Библейские истории, рассказанные простым языком, без терминов и родословных

– Пишущая машинка – настоящая, добротная и долговечная вещь. Спутник на десятилетия. Она редко ломается, а если это произойдёт – подлежит ремонту. Машинки старых моделей не хуже, а возможно и лучше новых. И, конечно, пишущую машинку не придется менять после выхода очередной версии операционной системы.

Такие вот размышления пришли ко мне за письменным столом, когда перед своими глазами я видел свою машинку «Ромашка».

Рыбалка

В средней полосе Евразийского материка, в более теплом чем в тундре климате произрастают лиственные леса, листопадные (они сбрасывают листья на зиму). В лесах среди деревьев бродят олени и лоси, бегают лисицы и зайцы, в кустах поют соловьи, в озерах и болотах квакают лягушки. В реках и в некоторых озерах и прудах с достаточно чистой водой обитает беспозвоночное животное, которое каждый знает хотя бы понаслышке, а многие и видели. Это древнее животное с двумя большими клешнями и с длинными усами, с панцирем на спине и членистым хвостом; оно почти черного цвета (а все знают, что вареный в кипятке он красный) – таков речной рак.

Речной рак относится к так называемым десятиногим ракам: у него 4 пары ходильных ног и пара огромных клешней (это тоже видоизмененные ноги). Но на самом деле ног у раков гораздо больше. И на хвосте, снизу имеются совсем маленькие ножки – на них самка первые дни носит своих детенышей; и на голове у рака ногочелюсти, из них построен ротовой аппарат. Раки, это древний вид – это современники динозавров и даже намного старше их. Они пережили всякие земные катастрофы и живут до сих пор с древнейших времен. Может быть потому, что устраивают свои жилища в норах на крутых берегах рек под водой.

Когда рак, перебирая ходильными ногами, бродит по дну в поисках пищи. Он двигается головой вперед. Но если нужно быстро укрыться от опасности, то рак несколько раз подгибает хвост под брюхо и, отталкиваясь от воды, удирает короткими «прыжками» головой назад.

Питается рак всякими отходами-объедками, полуразвалившимися трупами рыб и др. Пищу он чует издалека, поэтому обычно у лакомого кусочка из ближайших окрестностей собираются десятки раков. Ловят раков специальными сетками – рачевнями: их на ночь опускают с приманкой, а утром вытаскивают полные раков.

Весенний огород мой требовал много работы, и я был занят вскапыванием земли, когда сосед Ермолай шел по дороге задами с реки и нес в ведре раков. Половодье еще не закончилось, вода в реке была ещё высокая. Все места. На которых летом я рыбачил, все подходы к реке были ещё затоплены, но весенняя муть в воде уже исчезла.

«Раки – это хорошо, но пора и за рыбой идти», – сказал Ермолай. Он предложил мне сходить на рыбалку за чехонью, на быстрое течение, подальше от деревенского омута. Чехонь в начале мая поднималась к нам на нерест и шла выше большими стаями, потоком несколько дней. Это время нельзя было пропустить, по словам Ермолая. – «Каждый год она в разное время идет, – говорил Ермолай, – это с икрой в верховья первый ход, а через неделю скатываться будет назад – вторая ходка».

«Я на зиму заготавливаю каждый год – сушеная чехонь, она, сам знаешь, к пиву всегда нужна!».

И я согласился. Ермолай потому и ходил на реку ежедневно. Чехонь караулил, а чтобы не ходить попусту, в мутной весенней воде клева рыбы особенно не было, – он брал рачевницу и ставил с протухшим мясом в ней для приманки. И вот чехонь должна была пойти. Сегодня Ермолай уже выловил из первых поднимавшихся стаек несколько чехоней. И завтра мы решили идти рано поутру.

Вокруг деревни за огородами весь прилесок словно обсажен был в два и три ряда густыми березами, а длинная широкая улица, полого спускающаяся к реке, обсажена, вдоль дороги автомобильной (две продавленных в грунте колеи), старыми липами. Весной вся деревня нежно зеленеет первыми блестящими листочками и пахнет терпким веселым смолистым запахом.

Чтобы урожай был обилен и в этом году, мне пришлось выйти и работать в своем огороде пораньше в этом году. По осени я собрал чудесный урожай. Тогда я накопал около пятнадцати мешков картошки и отдельно мелких на рассаду ещё три мешка хранил в подполье. А также на грядках выросло много ядреной круглой свеклы. Было много и репчатого лука. Красной толстой упругой моркови и грядка длинная ребристого чеснока – этого верного противопростудного средства.

