Собрание сочинений. Том первый. Рассказы и повести

Утром рано я спешил к школе, возле которой был на углу почтовый ящик. Как часто люди обращались к ним, к почтовым ящикам, я даже приобнял его руками, прежде чем бросить письмо. Почта – это величайшее благо!

Вскорости я получил ответ. Так началась наша тайная переписка. А на людях мы молчали и заговорщически поглядывали друг на друга, скрывая улыбки в уголках своих губ. В другом письме я предложил встретиться в парке и пойти в кинотеатр. И парк, и кинотеатр были выбраны в другом районе города, где нас никто из знакомых не мог видеть. Мы гуляли по парку, держась за руки, молча смотрели кино, сидя рядом и опять держась за руку. Так происходило зарождение и углубление наших чувств, которое называют влюбленностью, и из которой вырастает любовь.

Насколько я теперь понимаю, все эти наши таинственные прогулки и встречи и походы в кино, нельзя отнести к самому чувству, понимаемому под словом Любовь. Леночку не столько привлекал именно я, сколько романтичность этих свиданий, их таинственность, первые поцелуи под молчаливыми угрюмыми и большими деревьями в парке. И словно, будь вместо меня какой-нибудь Иван или Сидор, она бы чувствовала себя одинаково хорошо. И в таком случае наивно было думать – любит она или нет? А если, по её словам, любит, то по-настоящему или не по-настоящему?

Но я думал, думал над этими решающими вопросами, и чтобы узнать её ближе пригласил её домой, сразу после школы, пока родители были на работе.

Присутствие в холодной квартире любимой Леночки действовало опьяняюще, как музыка. И, как все обычно делают, начал я говорить о будущем, причем самоуверенность и самонадеянность моя не знала границ. Я строил планы, с жаром толковал о том, что буду «генералом», когда сам еще и в «прапорщиках» не был. Всё, по той поговорке: какой же солдат не мечтает быть генералом. В общем, нес я свою красноречивую чушь, так что слушательнице нужно было иметь много любви и незнания жизни, чтобы мне поддакивать. Она, мало того, что поддакивала, но ещё бледнела, как от священного ужаса, и благоговела и ловила каждое слово из моих, нарисованных перед нею, проектов. Слушала она меня со вниманием только вначале, но скоро на лице её я заметил рассеянность: я понял, она меня не понимала. Будущее, о котором говорил я ей, только внешним, расписным видом занимало её, и напрасно я разворачивал передней свои планы. Её интересовали простые житейские вопросы: ой, какие занавески красивые висят у нас на окнах, какие красивые обои с рисунками в моей комнате и зачем у нас пианино, умею ли я играть. Она внимательно рассматривала штучки в серванте, фотографии, и увидела мои марки и тоже захотела их собирать, может впервые от меня, узнав слова «филателия», филателист, которые привлекли её внимание.

– Мне нравятся старые марки и филателия – произносила она, сладко смакуя новое слово. – Я тоже буду филателисткой.

– А сколько-много у вас книжек. У меня ведь тоже есть книги.

– А какие у тебя книги? – спросил я.

Леночка подняла брови, подумала и сказала:

– Разные… —

И если бы я вздумал спросить её: какие у неё мысли, убеждения, цели и планы, она, наверное, таким же точно образом подняла бы брови, подумала и сказала: «разные».

Как отличаются девочки от мальчиков.

Потом я проводил Леночку домой и все узнали о нашей дружбе. Дома у неё я познакомился с её родителями. И, вроде бы, им понравился. Ушел от неё я самым настоящим, патентованным женихом. И все следующие годы женихом и считался, до тех пор, пока, действительно, не стал её мужем.

Женихом быть очень скучно, гораздо скучнее, чем быть никем или мужем. Жених – это ни то ни сё: как посередине реки – от одного берега ушел, к другому пока не пристал. Вроде бы не женат, и нельзя сказать, чтобы был холостой, свободный.

Почти ежедневно я спешил к невесте своей. И мне приходилось участвовать и в походах по магазинам с Леночкой и её мамой. Эта мама ни на минуту не хотела отпускать от себя свою дочку. И прогулки мы совершали втроем. И на лето я ездил с ними в их деревню, к их бабушке.

Ну, скучно быть женихом! Поэтому сразу после окончания школы, с разрешения родителей с обеих сторон, мы подали заявление в загс и к осени, в августе сыграли свадьбу.

Теперь я женат. Уже несколько лет. Скучными вечерами я сижу и читаю или пишу. Все сложилось в нашей жизни благополучно. Родители наши, объединив усилия, купили нам кооперативную квартиру, однокомнатную. Я сижу за столом, Леночка позади меня на диване что-то громко жует. Меня это раздражает, но прощаю ей всё. Я принес пиво, купил, когда шел с работы.

