Горе

–Он ведь жив?– спросила, еле сдерживая рыдания, Вайолетт.

–Он рядом с тобой. Он верит в тебя.

Девушка обняла меня, продолжая выливать последние слезы. Она вцепилась в меня и не могла отпустить, это была не столько боль от утраты Ньепса, сколько накопившиеся за уже прожитые годы страдания. Сегодняшнее происшествие- лишь кран, который пустил эмоции девушки.

В комнату потихоньку стали возвращаться слуги, которые бежали за Лувром. Они останавливались в дверях, смотрели на нас и затыкали рты тем, кто бежал следующий. Я поднял голову на них и увидел сожаление. Слугам впервые стало жаль. Их пламя души остыло, осознание пришло, а вместе с ним появилось и трезвое оценивание своих действий. Им стыдно. Они стыдились, что убили своего хозяина, но сделанного не воротишь. Слуги хотели немного искупить свою вину. Они окружили нас и смотрели исключительно на девушку, которая продолжала плакать. У нее от рыданий уже начало болеть горло. Медленно толпа протянула руки к Вайолетт и стала гладить ее. Сотни руки с особой лаской старались извиниться перед девушкой. Им было жаль. Они вместе с девушкой хотели плакать, но не позволяли себе это сделать.

Незаметно девушка прекратила рыдать. Она, уткнувшись в меня, всем своим телом чувствовала прикосновения окружающих. Они смогли утешить ее. Вайолетт отвлеклась. Она уже не вернется к этому бесконечному кругу воспоминаний и страданий.

–Теперь все хорошо…,– прошептал я.

Толпа расступилась. Пленка бережно вынес обмякшее тело Ньепса из комнаты. Слуги опускали головы, когда мимо них проходил гигант с маленьким трупом хозяина. Безжизненная голова будто бы кивала, прощая своим слугам все их грехи. За телом Ньепса из комнаты вышла вся толпа, провожая хозяина в последний путь. Вайолетт смотрела на всех снизу-вверх и была похожа на маленькую девочку, которая случайно попала в невероятный мир сказок.

–Нам тоже пора,– сказал я, поднимая бережно девушку.

–Мы пойдем тоже его провожать?– тихо спросила Вайолетт.

–Как ты хочешь.

Она задумалась, обернулась и посмотрела на оставшуюся кровь на полу. Затем ее взгляд устремился в открытую дверь. Она прислушалась к шагам уходящих слуг и повернулась ко мне.

–Пошли…

Я вывел ее из дома Ньепса. Прохладный ветер немного привел девушку в чувства, однако она теперь стала молчаливой и задумчивой. Во время всего нашего пути Вайолетт ни разу ничего не сказала. Она обдумывала все произошедшее, как быть и что делать дальше. Я же просто шел рядом с ней, наблюдая, как ее мысли отражаются на мимике спутницы. Ее лицо постоянно меняло эмоцию, будто она с кем-то разговаривала, губы невольно шевелились, произнося бесшумные фразы, но глаза смотрели исключительно на тротуарную плитку. Когда мы подошли к ее дому, Вайолетт уже было прошла внутрь, но обернулась ко мне.

–Спасибо,– все еще дрожащим, но не таким тихим голосом, сказала она.– Увидимся.

–До встречи.

Дверь закрылась. Кажется, еще даже не обед, а произошло всего столько, что и двух дней не хватит, чтобы переварить в своей голове все произошедшие события за одно только утро. Домой я идти не хотел, иначе помер бы от скуки, так что я решил пройтись по Пивоварне, надеясь найти себе случайным образом что-то интересное в этом спокойном городке, хранящим под землей настоящие драмы.

