Зрачки Дельмара расширились. Узнал, понял Нотаэло. Что ж… пора! Пальцы привычно сложились в фигуру для заклятия…
– Рисо…
Дельмар застыл, глядя на свою правую руку со стрелой. Та остановилась в четверти дюйма от горла Нотаэло…
…Не считай зверя мертвым, пока его голова не окажется над твоим камином.
Жертва, схваченная мертвым хватом, обездвиживается на срок от тридцати секунд до нескольких часов – в зависимости от умения мага и силы, вложенной в заклятие. Если же Мертвый Хват закрутить в узел, чтобы заклятие поддерживало само себя – сутки-двое проваляется реципиент, не шевеля ни единым мускулом. Если не задохнется, конечно… Чтобы схваченный мог дышать, заклятие нужно накладывать умело, с хитрыми вывертами пальцев – поверх одно-двухминутного глухого Хвата. Пальцевать, как выражаются Отцы…
Закончив пеленать Третьего, Нотаэло быстро напальцевал себе «Забыть Боль» на ноги – и только после этого смог подняться… Ощущения как во сне, подумал Рисовальщик, ниже пояса не чувствуешь себя совершенно – как отрубили. Мать Темного, заклятие-то с подвохом! Ходить неудобно. А нормальное лечение требует времени, да и силы еще понадобятся…
Он нашел в траве нож. Весь перепачкавшись соком, вернулся к пленнику, посмотрел в глаза. Ярость, холодная, оглушительная ярость, презрение и страх взглянули на эльфа в ответ…
– У нас хорошая память, Дельмар, – сказал Нотаэло. Рисовальщик понимал, что желание выговориться – очень нездоровое желание, особенно в его положении. Болтливый нелегал – мертвый нелегал. Но ничего не мог с собой поделать. Напряжение последних месяцев сказывалось. Постоянная ложь, жизнь в страхе, бег по острию меча – Нотаэло собирался поступить глупо… И – поступил.
Его право.
– Да, ты… все верно понимаешь, Дельмар… У нас… у людей, хорошая память, – заговорил Рисовальщик. Голос срывался, тело била дрожь – впервые за долгие годы Нотаэло Сотиэль, Натаниэль Кавизел, разведчик-профессионал, пытался быть откровенным. И – не умел. Учился на ходу, сплевывая полу-правдой, полу-ложью, с кровью отдирая от лица приросшую маску… Нотаэло, Натаниэль, Нат… Нат Кавизел, сын Майкла, внук Рудольфа, правнук Кейна… Человек.
Как это – жизнь без маски?
– Я человек, Дельмар… Мне тридцать девять лет и три месяца. По вашим меркам мне еще под стол пешком ходить. Я молод, Дельмар, но уже старик. Один из многих молодых стариков, живущих под масками эльфов… Да, это жестоко, да – это нечестно. Но Последняя война – по-нашему: Алладорская, намертво застряла в людской памяти… Зачем вам только понадобилось побеждать, Дельмар?
Вы испугали нас, и теперь мы вас уничтожим. Мы, люди, умеем ненавидеть сильнее…
Натаниэль помолчал, глядя пленнику в налитые кровью глаза. Ох, дорого был дал сейчас Короткий за пару мгновений свободы…
– Как думаешь, Дельмар Серебряная Пантера, легко было найти человека с таким лицом?
Натаниль провел рукой по гладкой, как у ребенка, щеке. Он никогда не брился – специальное заклятие уничтожило корни волос, но рука до сих пор помнила сладкое ощущение щетины под пальцами… Отец часто ходил небритым…
– Я родился красивым, Третий, – сказал Натаниэль тихо. – Не таким красивым, как ты, но – достаточно близко, чтобы люди из разведки заинтересовались деревенским пацаном. Мне было четырнадцать, и мой голос вот-вот должен был сломаться… Не успел.
Он помолчал.
– Четырнадцать. Иногда я вспоминаю, что у меня было детство, Дельмар – было и уже больше не будет. Разведка – жестокая работа. Нам всем было по двенадцать-четырнадцать… Молодые старики, надежда человечества… Капитан Стоквелл умел убеждать. Вы – наша надежда… А на следующий день начались занятия. Язык, манеры, эльфийская культура, традиции… И – инъекции. Не знаю, что нам кололи, какими заклятиями отравляли нашу кровь, но это было больно… Почти всегда. Кто-то умер, двое сошли с ума. Колхен сидел на крыльце и смеялся. Очень долго и очень странно смеялся… Ломка, Дельмар. У курильщиков опиума это называется ломка… Мы так привыкли быть людьми, нам хотелось этого, как курильщику – опиумной затяжки… Еще нам кололи гормоны… Зачем? Ты спрашиваешь: зачем?! Впрочем, ты молчишь, но я отвечу… Мы не должны были взрослеть… Никогда. Мне тридцать девять, а я – все тот же четырнадцатилетний мальчишка. Мой голос годится для церковного хора… Он не сломался. Иногда я стою перед зеркалом и пытаюсь говорить ниже, как если бы остался человеком… Обычно это уже глубокая ночь…
Каждый день учебы был мучением. Но меня многому научили… Научили ненавидеть… И даже показали: кого… Это ведь самое главное: кого. Я так хочу быть человеком, Дельмар! Если бы ты знал, как страстно и безнадежно я этого хочу… Но единственное человеческое чувство, которое я знаю – это ненависть… У меня были хорошие учителя… И зачем вам только понадобилось побеждать?!
