Линия жизни. Книга первая

Командующий фронтом, которому была адресована последняя фраза, вытянулся, покраснел и, сверля глазами провинившегося подчинённого, не терпящим возражений тоном выстрелил:

– Господа командующие, довольно пустых разговоров! Мы с честью достойной русского офицера выполним приказ и добудем победу! Как командующий вверенным фронтом, как ваш начальник и офицер, я приказываю прекратить полемику и впредь следовать полученным приказам! Наступление будет начато в срок!

Далее всё пошло как по маслу и никто уже более не решился возражать. Оговорили планы наступления и стратегические цели. Желательным успехом рассматривалась возможность окружения и полного уничтожения в Пруссии германской группировки под командованием генерала Притвица. Таким образом, вся Восточная Пруссия освобождалась от германских войск.

Открывала боевые действия 1-армия. Спустя неделю, в дело вступала 2-я, под командованием Самсонова. Единственным шагом навстречу Самсонову на той встрече со стороны Генштаба, можно считать принятое решение о пополнении 2-й армии личным составом.

Закончив работу с картами и планами боевых операций, генералы любезно пожелали друг другу воинской удачи и стали спускаться по длинным и извилистым коридорам Генерального штаба.

В здании царило оживление свойственное организациям, которые бездействуют во время мирной жизни и просыпаются из спячки только в случае войны. В многочисленных кабинетах теперь работали круглосуточно: в оперативном отделе прорабатывали детали операций, стучали машинки, строча многочисленные приказы и донесения. Целая когорта курьеров получала под роспись ценные пакеты и стремительным шагом сбегали с лестниц, чтобы доставить приказы в штабы фронтов. Коридоры и кулуары кишели военными.

В управлении было много офицеров старших званий, которые заканчивали последние приготовления к войне: проверялись свежие данные по поставкам оружия и провианта, готовность частей, состояние тыловых служб. Огромная военная машина не ограничивалась фронтами. От фронтов тянулись длинные цепочки в тыл, там, где: набирались новобранцы, работало снабжение и заполнялись военные эшелоны. Такая сумятица, не могла не вызвать некоторую тревогу у контрразведывательных служб, которые как могли, старались не допустить утечки информации. Как-никак, но штаб, канцелярии, отделы и управления были составляющие большой машиной, в которой работали не менее двух тысяч человек. Как уследить за каждым? А ведь есть ещё и штабы армий…

В правом крыле здания размещался штаб Северо-Западного фронта. Там же находилось отделение разведки и контрразведки. Начальником отделения был полковник Николай Степанович Батюшин, закалённый боевой офицер. Как только из Ставки в штаб фронта был доставлен приказ с планом операций, опытный офицер, приступил к разработке обширного плана контр шпионской борьбы. Николай Степанович, задумал обмануть германцев, а заодно и их союзника. Он предложил подсунуть противнику дезинформацию. Для реализации этой идеи, были привлечены самые проверенные сотрудники, которых не раз перепроверили перед тем, как отправить на задание.

– Господа, вас сегодня пригласили на встречу, так как дело государственной важности, – начал полковник беседу со своими сотрудниками. – Итак, Вы отлично знаете, что в Вене, Кошице и других известных вам местах, идёт подготовка к заброске в наш тыл австрийских шпионов. На днях, нам удалось отследить нескольких, которые пока мы не задержали. Пусть пока находятся под наблюдением наших людей. Ваша задача, подбросить им важную для них информацию. Только действовать надо наверняка, только так мы поможем действующим войскам.

Далее, разъяснив задание, полковник раздал кураторам управлений по конверту и те начали действовать. Идея была проста: когда невозможно уследить за каждым, кто имеет доступ к информации, то нужно процесс её распространения брать в свои руки. Дезинформация, одно из эффективных, действенных средств борьбы с разведкой противника, когда в потоке лжи, теряется и остаётся незамеченной врагом истинные намерения противника. Русская контрразведка спешила: война должна была начаться 4 августа 1914-го года, нужно было сыграть на опережение.

Несколькими днями позже началась операция. У одного контрразведчика в Барановичах был на примете подходящий кандидат на роль предателя. Уже несколько лет военный был на крючке и сейчас пришла пора его использовать. Через него агенту противника, который под видом купца давно работал в столице, должны были сообщить о дате и плане наступления русских войск. Тот, должен был в свою очередь эту информацию передать в штаб австрийских войск в Вене, а уже оттуда, через немецкие каналы тот должен был поступить в Кенигсберг. Немцы старались знать о планах врагов и союзников заранее.

Единственное, что контрразведчикам было неизвестно, так это то, что купец давно работал и на германскую разведку, но это в принципе, даже упрощало дело. Таким образом, путь дезинформации до адресата сокращался. Организатор операции как раз работал над проектом, когда в его дверь вежливо постучали.

– Войдите, – сухо ответил на стук полковник Батюшин.

Дверь мягко открылась, зашёл крепко сбитый военный, видом своим более похожий на строевого офицера, чем на контрразведчика.

– Ваше Высокоблагородие, господин полковник, вам срочная депеша из столицы.