XII

Разумеется, первым делом я пришел на Площадь. Она была пуста, и эта пустота как-то отражалась на настроении. Город будто бы чувствовал, что кого-то больше нет, и, как после той трагедии, когда разгневанный Лувр убил больше сотни людей, молчал. Людей не было, а ведь люди- кровь любого населенного пункта. Когда никого на улицах нет- ощущение, словно это место погибло. Я бродил по пустой Площади, и в моей голове возникла мысль, что сейчас я могу сотворить все, что угодно, меня никто не сдерживает. Сейчас я могу кричать, и никто не посмотрит в мою сторону, потому что некому смотреть. И все же, когда понимаешь, что тебе все дозволено, делать ничего не хочется. Именно поэтому я сел на скамейку и молча стал слушать, как одиноко завывает ветер. Никаких шагов, пьяных криков, бессмысленных уличных диалогов- ничего. Один я. Одна Площадь. Одна Пивоварня. В этот миг мы одиноки вместе, и проблема у нас одна. Даже Вайолетт, которой труднее всего перенести утрату последнего хозяина дома Ньепса, может выплакаться матери. А мы? Мы даже этого сделать не способны. Вот что делает нас одинокими. Безмолвие. Мы молчим, слушаем и ничего не делаем. Мы наблюдатели. Пустые камеры, из которых будут вытягивать фотопленки. Все, что мы делаем- созерцаем и храним. Мы одиноки, оттого и свободны.

Свободны? Возможно ли, что существует свобода? Мы никак не свободны. Мы зависим от случая. Мы зависимы. Нами что-то движет. Всеми. Иначе смысла не было бы. Деревья шелестят из-за ветра, а ветер появляется из-за климатических особенностей Земли. Все взаимосвязано. Все зависимо. И свободы в этом мире не существует. Она лишь в лозунгах и лжи. Мы лишь утратим одни оковы, но не сможем снять другие. И сейчас я зависим от этой скамейки, которая не отпускает меня, потому что мои ноги устали. Устали бежать. Я зависим от своего тела. Я не свободен. А что после смерти? Нам покуда знать. Нас уже тогда не будет.

Звонком о том, что пора уходить, стал первый незнакомец, который, смотря вечно в пол, прошел мимо меня, даже взгляда не бросив. После к звонку присоединилось урчание живота. Еда… Именно из-за нее мы не будем свободны. Мы от нее зависимы.

Идя по незнакомому мне проспекту, я всматривался в вывески заведения, стараясь приметить для себя какой-нибудь шумный уголок, где я смогу отвлечься от философских мыслей, которые преследуют меня в последнее время. На глаза попался небольшой бар, который нельзя была сразу увидеть. Открыв дверь, я тут же почувствовал крепкий запах алкоголя и сигарет. Только зайдя, ноги уже намеревались выйти, но я увидел странного мужчину, сидящего спиной к барной стойке и смотрящего прямо на меня.

Он был в длинном сером пальто, серых старых брюках и черных потрепанных ботинках. Но меня привлекла его голова. Противогаз с большими стеклянными глазами, отражая яркий окружающий мир, где мелькали свет, люди, стаканы, шумно дышал своими фильтрами. Кожаная голова скрипела при каждом вдохе и выдохе, поднимаясь всем телом. Руки мужчины были опущены и бессильно болтались, тело обмякло, но крепко сидело на высоком барном стуле. Вокруг блуждали туда-сюда пьяные люди. Рядом с ним сидел человек, нагло крутящий перед его лицом сигарету, испускающую черный едкий дым. Позади него стоял бармен и протирал стаканы. Я стоял в проходе и завораживающе наблюдал за мужчиной. Я чувствовал, как сквозь отражения стеклянных глазниц, на меня пристально смотрят два усталых и равнодушных глаза. Кажется, столь выделяющуюся персону никто не замечал. Люди проходили мимо него, сидящий рядом с ним посетитель продолжал нагло вертеть своей сигаретой, общаясь при этом с какой-то дамой и пытаясь ее соблазнить. Он был, как несовместимый паззл, который насильно поместили на фон общего пейзажа.