Весь мой огород был размером в 12 соток. Но потрудился, по совести сказать, тем летом я над ним весьма усердно; иногда трудился, пожалуй, сверх сил, – один копал и сажал, и ухаживал. И поливал, и полол грядки. Поливал ещё и навозной жижей, которую в бочке с водой настаивал всё лето. А осенью засыпал ещё и удобрения на весь огород слоем. На все грядки, так что весной нужно было всё перекопать.

Хотя работы было много, но не пойти на рыбалку с Ермолаем. Да ещё и на замечательную рыбу – чехонь, я не мог. С утра пораньше на самой зорьке я уже спешил к ожидающему меня на задах со-рыболову, в пять утра. Как и договорились.

Рыбалка началась своим чередом. Придя к речке, мы нашли местечко у дерева, где оставили свои крупные вещи, я свой рюкзак, а Ермолай заплечную сумку. С собой мы взяли только удочки и баночки с насадкой и садки для рыбы. Пошли вдоль берега, вдоль быстротекущей воды: река в обычное лето не была так быстра и по ширине была не более 200 метров. А сейчас, весной, течение реки будто ускорилось и разлилась она, затопив противоположную сторону до самых вдалеке стоящих кустов. Мы ловили под крутыми берегами. Откосы метра с три с сыпучим песком закрывали нас от потянувшего ветра.

Ловилась чехонь с каждым забросом снасти по рыбке. Быстро – рыба хватала насадку, которая едва успевала чуть глубже погрузится, только что коснувшись воды. У чехони был жор. И доходило до того, что я, насадив один раз на крючок, на эту же насадку вылавливал по три-четыре рыбки подряд. Отцепив первую рыбку с крючка, я чуть подправлял червячка, чтобы прикрыть острое жало, и сразу забрасывал снасть в полосу быстрого течения с водоворотами на поверхности. Тут же из глубины мутной воды появлялась чехонь, да не одна, рыба прямо спорила за насадку мою, за того червячка, который тонул, утягиваемый грузом, укрепленным на леске. Мне было видно, как рыба хватала ртом и заглатывала крючок с червячком. А насаживал я половинку небольшого червячка, ровно по крючку, закрывая его весь. После двух-трех рыбок, червячок на крючке был «обсосанный» и только светлая шкурка закрывала крючок, – но все-равно рыба хватала и эти «ошметки» моей насадки.

«Она бы и пустой крючок брала» – подумал я и попробовал забросить, – но не оправдалось. Пустой-то крючок рыба брать не хотела, приходилось насаживать нового червячка.

Обловив одно место, пока, видимо, проходила стая рыбы, я переходил на другое. Клев и хватки рыбы прекращались неожиданно, как только стая уходила, и тут же начинались снова с приходом новой стайки рыб. Ловили мы почти с поверхности. Глубина (опускания грузила снасти регулируется поплавком) с полметра, а с более «глубокой воды», я ставил и метр и полтора, – рыбы не было. Можно было не ходить, а ждать на одном месте подхода другой стаи рыбы. Но нетерпение, азарт, – и я «гнался» за рыбой, поднимаясь за ней выше по течению реки.

Садок мой, наспех брошенный в воду у берега и привязанный наспех к воткнутой в песок палке, быстро наполнялся. Когда днем солнце поднялось и стало очень тепло и даже жарко, так что и курточку я снял, оставшись в одной рубахе, неожиданно прекратился клев рыбы. С полным садком я вернулся к дереву с рюкзаком.

Ермолай тоже подошел, и тоже с полным рыбы садком. К 12-ти часам, к обеду, мы уже собрались и пошли домой. Надо было отнести рыбу. Но еще решили вернуться на вечерний клев, и пораньше, часам к трем после обеда.

Дома я приготовил большую широкую кастрюлю-бачок, в котором солил на зиму капусту. Рыбу я засолил: переложив слоями с солью, и пока прикрыл крышкой-давилкой.

Несмотря на занятость внешними «огородными» делами, я вновь возвращался к своему письменному столу. Сначала вечерами конспектировал-изучал интересные мне книги и статьи-монографии, потом тратил на это целые дни.

Например:

Из монографии академика М. Б. Храпченко «Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы», которая удостоена Ленинской премии в 1974 году.

В этой работе поставлены сложные вопросы современной литературной науки и дано их глубокое конструктивное решение. Профессор, академик широко привлекает творческий опыт крупнейших писателей-реалистов, русских и зарубежных: Тургенева. Толстого, Достоевского, Бальзака, Флобера и других. И вот она, цитата почти, – запись моих тезисов:

«Глава седьмая.