Война кончается войной

– Ну, в котором у ваших бой был с оуновцами! – раздраженно ответил Якуба. – Мне сказали, что там документы, личные вещи погибших, которые помогут НКВД установить их личности и, значит, навредить ближайшим родственникам. Вы их всех в Сибирь сошлете.

– Кто тебе отдавал приказ?

– Никто! Мне через посыльного передали. Вы что думаете, я с начальством общаюсь?

– А я ничего пока не думаю, – спокойно ответил Васильев. – Ты долго молчал, потом врал. Прежде чем тебе верить, я буду все твои сведения анализировать и перепроверять. Пока не буду уверен, что ты говоришь правду.

– Да, черт… – психанул Якуба, – пока вы там проверяете, меня зарежут ночью в камере.

– Так от кого тебе передали приказ?

– От Бригадира. Я вхожу в его ячейку. Кто такой, я не знаю. У нас никто ни о ком ничего не знает. Если только те, кто в боевые группы входит, те знают своих, а я в резерве у них был.

– Когда ты получил приказ?

– 18 мая, ночью. Записка с условным знаком. А 19-го я забрал из тайника бутылки с зажигательной смесью и вечером пошел поджигать.

– Ладно, Боря, попробую начать тебе верить, – вставая со стула, заявил Васильев. – Можешь спать спокойно. Не скажу, что тебе светит светлое будущее, но ты сам можешь сделать его не таким уж мрачным, и, поверь мне, то, что у тебя теперь может появиться будущее, тоже очень важно.

Арестованного увели. Васильев закрыл окно и остановился возле сейфа. Здесь, в кабинете Шарова, пуля едва не разнесла Якубе голову. То, что покушение произошло не сразу после задержания паренька, а спустя несколько дней, обнадеживало. Значит, если в управлении Воротникова есть крот, он не в самом руководстве. А может, и нет крота, может, наблюдатель с биноклем сидел несколько дней и высматривал, где Якубу допрашивают. Скорее всего, так и было. А когда установили, то быстро подобрали место, откуда можно стрелять. Хорошо они придумали с квартирой Самойлова. Никто и не заподозрил, что у него гость, никто не стучался к одинокому пожилому мужчине. Но как и когда убийца познакомился с Самойловым? И где? Самойлов всегда на виду, он один, как перст, шатается по свалкам и развалинам. Там к нему подойти и познакомиться невозможно. Самойлов и ему подобные живут своим кланом и войти в него чужому не дадут из ревности к своим источникам хлама и пропитания. На базаре! Он сидит, к нему все время кто-то подходит, и ничего подозрительного в этом нет. Да, только там!

Васильев запер кабинет и почти сбежал вниз по лестнице. Дежурный по управлению окликнул его, собирая со стола бумаги:

– Вот, товарищ капитан, из милиции справка для вас пришла. На тех самых уголовников, которые на вас с майором Воротниковым напали, когда вы с аэродрома ехали…

Глава 3

Парень был невелик ростом, с тонкой шеей, торчавшей из воротника застиранной рубахи под поношенным серым пиджаком. Кепка с большим козырьком сидела на нем с блатным шиком. Широкие штаны заправлены в хромовые сапоги с голенищами, собранными гармошкой у самых щиколоток. Оглядываясь по сторонам, он торопливо шел по битому кирпичу, стараясь держаться ближе к стенам разрушенных домов, хотя это и было опасно: мог кирпич свалиться на голову, мог рухнуть целый участок стены, а можно было потревожить неразорвавшуюся мину или снаряд.

Эта часть города была еще не до конца расчищена. Почерневшие от пожаров руины торчали в небо острыми уступами, как корни гнилых зубов, большая часть пространства между домами была завалена битым кирпичом, обломками мебели, вывороченными с корнем деревьями. Проезжую часть кое-где уже расчистили: машины могли двигаться напрямик, не делая длинных объездов.

Но большая часть этих развалин пока еще осталась нетронутой. Сюда почти никто не ходил. Лишь иногда старики бродили там, где когда-то были их квартиры, находили остатки своего имущества, обгоревшие портреты, разбитые шкафы, этажерки или стулья. Частенько бегали пацаны, выискивая патроны или оружие, которое, говорят, еще можно было найти под завалами. Но это скорее страшилки, которые детвора рассказывала друг другу, когда наступала темнота и подростки собирались стайками во дворах.