Бармен пристально посмотрел на меня, не понимая, почему я уже минуту стою в проходе, держа ручку двери. Окружающие тоже стали косо поглядывать в мою сторону. Я отпустил дверь и подошел к мужчине. Рядом с ним было свободное место. Я сел рядом с ним. Он тоже повернулся всем телом ко мне.

–Чего изволите?– учтиво спросил бармен, продолжая вытирать бокалы.

–Чего-нибудь крепкого.

–Может, вам подойдет наш ,,Лихач”?

–Что в него входит?– я не отрывал взгляда от противогазного лица.

–Водка и ром, хорошо перемешанные, с добавлением лимонного сока.

–Две рюмки, пожалуйста.

–Сию минуту.

Я пристально смотрел на мужчину.

–Почему ты тут?– спросил я незнакомца.

–Пора пробовать что-то новое,– невнятно и тихо говорил сквозь ткань собеседник.– Я уже два столетия в одном и том же положении нахожусь.

–Ты решил сразу зайти со своих слабостей?

–Мне интересно, что они нашли во всем этом.

–А на голове что?

–То, что сдерживает меня от убийства этих нелюдей.

–Тебе удалось сбежать, как я вижу.

–Я хотел их всех убить…

–Но они бессмертные, как и ты.

–Поэтому я убежал.

–Сюда?

–Больше некуда.

–В Пивоварне тысячи баров.

–Этот самый неприметный.

–Скорее ты не самая заметная персона.

–Почему ты тут?– мужчина задал мне встречный вопрос.

–Решил поесть.

–Сюда?

–Собирался уходить, как только вошел, но увидел тебя.

–Ты меня видишь…,– задумался Лувр.– Почему?

–Я откуда знаю. Видимо, дар у меня такой.

–Не самый лучший, если видишь только меня.

–Я не выбирал.

–Сочувствую.

–Вот ваш заказ,– бармен поставил рядом со мной две рюмки.

–Благодарю.

Я расплатился и протянул одну рюмку Лувру. Тот взял ее и долго осматривал. Свет ламп, разноцветный и яркий, преломлялся с алкогольной жидкостью и сквозь искусно-вырезанное стекло стакана отражался мелкими лучиками по всему бару, который был весь в темных тонах; так владелец заведения хотел нагнать вечную ночь, чтобы посетители потеряли ход времени и дольше оставались у барного столика, тратя, разумеется, больше денег.

–Пей,– видя, как Лувр мешкает со стаканом в руках, я грозно прогремел своим голосом.

–У меня же противогаз на голове.

–Сними.

–Иначе я всех здесь убью.

–Ты разве не хотел все поменять?

–Но не так же быстро.

–Какая разница, если горе все равно съест тебя изнутри.

Лувр крутил в руках эту маленькую, но такую опасную рюмку, обдумывая каждое свое последующее действие.

–Что ты решил?– я не отставал от Лувра, грозно доставая его.

–Как же я мог…,– надрывисто ответил он.– Как я мог поклясться и дать ему умереть…

–Так выпей же и забудь.

–Я опоздал, хотя и бежал со всех ног. Я держал руки убийцы… Я мог его остановить.

–Ты и есть убийца. Пей!

–Из-за моей ошибки Вайолетт страдала…

–Так выпей и исправь ее!

Он поднял на меня стеклянные глаза.

–Как?– плачущим голос произнес Лувр.

–Поменяйся.

–Зачем?

–Чтобы показать Ньепсам, ради чего ты давал клятву.

–Я же не защитил…

–А Вайолетт?

Лувр медленно опустил голову. Стакан вот-вот выпадет из его рук. Сейчас он потерял свой ориентир. Сейчас в его жизни зажжется новый маяк.

–Она осталась одна,– я стал мягче вести диалог.

–Но ее родители…

–Думаешь у нее все хорошо?

–Да…,– он неуверенно отвернулся, но я насильно взялся за противогаз и повернул его лицо к себе.

–Ты уверен?

