Необычайно умные создания

Вы могли бы сказать, что у меня нет выбора. Кому я бы их рассказал? Вариантов у меня немного.

В той мере, в какой я могу общаться с другими заключенными, эти скучные разговоры редко стоят затраченных усилий. Примитивные умы, недоразвитые нервные системы. Они запрограммированы на выживание и, возможно, в этой области профессионалы, но ни одно другое существо здесь не обладает интеллектом, подобным моему.

Мне одиноко. Пожалуй, было бы не так одиноко, будь у меня кто-то, с кем я мог бы поделиться своими секретами.

Секреты повсюду. Некоторые люди просто набиты ими. Как они не лопаются? Похоже, это их отличительная черта как вида – ужасные навыки коммуникации. Нет, не то чтобы другие виды вели себя намного лучше, но даже селедка способна определить, в какую сторону поворачивает ее косяк, и последовать за ним. Почему люди не могут воспользоваться своими миллионами слов, чтобы просто сказать друг другу, чего они хотят?

Море тоже прекрасно умеет хранить секреты.

Один из них, добытый с самого дна, я ношу с собой до сих пор.

Детеныши гадюк особенно опасны

Коробка три дня стоит на кухонной стойке Кэмерона нетронутой.

Тетя Джин тогда сама вынесла ее на улицу. “Выбрось, если хочешь, но сначала хотя бы глянь, что там, – сказала она. – Семья – это важно”.

Кэмерон закатил глаза. Семья. Но когда тетушка настаивает, спорить бессмысленно. Так что коробка отправилась с ним домой. Теперь Кэмерон смотрит на нее с дивана, подумывая выключить спортивный канал и посмотреть, что внутри. Вдруг там найдется что-то, что сгодится для ломбарда. Кэти скоро потребует с него половину арендной платы за июль.

Может, после обеда.

Микроволновка гудит, и он ждет, наблюдая, как вращается чашка с лапшой. Готовка с помощью электромагнитного излучения, которое заставляет молекулы еды со всей дури сталкиваться друг с другом, – в чью голову приходят такие идеи, кто придумывает, как продавать эти приборы? Кем бы ни был этот чувак, он теперь, наверное, плавает себе где-нибудь в куче денег, голышом, в обществе супермоделей. Жизнь несправедлива.

Дзинь.

Кэмерон вытаскивает дымящуюся чашку. Он несет ее обратно на диван, осторожно, чтобы не расплескать, но тут дверь квартиры со скрипом открывается, и он вздрагивает.

– Да твою ж мать! – Обжигающая жидкость выплескивается на руку.

– Кэм! Ты как? – Кэти роняет свою рабочую сумку и кидается к нему.

– Нормально, – бормочет он.

Что она делает дома во вторник днем? С другой стороны, она и сама могла бы задать ему тот же вопрос. Мысли разбегаются. Он ей вообще говорил, что сегодня работает? А она спрашивала?

– Подожди, – говорит она и убегает на кухню, покачивая идеальной попкой под серой юбкой. Кэти работает на стойке регистрации отеля “Холидей Инн” у автомагистрали. Хорошо, что сейчас у нее дневные смены. Ему бы мало не показалось, если бы она до сих пор работала по ночам.

Она спешит обратно с двумя влажными тряпками.

– Спасибо, – говорит Кэмерон, когда она протягивает ему одну из них. Прохлада приносит желанное облегчение. Кэти садится на корточки, чтобы другой тряпкой вытереть пролитый бульон.

– А ты сегодня рано, – говорит Кэмерон, наклоняясь помочь ей и стараясь, чтобы голос звучал беспечно.

– Днем у меня прием у зубного. Помнишь? Мы это обсуждали на прошлой неделе.

– А, ну да. Точно. – Кэмерон кивает, смутно припоминая.

– А ты вроде не говорил, что у тебя сегодня выходной. – Она подбирает с ковра полоску лапши, бросает ее на тряпку и, прищурившись, смотрит на него снизу вверх.

– Э-э, ну да. У меня сегодня выходной. – Он не добавляет: и завтра, и послезавтра, и через день.

– Странно, что они дали тебе выходной. Ты же у них только третью неделю.

– Вообще-то сегодня праздник.

Блин, ну почему он это сказал?

Она встает.

– Праздник?

– Да. – Ложь шита белыми нитками. – Международный день строителя. У всех выходной.

Нет, ну а что он ей скажет? Правду? Ему просто нужно время. Пара дней, чтобы найти новую работу. Тогда все будет хорошо.

– Международный день строителя.

– Ага.

– У всех выходной?

– У всех.

– А странно, что на соседней крыше люди работают, да?

Кэмерон открывает было рот, но от крыши соседнего здания эхом отражается грохот пневматического молотка, не давая сказать ни слова.

Лицо Кэти холодное, ничего не выражающее.

– Тебя опять уволили.

– Ну, технически…

– Что случилось?

– Ну, я…

– Когда ты собирался мне сказать? – перебивает она.

– Я пытаюсь сказать тебе сейчас, если ты дашь мне шанс!

– Знаешь что? Забудь. – Она берет сумку и раздраженно направляется к двери. – У меня совершенно нет времени. Я опаздываю к врачу, и я устала давать шансы.

* * *

Шансы. Если бы жизнь вела учет выданных шансов, Кэмерону она бы задолжала по-крупному. Что Кэти знает о том, каково это – иметь родителя-наркомана? Что Кэти знает о гложущей ненависти, которая никогда не проходит?

Кэти, чьи родители купили ей машину, когда она окончила школу. Кэти, в этой обтягивающей серой юбке и с ровными белыми зубами, которые прямо сейчас полирует какой-то придурок врач. После сеанса ей вручат бесплатную зубную щетку. Она бросит ее, не открывая упаковку, в тумбочку в ванной, потому что все равно пользуется модной электрической щеткой.