Теперь мы вас уничтожим.
Вы, эльфы, живете по пятьсот-шестьсот лет… По человеческим меркам – почти вечность. Вечность – это долго, Дельмар… Очень долго. У меня не так уж много времени… Лет через двадцать-тридцать я начну стареть – несмотря на все ухищрения… Мое лицо избороздят морщины, глаза помутнеют… К тому времени я буду Первым-из-Ста в столице. И все те, кто учился быть вами – учился вместе со мной… Они тоже постареют…
И, значит, до новой войны осталось всего ничего.
Десять лет… Или пятнадцать… Или четыреста… Но однажды мы придем снова… Мы – это люди… И я.
Почему-то мое «Я» никак не умещается в понятие «люди»…
Кто я, Дельмар? Можешь ответить? Вот ты – можешь?! Нет, лучше молчи… Человек-эльф, эльф-человек… Полу-эльф… Полу-человек… Самая большая моя беда, что я хочу быть человеком, но – не могу… А быть эльфом… Иногда я чувствую себя одним из вас и – ненавижу каждую частичку своего тела… Прекрасного тела…
Изуродованного тела.
Мой голос вот-вот должен был сломаться…
Прости, Дельмар, сейчас будет больно. Что? Ты не волнуйся, я сам напишу для тебя записку с признанием… Впрочем, я уже написал. Вот она… Хочешь, чтобы я зачитал? Нет? Я так и знал… Подпишешь? Конечно, прости меня… Мы оба знаем, что Дельмар Короткий, бывший командир роты Серебряных Пантер, никогда бы не подписал ничего подобного. И уж точно не написал бы этого собственной рукой… Мы – знаем. Но те психи-ветераны, человеческая диверсионная группа, знают Дельмара Короткого много хуже… Прости, Дельмар, сейчас будет нож… А дальше – огонь. И щипцы… и что-то еще… Ненависть такая интересная штука… Я даже ни о чем не буду спрашивать… Ты будешь кричать, Дельмар? Кричи, если сможешь…
Я-то знаю, что нет ничего страшнее подавленного крика.
Восьмой рыцарь
– Гребцы?
– Зомби, как обычно. Ты же знаешь, големы нам не по карману…
– Знаю, – вздохнул Вальдар. Военные экспедиции дорого обходятся. Даже если ты – легендарный Вальдар Лемож, Капитан Висельников, и под началом у тебя не менее знаменитые рыцари. Одни имена чего стоят! Криштоф Штеховский, Брэнд Зануда, Станис Солонейк, Янка Злая Ласточка… Репутация – великая сила. Охотники драться под твоим началом собираются со всей страны, готовые служить без жалованья, всего лишь в надежде на добычу – однако талеров в кармане не прибавляется…
Скорее наоборот.
Шестнадцати весельная речная галера. Сто сорок талеров. По четыре гребца на весло… плюс девять в запасе… Семьдесят три мертвеца. Двадцать шесть лютецианских талеров. Заклинание стазиса, обычно используемое для армейского провианта, сохранит запасные трупы в целости. Ни гнили, ничего. Два талера. А как быть с теми, что сядут на весла?
– Заклинание от запаха? Иначе задохнемся.
Криштоф поморщился.
– Тут небольшая закавыка, Капитан…
– Хочешь, сказать, мы остались без заклинаний? Не надо так шутить, Криштоф.
– Не то, чтобы совсем… Но, как бы сказать… Какой-то ублюдок скупил все на корню! – взорвался Криштоф. – Шомполом бы гада проучить! Чтобы в доме навозом не воняло, нужно грязь из дому выскабливать и мыться чаще! А не заклинания бочками таскать… Вообще все скупил. Негоцианты у нас две недели просят, чтобы с Новиграду товар привезти. И цену заламывают… ух!
– Ты его нашел?
– Нет, Капитан. Прости. Как в воду канул… – Криштоф задумался на мгновение. – Слушай, мне тут один торговый предложил заклинания особые взять. Наподобие духов дамских. Только поядренее. Пусть, значит, не убрать запашок, зато – перебить. Может, Капитан, какой-нибудь цветочный аромат, а? Там фиалки, розы…
Представив мертвецов, благоухающих свежими фиалками, Вальдар содрогнулся.
– Не пойдет. Мы за пару дней так цветочной мертвечиной провоняем – за всю жизнь не отмоемся. Представь, как нас встречать будут? Курам на смех, воители…
– Чтоб ей шомполом через алебарду! Может, ну их к чертям песьим, этих зомби? Ребят на весла посадим?
Вальдар задумался. Будь это морская пехота или удальцы из Братства Каракатицы, привычные к веслу и абордажной сабле – как бы все просто решилось. Эх, мечты, мечты!
– Не пойдет. Для гребли навык нужен. Иначе только людей покалечим.
– А что тут сложного? – пожал могучими плечами Штеховский. – Сам за весло сяду, если надо.
– Поверь на слово – сложностей больше, чем ты думаешь… Ладно, Криштоф, этим займемся позже. Порох?