Прирожденные аферисты

– Ну, хозяин барин. Мое дело предложить, – несколько разочарованно произнес водитель.

Ему надоело скучать в Управлении – душа жаждала деятельности. По практике он знал, что с Масловым скучно не бывает. Старший инспектор везучий – нередко выезды с ним заканчиваются задержаниями преступников, а это процесс азартный и вдохновляющий, преисполняешься ощущения собственной нужности стране.

Но Маслов чувствовал – никаких задержаний сегодня не предвидится. Мошенники – это не какие-то воры-форточники или пьяные хулиганы. Редко их удается взять сразу после совершения преступления. Работа с этой публикой часто затягивается на месяцы. До работы в этом отделе он даже предположить не мог, насколько это специфический контингент и как он отличается от его любимых разбойников и грабителей.

Старший инспектор прошел в здание. За стеклом скучал дежурный, на скамейке сидела парочка доставленных, имевших вид опойный и виноватый.

Поднявшись на второй этаж, Маслов, постучав, вошел в кабинет заместителя по розыску, располагавшийся напротив дверей начальника отделения.

– Петрович, – он похлопал по плечу коренастого седого хозяина кабинета, – вижу, заскучал ты тут без меня. Вот потерпевших мне и подогнал.

– И не говори, – кивнул Петрович. – Экземпляры – первый сорт.

– Что там такое?

– Это надо видеть! – Петрович поднял трубку внутреннего телефона и через дежурного пригласил в кабинет посетителей…

Маслову как-то не представилась за всю жизнь возможность привыкнуть к тому, чтобы ему низко кланялись, сложив руки на груди. И он не знал, чем ответить, поэтому только кивнул:

– Садитесь, товарищи.

Товарищами были два узбека. Один – лет под пятьдесят, в набитом ватой и шитом золотом халате и тюбетейке. На его круглом лице застыла почтительная улыбка, а рыжая борода была жиденькая и несерьезная. Он напоминал Будду с индийских картинок. Второй – худощавый, поджарый, лет тридцати, тоже в тюбетейке. Но вместо халата на нем был светло-серый костюм с университетским значком и узкий галстук.

– Вот, потерпевшие, – кивнул на них Петрович. – Уважаемые Отабек и Худайберди Юсуповы из Сырдарьинской области.

– Оттуда, – закивал рыжебородый Отабек. – Родина моя. Советский Узбекистан.

Молодой узбек закивал ему в такт.

– Чем могу помочь? – спросил Маслов.

– Можешь. Очень можешь. – Рыжебородый кивнул на Петровича. – Товарищ начальник сказал, что большой начальник приедет. Что ты приедешь. Помоги. Нехорошие люди нас в Москве встретили. Ох, нехорошие. Украли все.

– Что и каким образом украли? – спросил Маслов, имевший со слов дежурного по МУРу лишь общее представление о происшествии.

– Машину «Волга», – произнес молодой узбек без акцента, ровным уверенным голосом, который выдавал в нем учителя или преподавателя вуза, привыкшего общаться с аудиторией.

– «Волга», «Волга», – с готовностью закивал, как китайский болванчик, рыжебородый. – Два «Волга».

– Две «Волги»? – удивился Маслов.

– Две, – подтвердил молодой узбек…

Глава 8

Баграм любил хорошо, со вкусом поесть. Правда, вагон-ресторан вряд ли мог удовлетворить его гастрономические запросы. Что такое овощной суп и пережаренный бифштекс с яйцом против любимых долмы, мантов и бозбаша? Но он был крупным мужчиной, а большому кораблю – большая цистерна топлива. Поэтому пришлось заказать все съедобное – и в двойном размере. Еще он взял три стакана томатного сока и графинчик коньяка «КВ». Сок был нормальный, хотя и немножко разбавленный. А коньяк неважный. Уж никак не пять звезд, как уверяло меню.

Баграм скривился:

– Из какой бутылки наливаете?

– Из соответствующей, – емко пояснила официантка.

– Это не тот коньяк.

– Никто не жаловался. Что дают, тем и торгуем, – нахохлилась официантка.

– Э, плохо торгуете. Себя не уважаете, – осуждающе произнес Баграм и поднялся с места.

Несмотря на свое недовольство, расплатился он с вечным «сдачи не надо». Этот жест возвышал его над обслугой. И отказать он себе в этом не мог.

Давид идти в ресторан категорически отказался, объявив, что ему хватит домашних лепешек. Зря, молодой еще, питаться должен хорошо, чтобы однажды стать таким же солидным и крупным, как его дядя.

Баграм удовлетворенно похлопал себя по выступающему животу.

Он неторопливо направился по вагонам. Когда поезд качало, опирался о стены. Протискивался с извинениями через стоящих в коридорах людей. Насквозь прошел переполненные плацкартные вагоны. Потом жесткие купейные. А вот и их мягкий вагон – с бархатом, зеркалом, плафоном на потолке и светильниками у каждой полки. Баграм не скупился на билеты. Они едут на важное дело и имеют право на комфорт.

Уже на подходе к купе, в котором они с племянником ехали вдвоем, он услышал галдеж. А когда открыл дверь, то оторопел. В купе набилась целая компания: неопрятный пузан в майке и спортивных брюках, небритый ловкач с хитрыми глазами и долговязый, с сальными длинными волосами, парень. Смех, шлепки карт по столу.

– Пацан, тебе опять везет, – безрадостно произнес ловкач.

– Я просто играть умею! – важно изрек Давид.

– Присаживайся, компанию составишь, – пригласил пузан.

– Что? – выпятил губу Баграм, ощущая, как в груди все начинает клокотать. – Вы кто?

– Соседи твои, – пояснил ловкач. – Культурно проводим время. Не будешь играть, так не мешай.

– Мне везет, – прокомментировал Давид.

– Везет?! – заорал Баграм и гаркнул гостям: – А ну пошли отсюда, жулики!

– Ты чего раздухарился? – спросил ловкач. – Ты за базаром следи.

– Вы все жульё! Пошли вон!

– Не. – Ловкач, видимо, был старшим в компании и решил задавать тон. – Так не годится. Он сделал нас, как младенцев, ему карта пёрла. Нужно нам дать возможность отыграться. Так что сядь и не отсвечивай. У нас с пацаном свои дела. А ты газетку почитай.

– Газетку. – Еще немного, и у Баграма, как у быка, глаза затянет красная пелена, и тогда его ничего не остановит.

Поэтому он мысленно сосчитал до пяти. Глубоко вздохнул. И потянулся за фибровым чемоданом.

Игроки на него уже не обращали внимания. А напрасно.

Он открыл чемодан. Вытащил оттуда здоровенный нож. Ни один эксперт не признал бы его холодным оружием – этот инструмент для резки мяса продавался в хозяйственных магазинах и скобяных лавках. Но вид у него был угрожающий.

– Не люблю обманщиков, – зловеще произнес Баграм, глядя на незваных гостей и будто примеряясь, кто упитаннее и кого первого пустить на мясозаготовку. – Сейчас резать тебя буду.