Было странно, что депеша, при штабе работал телеграф, можно было им воспользоваться. Взяв пакет и отпустив посыльного, полковник не стал сразу его вскрывать. Николай Степанович, сначала внимательно изучил серый, из грубой бумаги конверт. Сургуч со знакомым оттиском был на месте. Казённая бумага согласно требованиям секретности была плотная, не просвечивалась; не наблюдалось никаких следов прорезов или лишнего клея.

– Пакет не вскрывали, – полковник осторожно вскрыл конверт и вытащил маленький белый лист простой бумаги. На листке можно было прочесть следующий текст:

«Любезный друг, на юге отличная погода. Тётя приняла нас душевно и просила: не беспокоится за Вашего племянника. Мы останемся здесь на пару недель и возможно поедем далее смотреть море. Обещаю, если будет буря, то мы сразу приедем. Твоя Лиза».

Николай Степанович, прочитав ещё раз текст письма, разорвал его на мелкие кусочки и бросил в железную пепельницу. Достав спичку, он поджёг бумажки и смотрел на огонь, пока тот полностью не погас. Затем он тщательно уничтожил труху, сел за стол и достал карту.

– Всё прошло по плану. Теперь информация уйдёт в немецкий Генштаб и если ей поверят, тогда первый раунд будет за нами. Дай Бог, дай Бог…

Как никто другой, полковник Батюшин, знал о настоящем положении армии. Верхами возлагались большие надежды на энтузиазм и патриотизм солдата. Опыт полковника подсказывал – энтузиазма хватит ненадолго. Что касается патриотизма, с этим у русских людей всегда было всё в порядке, да только на одном патриотизме – войну выйграть трудно. Патриотизм требует подпитки оружием и провиантом.

У полковника были и другие причины волноваться: служба контрразведки, особенно в последний период, стала страдать тяжёлым недугом – национализмом и антисемитизмом.

Предрассудки мешали работе – постоянно приходили доносы на германофилов и лиц иудейской национальности. Проверки доносов отнимали много времени и сил, что позволяло настоящим шпионам спокойно работать в тылу и на фронтах. Особенно в этом преуспели австрийцы, которые спокойно перебрасывали туда-сюда людей при помощи жителей прифронтовых территорий.

Полковник, стоя у карты, горестно качал головой: «С ними надо бороться, а не с германофилами и иудеями».

Офицеру не дали додумать; затрезвонил настырный телефон.

– Слушаю. Так точно господин генерал, сейчас буду с докладом.

Офицер быстро осмотрелся, нет ли лишних бумаг на столе; проверил – закрыт ли сейф и только после этого пошёл на доклад.

– Информация передана господин генерал. Смею предположить, что противник ей поверит, но на всякий случай, прошу не переносить дату наступления. Если это будет сделано, то мой источник станет бесполезен.

Полковник докладывал и сам себя ненавидел за это; подумать только: «Ну, кто придумал такие правила, что на каждую операцию он должен просить санкцию у генерал – квартирмейстера? Какая к чёрту может быть оперативность, когда вся эта бюрократическая волокита вокруг?» – злился про себя Николай Степанович.

Командующий, человек далеко не глупый, разглядел нервозность офицера. Он сам прошёл через эти переживания и отлично понимал раздражение подчинённого. Но армия есть армия: «Раз в подчинении, докладывай и согласовывай свои действия, особенно если у тебя в разработке офицер».

Офицер, о котором шла речь в докладе полковника генералу, знать не знал и ведать не ведывал, какие на самом верху по нему кипят страсти. У него были свои проблемы: болела голова после вчерашнего вечера.

«Наверное, я немного перебрал», – вспомнил офицер Дмитрий Сергеевич Микалик, вчерашнее. Как раз вчера, он не собирался кутить – денег хронически не хватало, но неожиданно – без предупреждения, заскочил давнейший приятель Олег Золотарёв, с которым они не виделись уже лет сто. Тот в столице был проездом, был при деньгах и позвал в ресторан. Было неудобно отказывать и он пошёл. Вечер получился отменный: было много шампанского, музыки и женщин. Золотарёва так развезло, что он под конец лыка не вязал. Но до этого, он успел многое разболтать про какое-то секретное задание и секретный конверт.

Друг Микалик посмеивался и не придавал сказанному значение: «Пусть Золотарёв важничает перед красотками, он-то знает, что его друг: плут и болтун». Но когда под утро, он проводил домой пьяного в стельку Золотарёва, из кармана серой шинели сорвиголовы выпал казённый конверт. Подняв конверт, Дмитрий Сергеевич заметил по сургучу, что этот пакет из Ставки и в нём проснулся известный интерес. Он не стал вскрывать конверт на улице, тем более что Золотарёв, хоть и пьяный, но конверт заметил. Микалик оставил это на потом, когда он дотащит Золотарёва до дому, что и сделал.

