Третий (не) лишний

– Сам ты малявка, а я здесь новенькая.

– Новенькая? – протянул он, – Так, значит, ты еще не знаешь местных непреложных правил?

– Каких-каких правил?

– Непреложных!

– Не знаю, что это значит, – дернула плечом, – И вообще, что ты ко мне пристал? Беги, куда бежал, а я воспитательницу жду.

Мальчик прищурил глаза и всем видом показывал, как ему не понравились мои слова.

– А ну, слезай с подоконника. Буду учить тебя нашим правилам! И первое из них – левой жрачкой всегда нужно делиться со старшими. Вот ты пряник хомячишь, отдавай половину!

Он даже подпрыгнул от нетерпения вплотную ко мне и протянул свою испачканную конечность за сладостью. За что тут же получил по ней ощутимый шлепок. Я не собиралась делиться, когда меня так нагло разводят.

– Ах ты, мелюзга противная, – заверещал он.

И как по команде на его крик из-за поворота вылетела ватага мальчишек. Увидев нас, они замерли, но уже через мгновение присоединились к своему дружку и громко выкрикивали тому слова поддержки. Все банально сводилось к тому, что меня следовало проучить «за неуважение» и «жадность».

Я и опомниться не успела, как рыжий стянул меня за ноги с подоконника и уселся сверху, дергая за волосы.

– Надо было сразу делиться, козявка! – победно ухмыльнулся он, откусывая от моего пряника.

Его друзья улюлюкали и смеялись надо мной, выкрикивая обидные шуточки. А мне хотелось расплакаться. Не успела еще даже оформиться в детдоме, как уже завела себе врагов. Ну как это возможно?

Изловчившись, я тоже умудрилась пнуть обидчика, попасть кулаком ему по носу и укусить за ухо так, что у него аж кровь пошла. Забыв, что я девчонка, я дралась так отчаянно, как не могла себе представить.

Клубок из наших тел катался по полу, периодически врезаясь в ноги толпы. Теперь группа поддержки разделилась, и кто-то откровенно поддерживал меня, а кто-то оставался верен своему другу.

К тому моменту у меня уже была разбита губа, саднила щека, и кофта свисала лоскутками с плеча.

Все прекратилось внезапно. Просто кто-то из подошедших ребят резко оттащил от меня рыжего и сам как следует ему вмазал по наглой физиономии.

– Еще раз полезешь к девчонке, и я тебя отделаю так, что мама родная не узнает. Ты меня понял? – прорычал незнакомый долговязый мальчишка.

– А тебе до нее какое дело? – жалобно пропищал рыжий, вытирая кровь с уха, – Она вообще тут новенькая. Надо было научить ее нашим правилам! Вот я и объяснил ей…

– Объяснил? – ухмыльнулся защитник, – По-моему, это она тебе пару раз «объяснила» и чуть не откусила ухо. Ты теперь будешь, как Ван Гог, с одним ухом.

Толпа насмешливо заулюлюкала. Чувствую, новая кличка теперь надолго привяжется к рыжему (забегая вперед, так оно и оказалось).

– Вечно тебе больше всех надо, – заныл нападавший, – Чего пристал, дел других больше нет что ли? Шел бы ты, Демьян, на…

– Заткнись, пока я твое ухо совсем не оторвал, – ласково перебил мальчишка, – Пшшел отсюда. И вы все расходитесь, нечего тут стоять, разинув рты.

Ребятня обижено загудела, но спорить не стала. Полминуты и в коридоре уже никого не было, только две головы медсестричек опасливо выглядывали из-за двери кабинета. Демьян бросил на них презрительный взгляд, в котором читалось все, что он о них думал, и повернулся ко мне.

Я как раз пыталась встать с колен. Было очень больно, обидно и жалко себя. Новая одежда, которую мне пожертвовали в отделении милиции, пришла в негодность, серые трикотажные колготы оказались порваны, а от туфелек отлетел бантик. Да еще и длинные волосы растрепались. С косичек, в которые они были заплетены, рыжий сорвал резинки, и сейчас копна волос вьющимся водопадом легла на спину и плечи.

У меня были очень длинные густые волосы, ниже попы. Цвета расплавленного золота. Так любила когда-то мама говорить.

Мальчик, все еще стоявший передо мной, на секунды замешкался, провожая взглядом каждую прядку, но после очнулся и протянул мне руку.

– Встать можешь? Давай осторожнее.

– Вроде могу, – прихрамывая на правую ногу, прокряхтела я, – Спасибо, что помог!

– Да не за что, – отмахнулся он, – Меня, кстати, Демьяном зовут.

Мальчик был симпатичным. Черноволосый, голубоглазый. Нескладная вытянувшаяся фигура и висящие мешком на нем вещи. Видно, что с чужого плеча.

Он пытливо смотрел на меня и не убирал свою руку, помогая дойти до подоконника.

– А меня зовут Вероника, – наконец, представилась, – И да, я здесь новенькая.

– Да я уже понял, – залихватски усмехнулся он, – Новенькая, а такая буйная, что отдубасила Ван Гога.

– Ему идет эта кличка, – серьезно кивнула я, – А отдубасила за дело!

– Погонялово, если на нашем сленге. Не кличка, – поправил Демьян.

Немного подумав, я кивнула:

– Да, такое слово я слышала, пока сидела в отделении милиции.

– Да ладно? – восхитился он, – А за что тебя повязали? Расскажи. И знаешь, давай переместимся в столовую. Обед уже начался, а здесь нельзя щелкать клювом, иначе будешь ходить голодный.

Я серьезно на него посмотрела, сделала кое-какие выводы и согласно кивнула:

– Веди.

Мне понравился Демьян. Чувствовалось, что он здесь всех и все знает и сможет помочь мне обжиться в новом незнакомом месте. Кто знает, вдруг, сегодня я обрела настоящего друга? Вместе же всегда легче.

Глава 2

Жизнь в детдоме оказалась ужасной.

Настолько, что в первый месяц я дважды сбегала оттуда и направлялась куда глаза глядели, лишь бы подальше от двухэтажного серого здания. Я слонялась по улицам с котомкой, набитой нехитрым комплектом вещей и воровала в магазинах еду, стараясь делать это так, чтобы меня не заметили и снова не поймали за руку, как тогда на рынке.

В первый свой побег проблему с жильем я решила очень просто – вернулась в родительскую квартиру. Ключей у меня не было, поэтому под покровом ночи пришлось натаскать под окно на первом этаже несколько ящиков и с горем пополам влезать через открытую форточку. Свалившись кубарем вниз, я поморщилась. Запашок стоял тот еще.

Здесь и я провела два дня, просидев в своей комнате и разглядывая наши фотоальбомы. Их было два, еще со времен, когда папа любил снимать на камеру каждое значимое событие.

Несколько особо любимых фотографий я вытащила из альбома и спрятала в свой рюкзак, позаимствованный в кладовке отца. Возможно, тогда я чувствовала, что за мной придут. Так и оказалось. Скоро на пороге стояли уже знакомый мне Сергей Александрович из милиции и директор детского приюта Жанна Алексеевна.

– Я же говорил, что эта кнопка попытается вернуться в родительский дом, – с облегчением на лице улыбнулся капитан.

– Да, так многие из детворы поступают, у кого остался дом, – сухо подтвердила женщина, – Вероника, ты понимаешь, что из-за твоего побега в тюрьму могут сесть абсолютно невиновные люди? Мол, не досмотрели и ребенок удрал. А если бы с тобой что-нибудь случилось и ты погибла? Для шестилетней девочки ты очень не осмотрительно себя ведешь!