Парень шел быстро, то и дело ныряя в разбитый дверной пролом или пролом в стене, проходил внутри разрушенного дома, выглядывал и снова шел какое-то время по улице, хрустя подошвами сапог по битому кирпичу. В какой-то момент он не успел прыгнуть в пролом стены – из-за угла появился военный патруль.

– Стой! – крикнул молодцеватый лейтенант в тесной шинели и фуражке с черным околышем.

Двое его патрульных, на бегу срывая с плеч «ППШ», кинулись в сторону подозрительного парня, но тот все-таки исчез в проломе. Лейтенант чертыхнулся и, дергая застрявший в кобуре «ТТ», побежал догонять своих подчиненных.

Черная «эмка» с мятыми передними крыльями остановилась на углу. Приоткрыв дверь машины, с переднего сиденья на бегущих патрульных смотрел молодой мужчина с золотой фиксой во рту.

– Смотри, Ворон, – обернувшись к соседу в фетровой шляпе, сидевшему на заднем сиденье, проговорил «фиксатый», – опять комендантский патруль какого-то бегунка арканит. Не нашли бы нашу хавку…

Закончить он не успел, поперхнулся и вытаращил глаза. Парень в кепке, которому приказывал остановиться патруль, отпрыгнул в пролом разрушенной стены. За ним с автоматами на изготовку бросились патрульные. Второй даже не успел забежать в пролом стены, когда в разрушенном здании раздалась короткая автоматная очередь. Сержант на миг замер, поднимая автомат и решая, стрелять или отбегать в сторону. Эта заминка стоила ему жизни. Еще одна короткая очередь ударила из здания, стена за спиной патрульного взорвалась осколками кирпича и облаком пыли. Тело сержанта осело и завалилось на бок.

Лейтенант тут же отпрыгнул в сторону, прижавшись спиной к стене. Но и ему, как видно, не хватило боевого опыта, хоть и было не занимать храбрости. Молодой офицер опустился на одно колено и приложил пальцы к шее убитого. И поплатился за эти секунды бездействия. Парень в блатной кепке выпрыгнул из пролома с автоматом в руке и дал новую очередь. И снова клубы кирпичной пыли и осколков взлетели вверх, заволакивая тела.

– Лихо, а, Ворон? Вот это он их валит! – восхищенно оскалился сидящий на переднем сиденье.

Парень в кепке уже поднялся на ноги и глядел по сторонам. Заметил он черную запыленную «эмку» за ближайшим углом или нет, непонятно. Действовал он быстро, но без суеты. Бросив автомат в пролом, он первым делом втянул внутрь за ноги убитого сержанта. Потом утащил и тело начальника патруля. Вот парень снова появился на улице, посмотрел по сторонам и, перебежав дорогу, скрылся в соседнем разрушенном здании.

– Козырь, – приказал с заднего сиденья мужчина в шляпе. – Давай-ка метнись за этим фраерком. Поможешь ему с хвоста ментов сбросить. Укроешь до утра. А завтра к вечеру приведешь ко мне. Хочу посмотреть на него поближе.

– Понял, Ворон, – послушно выскочил из машины блатной. – Я только на секундочку, гляну на жмуриков.

– Только бегом, Козырь. Близко не подходи, а то тебя легавые быстро по подметкам выследят.

Водитель завел мотор, и «эмка» медленно поехала по пустынной улице. Козырь взобрался на груду кирпича и заглянул в пролом стены. Повернувшись к машине, он характерным жестом приложил руку к горлу и высунул язык, изображая мертвеца. Затем он перебежал дорогу и скрылся в том же проломе, где недавно скрылся парень, расстрелявший военный патруль.

– Давай на хазу, – проворчал Ворон. Водитель прибавил скорость, и машина, поднимая клубы пыли, скрылась за поворотом.

Когда-то на Северном рынке в Ровно был хороший ресторан. Здесь часто отмечали удачные сделки крупные торговцы. В гостинице над рестораном останавливались только государственные чиновники, приезжающие по делам торговли и потребкооперации. Это была теневая сторона торгового города. Она не имела никакого отношения к основной массе торгующих и покупающих на Северном рынке: мелким ремесленникам, приезжим колхозникам, перекупщикам и просто людям, которые пришли продать что-то ненужное из своего добра.