– Принеси открывашку – говорю я.

Леночка вскакивает, идет на кухню, громко открывает там ящики стола, роется и гремит-лязгает ножами и ложками. Я встаю и сам иду искать открывашку. Беру с собой в комнату еще и два стакана. Пиво открыто и налито. Леночка остается рядом около стола, отпив глоток, начинает длинно рассказывать мне о чем-то не стоящем выеденного яйца.

– Ты бы почитала что-нибудь, Лена… – говорю я.

Она берет книгу, садится против меня и принимается шевелить губами…. Так мы отдыхаем. Потом будет совместная готовка ужина или она примется в ванной за стирку….

«Ей уже двадцать с лишним лет… – думаю я. – Если взять интеллигентного мальчика таких же лет и сравнить, то какая разница. У мальчика и знания, и убеждения, и умишко, не в пример лучше».

Но я прощаю эту разницу. Как прощаю узенький лобик и шевеление губами при чтении. Некоторые бросают и не женятся на девушках из-за пятна или заплатки на платьях, из-за глупых слов, из-за разных привычек…. А тут, я прощаю всё: её жевание громкое, возню и звон посуды в поисках открывашки, её неряшливость, ее длинные разговоры о «ни о чем». Прощаю я всё почти бессознательно, без усилия воли, словно ошибки Леночки – мои ошибки, а от многих несхожестей, от которых других людей, может, коробит, я прихожу в умиление. Мотивы моего такого Всепрощения сидят в моей любви к Леночке. А где мотивы самой сущности любви – я уже не знаю. Любовь она вырастает, и выросла из той малой влюбленности школьной поры!

    Конец.

Побег

рассказ

Женька Старостин уже не раз убегал из детского дома. Его переводили из одного детдома в другой. Так он оказался в поселке, от города 12 километров, в Кузнецовском детдоме. Этот детдом находился на холме, на краю поселка Кузнецово. Тут была огорожена большая территория, включала она и подсобное хозяйство: огороды и яблоневый сад. Детдомовцы работали – высаживали в двух теплицах огурцы и помидоры, а на поле, на грядках, садили лук, морковь, свеклу и капусту.

Ребята жили здесь от 12-ти лет и старше. И им было полезно заниматься огородничеством.

В городском детдоме Женька не работал. А тут ему приходилось слушаться воспитателей. Непривычно было работать, поэтому не сразу, но Женьке детдом новый понравился. Все время он узнавал что-то новое, как садить овощи, как ухаживать за яблонями: их надо было поливать из брызгалки: опрыскивать от вредителей. И школа была у них лучше, чем в городе – учителя были не очень строгие….

Но все-таки, или в силу переходного возраста, или потому что Женьку всегда дразнили «рыжим» – он убежал и из этого детдома. На этот раз надолго, не как в прошлый раз.

В первые разы он был еще наивным мальчиком, верящим в сказки. Он взял тогда с собой удочку самодельную: думал, рыбку поймает на речке – вот и будет ему еда. Но даже костер он не мог тогда развести, когда пошел сильный дождь, отсырели все дрова по округе и никак не зажигались. Промокший, замерзший он сам вернулся в детдом назад.

А сейчас ему уже было 12 лет, и он перечитал все книги о путешествия. Особенно ему нравилась книга о Робинзоне Крузо, ее он читал и перечитывал.

В этот раз он уехал на поезде. Сообразил залезть в товарный вагон с лесом, спрятался там между бревнами и ехал два дня. Он брал с собой хлеб и котлетки, которые прятал-копил для побега. На поезде он добрался до большого города Свердловска.

Когда вагоны товарные загнали в тупик, на треугольник, Женька выбрался из-под бревен и вылез на железнодорожные пути. Рядом были бараки с палисадниками, в которых росли вишни. Женька знал, что на вокзал идти было нельзя. Его, возможно, уже искали, объявили в розыск, как он правильно думал, и вокзальная милиция его могла забрать. Поэтому он направился в противоположный привокзальный район бараков. В одном из палисадников он поел вишни, какие смог достать, а потом пошел в город.

Свердловск был городом большим. Широкие улицы, много машин, магазины на каждом углу….

Во дворах были гаражи, и во дворах гуляли пацаны одногодки Женькины, гуляли дети маленькие с бабушками. В одном из дворов, уже далеко от вокзала, познакомился Женька с местными ребятами.

