Нулевое лето

– Ну вот я как раз, – сказал Паша, немного смутившись, как мне показалось.

– И я, – добавила Лизка.

Я хотел было спросить у них про сны, но в этот момент Эрни помахал рукой кому-то около подъезда, и мы все синхронно повернули головы. К дверям подходила какая-то девчонка с прической каре, в коротких шортах и спортивном топе. С виду она была постарше нас, но лицо было трудно разглядеть за круглыми солнечными очками. Заметив Эрни, девчонка лениво махнула рукой в ответ и скрылась в подъезде.

– Клевая она все-таки, – произнес Макс мечтательно. – Познакомиться бы.

– На Ленку запал? – ехидно обратилась к другу Лизка. – И на фиг знакомиться, ты же ее знаешь? В видеопрокате работает у твоей мамы в магазине.

– Ну как, – ответил Макс с хитрой улыбкой, – прокат прокатом, там она не особо разговорчива. И знать-то я ее только по имени знаю, но, может, поближе как-нибудь…

– Такой ты чудила, конечно, – ухмыльнулся Паша, – ограм дерзишь, а с Ленкой – стесняшка.

– Ай, да ладно, – Макс махнул рукой в ответ. – Не больно-то и хотелось. Че я, баб не видел?

– Лизка не в счет, – сказал Паша.

– Так, ну-ка хватит, – раздраженно сказала наша подруга, – с такими друзьями, блин, никакие огры не нужны.

Эрни достал сигарету, попросил у Паши коробок спичек и закурил. А потом примирительно сказал, выпуская дым:

– Не обижайся, Лиз, наш дерзкий футболер просто с девчонками мнется очень. А ты – единственная, с кем может нормально говорить.

– Ниче я не мнусь. Просто…

– Ну как тебе первый день? – усмехнулся Паша, обращаясь ко мне. – Скажи ведь, как в кино попал? Группировки, огры, интрижки. Изменился Степной за год?

Я сказал, что да, изменился. А сам подумал, что изменился не столько город, сколько сами мои друзья. Одноклассников и других ребят, с кем общался у себя дома, я видел каждый день и потому, как говорит мама, не замечал, как они взрослеют. Здесь же я впервые в жизни почувствовал, точнее обратил внимание на то, что что-то в нас всех стало меняться. Это было не плохо и не хорошо, просто как-то… ново. Тем интереснее и радостнее мне было встретить новых старых друзей.

А через несколько дней я впервые поговорил с той самой Леной с глазу на глаз. Звучит так, будто у нас был какой-то долгий задушевный разговор, но на самом деле это были всего две фразы:

– Привет, я вот тут принес…

– Ага, спасибо.

Впрочем, стоит рассказать по порядку. Все началось со сметаны.

Раз в неделю, по средам или воскресеньям (когда как), к нам во двор приезжал маленький фургон-пирожковоз. Почему пирожковоз – не знаю, просто все его так называли, хотя я ни разу не видел, чтобы он привозил пирожки. Из машины торговали молоком и сметаной. Местные между собой называли продавцов колхозниками, но не в плохом смысле, то есть не в том, что они невоспитанные деревенщины, а в прямом – в том, что продукты они привозили из каких-то больших сельских хозяйств. Молоко у них было в огромных железных бидонах, я подходил с двухлитровой банкой, и мне ее наполняли гигантским половником прямо из этих бидонов. Но молоко это меня не особо впечатлило: ну молоко и молоко, на вкус я бы его, может, даже не отличил от магазинного. Другое дело – сметана. Только у этих колхозников и больше нигде я не видел сметаны такой густоты, что ее нужно было намазывать на хлеб ножом! Впервые увидев, как баба Тома это делает, я подумал, что она мажет сливочное масло. Меня еще удивило, что масло хранится в банке, но бабушка дала попробовать бутерброд и сказала, что это сметана. Хотя и на вкус эта сметана была почти как масло.

Фургон приезжал в районе девяти утра, и моей обязанностью было сходить за продуктами. На второй раз (в воскресенье, первый был в среду) дед Саша попросил меня взять две банки сметаны и ближе к обеду отнести одну из них в восьмую квартиру. Я выполнил дедово поручение, а когда мне открыли дверь с цифрой 8 на третьем этаже, я удивленно посмотрел на Лену (где именно она живет, до этого случая мне было неизвестно), и мы обменялись теми самыми двумя фразами.

– А они что, сами не могут сметаны купить? – спросил я у деда, когда вернулся домой.

