высоту самолетом с выпущенными шасси.

– Молодец, «лапотника» сбил! – кричали возле машин.

Восторженная суета возле бойца немного улеглась, когда кто-то крикнул санитаров. Кажется, парня все-таки ранило. Соколов дождался, когда Бабенко остановит танк и высунется с довольным видом из люка.

– Кажется, получилась, а? – спросил он. – Но в овраге снаряды так бабахнули, что меня под корму ударило. Вы видели?

– Видел, Семен Михалыч! – улыбаясь, ответил Алексей. – Это только взрывная волна, да и взорвалось там, кажется, всего два снаряда. Какой вы молодец, лихо водите! И машину как чувствуете.

– Спасибо, я же все-таки испытатель, – выбираясь из танка, напомнил Бабенко.

Неожиданно подбежал капитан Заболодько. Он похлопал по плечу Соколова, потом буквально вытащил за шиворот из люка Бабенко и расцеловал его.

– Ну, браток… ну, молодец… ты такое сделал, ты же такой… к награде, обязательно к награде представлю. Фамилия как, из какого подразделения?

– Это мой новый механик-водитель, товарищ капитан, – поспешил доложить Алексей, боясь, что комбат заберет у него испытателя. – Бабенко Семен Михайлович. Прибыл добровольцем с Харьковского танкового завода.

– Молодец, Семен Михайлович, чувствуется хозяйская хватка, – засмеялся капитан. – А эти двое чьи? Тоже герои, не побоялись, кинулись буксировочный трос закреплять.

– Старший сержант Логунов, – прогудел крупный танкист. – Прибыл с пополнением на должность наводчика-командира башни.

Капитан увидел на груди танкиста медаль, потрогал пальцами и серьезно спросил:

– За финскую?

– Так точно. За Линию Маннергейма.

– А это что за пострел? – Капитан посмотрел на второго танкиста, который с тросом толкнул во время пожара Соколова.

– Рядовой Бочкин! – бойко отозвался парень, лихо откозыряв командиру. Потом помолчал и добавил не по уставу: – Тоже на пополнение после учебной роты. Земляк я с Логуновым. С одного села мы, омские. Вместе выпросились служить.

– Ну что, Соколов, возьмешь к себе в экипаж на командирскую машину героев? – Комбат посмотрел на Соколова поощрительно.

– А вы что, без машины? – обрадовался Алексей. – Только прибыли? Тогда с радостью возьму вас в свой экипаж.

– Ну, вот и порядок. – Заболодько повернулся к площадке, где тушили огонь, заливали водой горевшую пустую машину, кто-то из солдат под руководством машиниста расцеплял поврежденные платформы. – Да, раненых прибавилось сегодня. Обидно, толком боя не нюхали, а уже в санбат.

– А-а, Руслан и Людмила, – кивнул весельчак Бочкин на санинструктора и солдата, который только что сбил из пулемета «Юнкерс».

– Ты о ком? – не понял Соколов.

– Да парень этот. Его же Русланом зовут. А санинструктора Людочкой. Людмилой. Я слышал, как он с ней знакомился сегодня.

Алексей не спеша двинулся к группе бойцов. Увидев лейтенанта, многие поспешили разойтись по другим делам и не торчать возле раненого героя. Девушка, перевязывавшая предплечье бойцу, оказалась светловолосой, с милыми чертами лица. Она как будто только сошла с иллюстраций книжки с русскими народными сказками. Санинструктор подняла глаза на подошедшего командира, и Соколов увидел, что они у нее действительно голубые.

– Что, серьезное ранение? – спросил Алексей.

– Ничего страшного, товарищ младший лейтенант, – старательно выговаривая звание, ответила девушка. – Небольшой осколок рассек кожу на руке. Заживет быстро. А вы, товарищ боец, ежедневно приходите в санчасть на перевязку. В рану могла попасть грязь, и там разовьются колонии микробов. Это очень серьезно, нам врач на инструктаже рассказывал.

Боец опустил рукав на перевязанную руку и поднялся на ноги, смущенно глядя на подошедшего командира. Соколов разглядывал молодого кавказца с блестящими, как маслины, глазами и крепкими спортивными плечами.

– Как ваша фамилия, боец? – спросил он строго.

– Рядовой Омаев, товарищ командир! – бойко ответил боец с чуть заметным кавказским акцентом.

– Это вы сбили самолет из пулемета? Где так стрелять научились?

– В горах, товарищ командир, – с веселой гордостью ответил парень. – У нас так многие умеют.

– К нам откуда прибыли?

– Из учебной роты. А до этого из ансамбля песни и пляски.