Женька рыжий был смелый мальчик. Он и выглядел прилично, и даже был привлекательный, чтоб не сказать красивый. Все лицо его доброй улыбкой вызывало доверие, казалось наивным. Но он был не таким как казался.

Он никогда и ничего не боялся. Даже, по мнению взрослых о детдомовцах, – он был наглый и вороватый. Он нагло просил ребят принести ему что-нибудь поесть, в приказном порядке – и его слушались. Ему приносили бутерброды с колбасой, яблоки, огурцы и вареные яички. Кушал Женька за гаражами, где быстро построил из досок стол и сиденья: такой уголок, который понравился сразу всем пацанам. Они принесли карты, в которые играть запрещали взрослые. Он научил ребят курить, сам курил давно, в детдоме научился лет в семь. И скоро за день два летних Женька приобрел расположение в этом Свердловском дворе. Он стал для местных ребят неким «авторитетом»: «надо же, – было мнение среди ребят – он из детдома сбежал, куда хочет, едет, что хочет, делает».

А «дело» нашлось быстро.

Два пацана, лет 12-ти, знали об одном кафе «Строитель», что его можно ограбить. План ограбления давно разработал умный мальчишка «Профессор». Он знал, что по коридору к туалетам незаметно можно было открыть окно, а потом ночью в него залезть и брать в кафе что хочешь.

Смелый Женька решил воспользоваться этим планом. Второй парнишка, Ленька Черняк, знал место, где можно было все спрятать и даже жить там Женьке: это был колодец теплотрассы, около забора маленького заводика. Инструментальный завод в этом районе Свердловска был главным предприятием, где работали родители Профессора и Леньки. Отец Леньки был сантехником на заводе, вот и узнал Ленька про большую подземную комнату, где стояли задвижки огромные, распределяя трубы.

В этот же вечер они пошли в кафе перед закрытием. Смелый Женька-рыжий открыл шпингалеты окна, а окно тщательно прикрыл, будто оно закрыто. Ночью «друзья-ворики» пришли, открыли замеченное окно и проникли в кафе.

В зал кафе ходить не стоило, – это была обычная столовая. А вот в торговый киоск полез Женька. Они заранее видели, что стенки буфета-киоска не достают до потолка с полметра. Женьку подсадили, и он оказался в киоске. Он открыл торговое окно, закрытое фанерой на шпингалете изнутри, и стал подавать «друзьям-ворикам» что там было в киоске.

А был там шоколад, конфеты, сигареты «ява» длинные и спиртное. Они взяли коньяк. Профессор, нагрузивший два больших пакета «взмолился» – хватит. А Женька и себе и Леньке нагрузил всякого «добра». Он прикрыл окошко и выбрался так же через верх, спрыгнув на вытянутых руках из-под потолка. И окно в коридоре они за собой прикрыли.

Благополучно выбравшись, «друзья» плутали по дворам, путая следы – «вдруг, собаку пустят» – говорил умный Профессор. Пришли они к забору завода, в кустах нашли люк колодца и еще провозились, открывая крышку тяжелую. Колодец оказался входом в широкую квадратную комнату, в которой большие трубы изгибались буквой «П». Большие задвижки, с круглыми рулями скрашивали пейзаж. Заранее взятые два фонарика они поставили на эти «рули» освещать просторную комнату. Горячие трубы, обернутые изоляцией, давали тепло – жар.

Тут Женька остался, и ночевать и жить. А ребята – Профессор и Ленька ушли домой.

Они стали приходить к Женьке каждый день «в гости», приносили ему поесть из дома: рожки с котлетками, вареные яички и т. д. «В гостях» они пили коньяк, закусывали шоколадом и планировали еще вылазки-ограбления. И все им удавалось. Потому что Профессор был умный, отличник, Ленька был предупредительный – перестраховщик, а Женька был смелый – исполнительный «трудяга».

Продолжалось такое «вольное» житие Женьки-рыжего долго, до самой осени. Все лето ходили они, – три друга, по всему городу Свердловску. Они находили киоски, которые по ночам грабили, – так они «кормились». У них заимелись и денежки, довольно крупные суммы. Раза два, в соседних домах они ограбили квартиры. Женька обзавелся приемником «Вэф» (модный и дорогой, по тем временам), и слушал радио в своем «бункере», в теплотрассе.

Наступила осень. Дожди. Прохладная погода, так что и вылазить неохота на улицу. И Женька решил ехать на юг, на Черное море. Он думал, что в Сочи, в Ялте – там тепло и хорошо, курорты ведь там.

В дождливый осенний день на вокзале его провожали новые друзья. В последний момент Профессор – Колька решил ехать вместе с Женькой. Решил все бросить, – школу, родителей….