– А это уже не твоего ума дело, внучок. Надо, значит, надо. Я тебя прошу всего-то раз в неделю банку отнести.

Впрочем, причина не была такой уж огромной тайной, я выяснил ее уже в следующее воскресенье.

– Ты ведь по средам сама покупаешь утром, я видел из окна, – сказал я Лене при встрече.

– Ну и? – ответила она, хмурясь.

– А по воскресеньям не получается?

– По воскресеньям я спать хочу, – сказала Лена с вызовом. – И просыпаю этот долбаный фургон. Дед звонит твоему, чтоб взял на нас сметаны. Извиняюсь, так не всегда происходит. В последние две недели вообще продрать глаза не могу.

– Ааа… а по средам спать не хочешь?

– По средам у меня работа с утра. Воскресенье – единственный день, когда могу выспаться. Но я поняла, что тебе влом, буду стараться вставать.

– Ты ведь в видеопрокате работаешь? – у меня мгновенно созрела мысль коммерческого толка. – Как насчет сделки?

– Кассеты хочешь на халяву смотреть?

– Почему на халяву? Ты отсыпаешься в воскресенье и даешь мне за это одну кассету, когда я заношу тебе сметану в обед. Деду скажи, что больше звонить не надо, буду сам носить без напоминаний.

Лена прищурилась, постояла в раздумье несколько секунд, а потом сказала:

– Идет. Но кассету – только на один день, утром в понедельник возвращаешь мне в прокат. А то мне голову оторвут. И говорить, что хочешь взять, будешь заранее, чтоб мне в субботу с собой забрать.

– Договорились. А сейчас ничего нет под рукой? Завтра верну.

– «Матрицу» смотрел?

Так я наладил для себя бесплатный видеопрокат. Взять кассету на пару дней было не очень дорого, но тогда бы в эти дни не оставалось денег на жвачку и мороженое. У деда Саши и бабы Томы видик пылится в шкафу весь год, пока не приезжаем мы. Они ничего на нем не смотрят, а для нас там лежат несколько кассет с мультиками и детскими фильмами, которые купили вместе с магнитофоном несколько лет назад. Мы их уже засмотрели до мозолей на глазах (так говорит баба Тома). В нашей коллекции: «Король Лев», «Геркулес», «Анастасия», «Двое: я и моя тень», а еще сборник «Ну, погоди» и две части «Один дома». Каждое лето мы пересматриваем все эти кассеты. Платону, кажется, не надоедает, а вот я уже в прошлом году заметил, что посмотрел бы что-нибудь новенькое.

Видеопрокат находится в соседнем мини-маркете – в том, где работает мама Макса. Один из прилавков там заполнен не продуктами, а кассетами. За ним и сидела Лена. В прокате почти все время толпится народ. Днем – пацаны и девчонки, вечером – взрослые. Только утром бывает относительно мало людей. Отдавал кассеты я по утрам в понедельник и по просьбе Лены ни слова не говорил, просто молча возвращал, а если кто-то спросит, то надо было сказать, что взял кассету на выходные на общих условиях. Когда я впервые зашел в прокат на следующий день после заключения нашей сделки, чтобы вернуть «Матрицу», мы немного разговорились о фильме:

– Кино – класс! – делился я впечатлениями. – А представляешь, если все так и есть на самом деле?

– Ага, – без особых эмоций отвечала Лена, – только мы этого все равно не узнаем. Так что нет смысла много думать об этом. Есть еще один с похожим посылом, «Шоу Трумана» смотрел?

– Не-а. Можно?

– Двадцать рублей – и на двое суток кассета твоя.

Думал я недолго: побежал домой, взял из копилки для карманных денег нужную сумму и вернулся за фильмом. Так и повелось: раз в неделю я получал бесплатную кассету за доставку сметаны и еще раз в неделю брал в прокат как все. Так мы с Леной сошлись на теме фильмов и с каждым разом все дольше обсуждали очередное кино.

– Тоже интересно было посмотреть, – сказал я, возвращая «Шоу Трумана», – но ты вроде сказала, что похоже на «Матрицу», а там не было никаких машин и роботов, и вообще это не боевик.

Лена закатила глаза, принимая у меня коробку с кассетой и ставя ее на прилавок:

– Я сказала, что похоже по смыслу. Ну, что там у чувака тоже был нереальный мир вокруг.

– А-а-а, в этом смысле… ну да.

Макс, как-то раз заметив нашу беседу, спросил:

– Ну как тебе девчонка, крутая?