Лувр поставил стакан на стол.

–Нет.

–Пей!– приказал я.

–Нет!– он с вызовом взглянул на меня несуществующими глазами.

–Кому говорю, ПЕЙ!

–НЕТ!

Лувр взял стакан, повернулся к тому мужчине, что крутил сигаретой перед его лицом, и плеснул напитком прямо на чистые волосы посетителя. Тот ошарашенно повернулся, опозоренный перед дамой, и медленно встал.

–Ты че творишь?!– нагло спросил он и посмотрел прямо на меня, однако путь ему перегородил Лувр. Посетитель не заметил странного мужчину в противогазе, хотя тот стоял прямо перед его лицом. Только когда дамский угодник в белом пиджаке стал надвигаться на меня, он наткнулся на Лувра и только тогда его увидел. На глазах посетителя было сначала непонимание, но, когда он достаточно разглядел противогаз, который буквально прожигал своим гневным взглядом облитый алкоголем чуб, испугался и стал постепенно отступать, пока не упал снова на свой стул, став ниже безликого.

–Откуда… Кто… Ты…,– дрожащим пальцем указывал на Лувра дамский угодник. Женщина, за которой ухаживал испугавшийся посетитель, непонимающе пыталась уследить, куда указывает ее кавалер, однако она видела лишь потолок с пестрящими огнями.

–Я тот, кто все время стоял перед тобой,– мрачно сказал Лувр и ударил посетителя прямо в щеку. Удар был настолько сильным, что бедолага вылетел из своего стула, в который так отчаянно вцепился, и плашмя упал на грязный пол.

–Это было излишним,– спокойным тоном сказал я, медленно вставая с места и направляясь к выходу.

–Он меня уже давно бесил.

–Но ты все еще его не убил…,– произнес я тихо.

Выйдя на улицу, мы настали вечер. Словно та темнота, которая искусственно царила в баре, на самом деле лишь пряталась там днем, чтобы сейчас выйти наружу и наслаждаться своим долгожданным временем.

–Она на меня злиться?– оставаясь в противогазе, боязливо спросил Лувр.

–Точно нет. Ей нужна твоя помощь…

Он рванулся с места и быстро побежал к дому Вайолетт. Его убегающий силуэт был так жалок, так искренен и ничтожен. Его ноги не хотели бежать, но чувства заставили. И он побежал.

Я, еще немного проводив устремляющегося за угол перекрестка Лувра, медленно пошел за ним. Конечно, я тоже направляюсь к ней, потому что тоже хочу помочь…

Я постучался в дверь, которую открыла мне чем-то опечаленная и подавленная Лилия.

–Здравствуйте…,– она сказала это удивленно и немного раздраженно. Я пришел не вовремя.

–Добрый вечер.

–Зачем вы пришли?

–Во-первых, извиниться за мой неожиданный утренний визит и за то, что забрал у вас дочь. Во-вторых, извиниться за то, что довел вашу дочь до такого состояния. В-третьих, посмотреть, все ли с ней хорошо.

–Сейчас с ней Вевей,– она отводила свои глаза.

–Кто, простите?

–Это… Рядом с ней ее друг…

–Это не тот ли друг, что не имеет лица?

Лилия удивленно посмотрела на меня, и сразу стали видны покрасневшие от слез ее глаза.

–Откуда вы…

–Тоже долго объяснять. Вы свободны сегодня?

–Сегодня да,– ее это смутило.

–Тогда думаю, мы сможем многое друг другу объяснить.

–Да,– она смутилась еще больше оттого, что не сразу поняла правильный смысл моих слов.

Лилия впустила меня и посадила за белый стол.

–Вы будете чай?

–Не откажусь. Только без спиртного, пожалуйста.

