Третий (не) лишний

– Мм…нууу… да всякую, чего пристала! Сама увидишь, если хочешь.

И я захотела. Давно было пора вливаться в команду Демьяна. Мне хотелось иметь на кармане свободные деньги и не быть зависимой от детдома. Где-то в глубине души теплилась надежда, что к своим восемнадцати годам, получится накопить приличную сумму и безбедно жить хоть несколько лет. Объездить мир, увидеть другие страны, океан.

Тем более, многие девочки старшего возраста открыто подрабатывали, складывали честно заработанные купюры в свои тайнички и строили далеко идущие планы. Правда, все они крутились вокруг крутых шмоток, косметики с духами и прочей ерунды.

А еще я до сих пор не понимала, что же это у них за работа такая, что ближе к вечеру они сообща наряжались, рисовали у себя на лицах боевой раскрас индейцев и, гордо задрав нос, уходили в ночь.

Глава 3

В нашем детдоме проживало около сотни детей разного возраста. С одной стороны это было не много, а с другой – стоило учитывать, что за каждым ребенком стоит своя трагическая история и поломанная судьба. Да и городишко наш был маленьким. Население всего двадцать тысяч человек, из которых большая часть – оставшиеся доживать свой век старики. Вся молодежь стремилась уехать на заработки в Столицу.

В приюте из персонала работало тоже немного людей. Директор Жанна Алексеевна, сторож Мих Мих (он же Михаил Михайлович), воспитатель Наталья Борисовна, две медсестры, одна из которых была родственницей директрисы и появлялась на рабочем месте только в день зарплаты. Были еще два учителя, приходящих на пару часов, повар и разнорабочий. Здесь платили так мало, что почти всем, кроме Жанны Алексеевны, приходилось работать еще на двух работах, чтобы прокормить семью.

Из-за этого большую часть времени мы болтались без дела.

На нас было откровенно наплевать приходящим учителям, воспитательнице, директрисе. Мне повезло, что к моменту, когда я попала в приют, я уже умела читать и считать, иначе еще долго бы не смогла овладеть столь нужными знаниями, т.к. уроки здесь проводились по принципу «не понял – твои проблемы».

Скоро Демьян отвел меня на одну из их «точек», где крутились наши детдомовские ребята. Это была заправка, единственная при выезде из города. По договоренности с владельцем старшие ребята, кому было по шестнадцать-семнадцать лет, работали заправщиками. Это было очень престижно и выгодно, потому что иногда перепадали чаевые, и в целом сумма за день могла доходить аж до тысячи рублей! А такие мелкие дети, как мы, драили замызганной тряпкой фары, протирали губкой на длинной палке лобовые стекла и радовались, когда нам в ладошки ссыпали мелочь из монеток.

В свой первый день такой работы я устала, как раб на чайных плантациях. С непривычки мышцы рук ныли от тщательного и интенсивного «протирания», а вся одежда оказалась к концу дня испачканной. Да и «выручка» оказалась смешной – всего рублей сто пятьдесят скопилось. Из них мне перепал мятый порванный полтинник, который Жора (один из старших ребят) с жадностью выделил «на конфеты». Демьян за этот же день получил свою долю – целую сотку.

Вся остальная сумма от наших заработков ушла на таинственный «общак».

Когда мы шли домой вдоль трассы, Демьян рассказал, что общак – это общий котел, куда все ребята скидывают часть своих заработанных денег.

– И зачем это делается? – мрачно спросила я, – Какой смысл тогда вообще работать, если нам перепадают крохи?

– Ника, ты не понимаешь! – жарко возразил Демьян, – Вот ты сегодня внесла деньги в общак и, если будешь с нами, то сможешь тоже им пользоваться. Вот понадобятся тебе на зиму сапоги или теплая куртка, а Жанна Алексеевна разведет руками, мол нету у нее – никто не жертвовал, а денег и подавно нет, то Натаха возьмет из общака и купит тебе.

– Натаха?

– Девушка Жоры. Она по хозяйственной части у нас. Малышам и нам покупает книжки всякие, балует сладким, фруктами. Смотрит кому что из одежды нужно. Иногда лекарства разные покупает.

– У нас же есть медкабинет! – возмутилась я.

– Ага, а в нем только йод с зеленкой, да бинты с анальгином, – скривился Демьян, – Юрчик год назад чуть не умер от бронхита, так наши две клуши медсестры лишь руками разводили, а Натаха вылечила его. Жаль, что в следующем году ей и Жорику уже восемнадцать стукнет и они уйдут отсюда. На их место встанет Владик с Ленкой. Вот уж наплачемся. Эти то жмоты редкостные.

