Линия жизни. Книга первая

Командующий 8-й армией, Максимилиан фон Притвиц, был дворянином и потомственным военным. Он принадлежал к той самой, прусской военной школе, которая продвинула военное учение в ранг науки и на которую равнялись все военные школы того времени.

Плотно сбитый, рано поседевший, с благородными чертами генерал, производил впечатление умного и открытого человека. Высокий лоб, в золотой оправе роговые очки, придавали ему вид мудреца и только жёсткий взгляд, да ястребиные черты, вносили разлад в общее приятное впечатление. Глаза генерала видели человека насквозь, проникая в самые сокровенные уголки человеческой сущность. Под таким взглядом трудно было что-то утаить.

Генерал остановил пьесу на дебюте. Поправляя по привычке свои пышные, гусарские усы, генерал нажал на встроенную в столе кнопку вызова. В кабинет тотчас вошёл адъютант.

– Ганс, – обратился генерал к вошедшему, – разыщи-ка мне срочно полковника Юргена, передай: Притвиц приказал явиться немедленно!

– Есть господин генерал, – ответил адъютант, вытянувшийся стрункой оловянный солдатик, отдал честь и вышел. Не прошло десяти минут, как генералу доложили: «Полковник Юрген прибыл и ждёт в приёмной». Генерал тотчас приказал впустить полковника.

Приёмная генерала была полна посетителей. Те, что ждали с утра и хоть немного разбирались в штабном мирке, нервно заёрзали на стульях. Полковник Юрген всегда подолгу задерживался у генерала. Но делать было нечего, генерала и полковника побаивались и оставалось только одно – ждать.

Просителей ждал сюрприз: полковник Юрген в этот раз оставался в кабинете генерала не более получаса. Выйдя из кабинета, он коротко кивнул облегчённо вздохнувшим посетителям и пошёл выполнять приказ.

Тем же вечером, в Россию радировали приказ на имя агента Маркиз, которому предписывалось: « … срочно, вместо Барановичей, выдвинутся в район скопления русских войск на северо-западном направлении». Агенту ставилась задача вести сбор информации на предмет боеготовности русской группы и вероятного места и времени удара по немецкому фронту. В целях конспирации, агента не стали информировать о полученной по другим каналам информации. Тот же сигнал, был отправлен на имя агента Юзеф, он же Отшельник, он же Клаус фон Бертен. Агент Отшельник не принял приказ. Он не смог ответить по независящим от него обстоятельствам – он умер. Что самое обидное для германцев и особенно для него самого, так это то, что агент стал жертвой несчастного случая. Сбежав из-под стражи и похитив секретный пакет, он так ликовал, что не заметил, как его засосало в трясину.

В Бессарабии, хоть и нет таких болот, как например – в Белоруссии, достаточно мест, где под вроде твёрдой поверхностью образуется полость. Часто в такие пустоты, засасывает скот или неосторожного путника. Такой страшной смертью погиб шпион, навсегда унося с собою пакет с планом развёртывания 2-й армии в первые недели войны. Если бы его не засосала земля бессарабская, то германцы, скорее всего, получили бы эти планы и ими непременно бы воспользовались. Так, их надежды легли на плечи одного человека, агента Маркиз.

Получив приказ, агент Маркиз, у которого на момент получения сообщения были немного другие планы, занервничал. Ему очень не хотелось упустить ту возможность, которая ему сейчас открывалась – организовать крестьянское восстание. Он так много над этим работал. Эта была его мечтой, подорвать устои царского режима. Так он стал анархистом. Но подписав соглашение о сотрудничестве с немцами, он оказался связанным с германской разведкой хоть и невидимыми, но очень крепкими цепями «дружбы».

Теперь, по долгу службы, приходилось, бросив все дела, покинуть Барановичи и ехать к границе, там, где бурлила активность разведок и контрразведок. Агент предпочёл бы покинуть страну и под видом делового человека: ехать в Берн или Женеву, там он тоже мог быть полезным. Многочисленные семейные связи и знакомства, могли сильно этому поспособствовать. Но начальство решило иначе и Маркиз, подчинился.

Когда он купил билет на Варшаву, Маркиз ещё колебался. Когда же сел на поезд, отбросил все сомнения и собрался мило отдохнуть, аж до Варшавы. Как ни странно, в поезде пассажиров (особенно пассажирок) было достаточно много. Большинство в дороге отсиживались в своих купе, но одна часть, та, что при деньгах и любит покутить, веселилась в вагоне ресторане.

Маркиз предпочитал следовать примеру первой части, но долг службы заставлял делать обратное. С другой стороны, кутить – так кутить! Старательно сложив все свои вещи, Маркиз сунул в специально сшитый карман дорогого, английского костюма маленький, надёжный пистолет. Заперев на два отворота дверь купе, он отправился в ресторан. Пока шёл, автоматически запоминал детали. Это у него было профессиональное – запоминать детали. Обладая фотографической памятью, Марких легко запоминал сотни лиц и тысячи мелких деталей. Глаза, уши, родинки, походка, отличительные особенности – ничего от него не ускользало.

Может быть, поэтому он стал таким ценным агентом. Часто, по памяти, он мог так охарактеризовать человека, что художникам его ведомства не составляло никакого труда набросать портрет нужного человека. Так у германской разведки появилось солидное досье с фотографиями и портретами интересующих их русских.

Маркизу его феноменальная память давала преимущество. Как только он замечал подозрительную личность, он сразу брал того на заметку и если хотя бы ещё один раз тот попадал в поле зрения агента, будь он переодет или загримирован, Маркиз его узнавал. Он всегда уходил от слежки.

В вагоне-ресторане было ослепительно шумно и весело, подавались неплохие блюда, играла музыка. Компании строевых офицеров, состязались в практичном использовании таящего на глазах отпускного времени; крепкие напитки пользовались успехом, а тосты были так изящны, что бокалы опустошались мгновенно.

Местами, в компании изящных дам, ужинали состоятельные люди: купцы, банкиры, чиновники. Как обычно то бывает, более всего на гражданке веселились военные, которые много шутили, дурачились и попеременно заводили серьёзные разговоры.

– Господа, предлагаю выпить за прекрасных дам, которые будут нас ждать, а может быть и оплакивать! – пылко произнёс тост один молоденький офицер.

Вся компания встала и хором ответила на тост:

– За прекрасных, верных дам господа!

Выпили по-гусарски, стоя и с пафосом. Локти, мизинцы; до конца. Благодарные зрительницы были вне себя от восхищения, аплодировали, кричали: Браво господа, браво! Есть ещё на Руси благородные рыцари, не перевелись!

Военные куражились, покупали и дарили цветы, норовили целовать ручку; чтобы потом резко, ни с того ни с сего, вернуться на место и завести между собою серьёзные разговоры:

– Мне недавно повстречался один сослуживец – из тыла, жалуется, что служба в тылу стала у него ужасно неспокойной! Всё из-за коней распроклятых! – выпив, произнёс другой весельчак.

Раздался дружный гортанный смех.

– Она-то, служба в тылу да-а-а, сложна-с, – протягивая слова, отозвался с усмехом крепкий капитан, – особенно по части коней.

Офицеры загоготали, заставив гражданских господ недовольно оглянуться. Дамы наоборот, порозовели от количества тестостерона в воздухе; продолжили строить глазки.