–Хорошо,– на ее лице появилась небольшая улыбка. Она стояла за плитой и кипятила чайник. Все ее тело потеряло былую грацию скромной женщины, она немного сгорбилась, потеряла равновесие и скосилась чуть-чуть. На первый взгляд и не скажешь, что она как-то поменялась, но стоит присмотреться…

Чай был готов. Лилия уселась напротив меня, протянув чашку чая.

–Вы не будете?– спросил я.

–Откажусь.

–Вы сегодня довольно подавленная.

–Это мелочи…,– она печально смотрела на стол.

–Мелочи, которые так вас испортили?

Лилия ничего не ответила.

–Ваш муж так поздно возвращается?

–Да…,– говоря о муже, хозяйка становилась еще более печально. Она больше волновалась, ее руки начинали трястись.

–Уже такой поздний час… Он у вас трудоголик.

–Да…,– Лилия становилась все грустнее и грустнее. Я давил на больное.

–Может, я смогу отыскать его в каком-нибудь баре? Где он обычно ошивается?

–Он не любит баров. Считает их грязными.

–Вот оно как. Тогда мне сложно представить, чем такой благородный человек может еще заниматься.

Ее глаза стали расплываться, нос шмыгать чаще. Женщина рукой прикрывала свои дрожащие губы.

–Когда это началось?– мой любезный тон сменился серьезным голосом.

–Что началось?– она через силу посмотрела на меня, надеялась, что не так поняла.

–Когда он стал вам изменять?– это было очень смелым и дерзким предположением.

Лилия расплакалась. Нам повезло. Мы нащупали точное местоположение мозоли. Пора оценить, насколько глубоко придется резать.

–Недавно,– сквозь слезы говорила хозяйка.– Месяц назад.

–Как вы об это узнали?

–Увидела…

–И ничего не сказали?

–Побоялась…

–И все больше губите себя. Вы ревнива, но скромна. Последнего в вас больше всего.

Она лишь встала и взяла платок со стола, отвернувшись от меня и больше не садясь.

–Не стоит…,– с каждым ее словом приходил новый порыв рыданий.– Это не стоит вашего внимания… Это все е… ерунда…

–Скажу честно, мне не очень хотелось бы смотреть на человека, который постепенно губит себя. Ужасное зрелище. А нас уже многое связывает, только об этом, видимо придется поговорить позже. Поэтому расскажите все, что вас тревожит. Моя помощь явно вам не помешает.

Лилия лишь села за стул и отчаянно заплакала. Я несколько минут молча смотрел на ее истерику, ожидая, пока она успокоиться.

–Простите…,– дрожащим и слабым голосом проговорила хозяйка.– Спасибо вам…

–Не надо, лучше расскажите все мне и выплачьтесь. Быть может, поможет!

–Вы такой хороший!– чувственно произнесла Лилия.– Я… Я вышла не по любви… Он был богат, а я… красива. Сначала он мне понравился, но до самой ее свадьбы я поняла, какой из него человек… Он любил меня, но был в вечном движении. Я не могла поспеть за ним и наскучила ему… Он увлекся другими… Коломан давно мне не верен…

–Что ж поделать?– я отпил довольно крепкий чай.– И такие люди рождаются на свет. Почему же вы никак с ним не разведетесь?

–Вайолетт…,– обеспокоенно и чувственно произнесла хозяйка.

–Она уже самостоятельная. Не девочка. Вы хотите дать ей лучшее будущее без бедности, которое явно обеспечит вам директор пивного дома, но так она сама потеряется в этом мире. Она ведь уже сбегала из дома. Вам это ничего не сказало?

–Откуда вы узнали?

–Вайолетт пришла ко мне. Ей надоел ваш вечный контроль. Отпустите ее. Дайте ей свободу. Разведитесь с Коломаном.

–Я не могу! Он так много сделал…,– вместо слов Лилия оглядела комнату.

–Так вот сколько стоит ваша жизнь? Богатый дом и красивые вещи? Так вы оцениваете себя?

Она удивленно посмотрела на меня и сразу же опустила глаза на стол.