– На их место? Что это значит?

– Ну держатели общака, – пояснил мальчик, – Ленка будет, как Натаха, присматривать за мелкими, чтобы у них было все необходимое, а Влад станет курировать наши работающие группы.

– А чем еще зарабатывают детдомовские?

– Тут все зависит от возраста, – задумался Демьян, – Если такие, как мы, то выбор невелик. На заправке фары протирать можно.

– А еще?

– Кто считать умеет, садятся за воротами рынка и продают кой-чего, что старшие умудрились своровать. Кто-то ходит собирает бутылки с банками, но там по деньгам невыгодно, поэтому на это дело отряжают тех, кто еще младше нас с тобой.

– Мда… ну, а те, кто старше?

– О, ну тут выбор большой. Можно на рынке грузчиком работать или подменять продавцов. Наших там уже в лицо знают и доверяют. Можно в автосервисах ремеслу учиться, там для нас тоже хватает работы. Дядь Николай – владелец к нам хорошо относится, сам приютский. Кто-то из ребят ходит по домам частным и спрашивает есть ли какая работа. Часто людям требуется дров нарубить, помочь сарай сколотить, воды натаскать от колонки. Ну и есть отдельная привилегированная каста.

– Какая?

– Добытчики и сбытчики. На них весь общак и держится, – важно и с неким трепетом проговорил мальчишка.

– Не поняла. Это кто такие? – пожала плечами.

– Воры. Щипачи. Карманники и не только. У наших есть несколько любимых мест: рынок, главная площадь, автобусный маршрут. Еще парковка перед рынком, где лохи часто оставляют тачку открытой, пока ходят за картошкой.

– А сбытчики? – уже догадываясь, что мне скажет Демьян, уточнила.

– Те, кто пристраивают украденное. Все просто.

– И что, неужели еще никого не ловили за руку?

– Ловили, конечно. Но что с детей взять? – как-то невесело хохотнул Демьян, – Потрепали на месте, подергали за уши, да отпустили. Ну иногда тащат к Жанне Алексеевне, так та запрет на месяц в лазарете или в подвале. Там есть особая комнатушка для провинившихся.

– Да уж.., – протянула я, – А ты сам где работаешь? Мойщиком фар?

– Пока да, но через месяц мне стукнет восемь лет и Жора обещал перевести меня на обучение к щипачам, – с гордостью ответил Демьян, – Я уже пару раз работал с ними. Стоял на стрёме или отвлекал. Мне понравилось. Представляешь, за один день получил четыре сотни!

– И что вы крали?

– Да ерунду, магнитолу из тачки подрезали и пару бумажников у лохов стырили.

– Слушай, не думаю, что мне все это подходит. Я бы не хотела больше мыть фары, – с тоской выдохнула, – Пачкотни больше, чем заработка. Посмотри на меня, я как хрюшка.

– Это точно, – фыркнул мальчик, оглядывая меня с макушки до пяток, – Тебе такая работа не подходит. Да и не понравилось мне, как на тебя смотрели сегодня некоторые мужики! Словно ты уже взрослая. Такие и увезти без спросу могут.

– Да брось, – рассмеялась я, – Мне всего шесть лет, как они могут на меня смотреть, будто я уже взрослая.

– Ага, – нахмурился Демьян, – Ты просто не знаешь, какие бывают козлы! Наши девки порой такого расскажут, что с ними дальнобойщики делают, так волосы дыбом встают.

– А что они с ними делают? И зачем наши девочки катаются с дальнобойщиками?! – с любопытством вылупилась.

– Рано тебе еще знать, – не по годам сурово отрезал Демьян, – Тебя эта грязь не должна коснуться. Уж я постараюсь. И вообще, мороженное хочешь?

– Конечно хочу!

Глава 4

Свое первое «дело» в группе воришек я помнила очень хорошо. Еще бы, мне тогда знатно всыпали и наподдали по ушам! Глупо попалась, когда, не послушав Демьяна, решила, что уже достаточно ловкая и умелая – сунулась рукой в карман мужчины, которого мы часа два вели на рынке.

Вроде все подгадала, уличила удачный момент, когда простофиля стоял в давке за овощами, внимательно огляделась и… Мужчина ловко перехватил мою руку, сцапавшую его потрепанный жизнью бумажник. Было обидно и почему-то очень стыдно.

Стыдно не потому что занималась воровством, а потому что попалась.