Будучи уже на квартире друга и убедившись, что Золотарёв мирно посапывает, Дмитрий Сергеевич умело, не сломав, а отклеив сургуч, вскрыл пакет. К сожалению, текст письма был зашифрован, но это сулило удачу. Подумал: «Раз текст зашифрован, значит, он содержит информацию секретного значения, которая может быть очень полезна для „купца“». Дмитрий Сергеевич, быстро списал стройные колонки цифр и осторожно положив письмо обратно в конверт, приклеил сургуч.

Дмитрий Сергеевич Микалик, офицер русской контрразведки, давно вёл двойную игру и надеялся, что ему это сойдёт с рук. Теперь он хотел большего, чтобы в обмен на информацию, ему простили огромный карточный долг и оставили в покое. Да что простят, он надеялся, что ему больших денег дадут; такая информация, по его мнению, стоила того. Мечтая о своём прибытке, офицер хоть и с болью в голове, тотчас, словно на крыльях, добрался до явки. Проверившись впопыхах – нет ли слежки, офицер постучал условным сигналом в дверь скромной квартирки на задворках Мойки.

Немедленно, словно его всё это время поджидали, дверь открылась. Как только офицер зашёл, дверь также захлопнулась. Заскрипели крепкие засовы.

– Принесли?

– Принёс. Надеюсь, мы квиты?

– Мы держим своё слово, вот ваше вознаграждение.

– Так теперь мы квиты или нет?

Легкий смешок, сверкнуло холодное лезвие финки. Дмитрий Сергеевич грузно осел, даже не успев понять, что он умер. Только глаза его, такие русские и ясные, остекленели и покрылись паутинкой небытия. Его не стало. Наступил его персональный конец света. Но последнюю работу он выполнил, может ему она и сочтётся на небесах, а может – нет. Русский Бог строго спрашивает за предательство…

Из того же серого обветшалого домика на берегах Мойки, куда зашёл убиенный, вышел хорошо одетый, плотного сложения человек и скрывая своё лицо котелком, быстро сел в подоспевшую чёрную машину. Как только он сел, машина резко рванула с места и поехала в порт. Тем же вечером господин сел на нужный пароход. Когда пароход очутился в нейтральных водах Балтики, в сторону чужого берега ушло следующее зашифрованное сообщение:

«Гостинцы от родственников ждите в начале сентября. Ранее, не можем выслать по причине болезни. Доктор отвёл на лечение месяц. После этого можно хоть на танцы. Курт»

Сообщение, как того желали в управлении русской контрразведки, дошло до адресата. В штабе 8-й армии, получив шифровку от Курта, зашевелились и… успокоились. Немцы ждали нападения со дня на день и теперь, зная, что у них есть целый месяц в распоряжении, немного расслабились. Нет, русских они конечно не так страшились как французов. Просто германский план предполагал, что русских нужно было, во что бы не стало вывести из войны в течении 1914-го года, ну на крайний случай в 1915-му году. Для этого, германцам, стоящим в Восточной Пруссии отдельными очагами защиты согласно местности, было необходимо начать первыми. Двести тысяч германских солдат, поставленных под ружьё в Восточной Пруссии, были отлично подготовлены и ждали своего часа для захвата русской столицы. Тогда столица стояла у границ и являлась не чем иным, как Ахиллесовой пятой России. Отсекая голову империи, немцы надеялись, что перестанет биться и сердце России: город Москва. А когда сердце и голова мертвы, то и всё огромное тело сдаётся на растерзание врагу. Таков был германский план действий против русских.

****

В своём роскошном кабинете генерал Притвиц предавался раздумьям. Ознакомившись с текстом шифровки, генерал переправил её в Генштаб, после чего решил ещё раз просмотреть карты. В последний период, это стало его любимым занятием. Делал он это по нескольку раз в день, что указывало на царившую в штабных кабинетах немецкой 8 – й армии, нервозность.

Восточная Пруссия, по всем расчётам, должна была стать первой целью русских. Одним своим расположением, она угрожала Санкт-Петербургу. Ударив, русские могли охватом отсечь 8-ю армию от Кенигсберга, затем окружить, раздробить на несколько разрозненных групп и добить. Потеря Пруссии могла привести к катастрофе для всей Германии.

Именно поэтому, изучая карту, опытный генерал старался угадать ход мыслей противника: «Одной группой русские могут наступать по берегу Балтийского моря, а другой, южнее, отсечь 8-ю армию от союзников. Такой замысел можно парировать, только обладая достоверной информацией из стана врага и обеспечив мобильность 8-й армии. Не располагая достаточными резервами, генерал делал ставку на оперативность. Для этого нужно было полученную по линии разведки информацию о сроках нападения, перепроверить».

Старого, хитрого вояку, с момента получения информации беспокоила сильная внутренняя тревога. Каким-то сверхъестественным шестым чувством он чувствовал подвох. Нужна была подстраховка. Был у генерала один козырь, про которого никто кроме него и несколько доверенных генералу лиц, не знал. Таким козырем считался агент Маркиз.

Генерал устало постучал пальцами по дубовому стулу. Когда им овладевало чувство беспокойства, он вспоминал уроки пианино, наигрывал пальцами Баха; это помогало думать.