–Но окружение… Что оно скажет, если я разведусь с таким богатым человеком?

–Оно уже думает о вас. Да и способно ли это вечно пьяное общество обдумывать свои же думы? Им нужен скандал, потеха- ничего более. Мы не умеем говорить хорошие слова- только оскорблять.

–Меня же не возьмут на работу…

–Свободные руки всегда нужны, даже самые грязные.

–Но куда мы пойдем, если нас выгонят?

–В Пивоварне не так дорого снять жилье. Моя ситуация- вам в пример.

–А что дальше?– в этом разговоре Лилия нашла надежду, которая может помочь ей избавиться от настоящего. Она загорелась, остались лишь следы слез, ее голос стал громче и увереннее.

–Чего вы сами захотите, то и будет.

Хозяйка задумалась.

–А если не получится?

–Начнете все сначала.

–Ох, спасибо вам, мистер Ридл! Какой вы прекрасный человек! Вы просто спасли меня! Я бы даже не смогла и решиться о таком думать, а теперь…,– она снова немного опечалилась.

–Что же теперь?

–Я не уверена, что справлюсь…

–А вы не сомневайтесь, а действуйте. Проблемы всегда можно решить, а те, что нельзя , называются отчаянием.

–Вы правы! Вы во всем абсолютно правы!– она повеселела. В ее тело вернулись грация и жизнь. Лилия встала со стула и хотела было обнять меня, но я протянул ей руку.

–Все зависит только от вас.

–Конечно!– она своей хрупкой тонкой рукой стала трясти мою, увлекаемая надеждой и мечтающая о будущем.

–Если ваш вопрос решился, могу я задать свой?

–Разумеется!

–Могу ли я взглянуть, как чувствует себя Вайолетт?

–Вы так о ней беспокоитесь…,– в ее голосе я уловил незаметную печаль и ревность.

–Она пережила настоящее горе.

–Что же случилось?

–Климента Ньепса убили.

–Как?– она не смогла сразу же осознать это.– Убили?

–Да.

–Кто?

–Безликий. Так все думают. Но мне кажется, Атан.

–Атан?– она еще больше изумилась.– Этот человек способен на такое ужасное преступление?

–Видимо, может.

–Но что же случилось?

–Я думаю, мы сегодня уже наговорились, да и ваш муж может…

–О, нет! Мистер Ридл, вы от меня такими жалкими трюками не убежите. Рассказывайте все!– она всем телом обвила мою руку и силой, сколько у нее было, усадила меня за стол, сев рядом, не отпуская руки.

–Боже….– я тяжело вздохнул. Мне так не хотелось задерживаться, но иногда планы меняются сами собой.– Эта ночь будет долгой…

Я пересказал Лилии, все, что было связано с Ньепсом и его окружением. Этот рассказ затянулся на добрые часа два. Она была жутко впечатлительной, но, на удивление, рассудительной женщиной, которая реагировала на все удивительные моменты моей истории прежде всего обдуманно, а потом уже эмоционально. Для нее это было особой разгрузкой после всего горя с мужем. Лилия полностью забыла о своих несчастьях и переключилась на чужую жизнь. Я удивился, насколько бездумно доверился этой женщине, а после еще больше удивился, насколько эта же самая женщина доверилась мне. Все произошло так быстро, что наши с ней отношения до и после моего прибытия в этот дом поразительно отличаются: до этого мы были лишь дальними знакомыми, почти незнакомцами, а сейчас- товарищами по несчастьям, которые помогли друг другу и выслушали. Когда история закончилась на моем прибытии в этот дом, мне нужно было несколько минут, чтобы перевести дух, а Лилии, чтобы еще раз в голове уложить всю сказанную информацию.

–Как вы связаны с Ньепсом?– наконец, спросил я.

–Он мой дальний-дальний родственник. Можно даже сказать, что наши семьи уже несколько поколений никак не связаны, но для Ньепсов семейные корни- священная реликвия, так что каждый член этой фамилии обязан наизусть знать каждого миллиардюродного брата или сестру, и мы даже в очень близких отношениях.

–Вы знали, что ваша дочь так близка была с Климентом?

–Разумеется, только уже давно не навещала Ньепса. И, видимо, опоздала…

–Главное, что вспомнили. Вы знакомы со всеми слугами Ньепса?

–Конечно, со всеми.

–И вы все про них знаете?

–Смотря, что вы имеете в виду.

–Почему они бессмертные?

–Фотографии,– на мои пулеметные вопросы Лилия отвечала скорострельными ответами.

–Фотографии слуг?

–Да. Не знаю, как это, но у Нисефора Ньепса, который изобрел первый фотоаппарат, тут же появилось желание запечатлеть своих слуг, которые в то время у него водились. Он любил портреты и с радостью готов был испытать свое новое изобретение на своих приближенных. И что-то в этом фотоаппарате было волшебное, что посадило души всех, кто изображен на старых портретах, в пленки. И слуги стали бессмертными, а в благодарность дали верную клятву в служении.

–Прямо все сделали это по доброй воле?

–Конечно, нет. У некоторых попросту не было выбора, потому что вместе с вечной жизнью, их тела не способны существовать вдалеке от фотопленки, на которых они изображены. Их попросту влечет за хозяином.

–Почему же они смогли дойти до моего дома?

–Несмотря на эту привязанность к пленке, слуги все же способны уйти на достаточное расстояние.

–Но гулять по миру не смогут в одиночку. Тогда безликий тоже запечатлен на этих магических фотопленках?

–Да. Его фотографию сделали первой.

–Вот почему она такая старая…

–Вы и это видели?

Я достал из кармана брюк фотографию человека с размытым лицом.

–Откуда она у вас?– Лилия осторожно взяла в руки снимок и стала бережно его рассматривать.

–Заглянул в ящик покойника. Это ему, наверно уже не нужно.– и тут в моей голове возник портфель, куда я дел большую стопку остальных фотографий. Я осознал, что оставил его в доме Ньепсов.

–Что-то случилось?– видя мою задумчивость, спросила Лилия.

–Я забыл остальные фотографии в доме Ньепса.

–Правильно, что вы сделали именно так.

–Почему?

–Иначе вас окружили бы многочисленные слуги Климента. Дело в том, что те, кого снял тот фотоаппарат, начинают следовать за своим снимком. Поэтому не очень безопасно нести за собой фотографии слуг.

–Да, вы говорили об этом, но ведь Вевей не следует за мной попятам.

–Вы в этом уверен?– хозяйка странно взглянула на меня.

Бар… Как же так произошло, что мы столкнулись с Лувром именно в этом баре? Неужели, он и вправду следует за мной? Да и до этого… Лувра же никто не замечает, пока он не заговорит. Но почему я замечаю? Почему я его вижу?

–Лувра же никто не видит, так?

–Лувр- это…,– женщина догадывалась, кто это, но не решалась сказать.

–Вевей.

–А! Да, Вевея никто не видит, пока он не заговорит.

–Но я вижу его, даже когда он молчит.

–Вы его видите, потому что у вас его фотография.

–Но я видел Лувра и до того, как взял у Ньепса фотографию!

–Не может этого быть,– отмахиваясь, смеялась Лилия.

–Может! Первый раз я увидел его на Площади с Вайолетт, когда он убил несколько невиновных людей.

–Нет…,– она задумалась.– Это невозможно.

–Возможно, иначе везите меня в психиатрическую лечебницу.

–Тогда… У вас была фотография Вевея еще до первой встречи с ним.

Я смотрел на хозяйку и думал, как же так. Это невозможно. Как снимок мог попасть ко мне, если я даже не знаю, что он у меня есть? Бред…

–Такого не может быть,– я встал.

–Может, вы не знаете, где именно она находится?