Сержанту никто не звонит (сборник)

– Сдурел?

– Ничего, она девочка крепкая.

… – Напротив, сударыня. Я боюсь женщин. Опаснее существ… впрочем, ладно, – Ришье усмехнулся, налег грудью на весло. По загорелому лицу катился пот. – Мужчина, который не боится женщин, – он потянул весло на себя, перевел дыхание. – Дурак или сумасшедший. Или мужеложец…

– Что там?

Рибейра пожал плечами:

– Любезничают.

– Чего-о?

– Ну, грызться им уже надоело. Теперь просто беседуют. Если дыхания хватает.

– А Станис?

– Слышишь ругань?

Вальдар прислушался. Точно. Характерный разговор нескольких мужчин, у которых что-то не заладилось.

– Что они делают? – не понял Вальдар. – Какие еще сети?

Рибейра улыбнулся, как сытый кот.

– Ласточка вылезет потная-потная, верно? Злющая! А что нужно женщине, чтобы почувствовать себя женщиной? Вода. За неимением ванны подойдет и купальня. Вот ее солдаты и сооружают. А Станис командует. Вообще-то нужно всего несколько жердей и сеть… Спустить с кормы и…

– Жерди? Откуда?

– Пики тоже подойдут. Надеюсь, не утопят.

Разговор за стеной стал громче – почти до крика.

– Иди, – сказал Вальдар. – Пошли им на помощь Янкиных амазонок. А то они скоро Станиса за борт уронят… Чтобы любовный жар остудил.

– Давно пора. Все равно ему ничего не светит.

– Почему? – удивился Вальдар. – Я думал, Станис смотрится выигрышнее Лисьего Хвоста.

– Простыми словами?

– Желательно.

Рибейра ненадолго задумался.

– Скажем так: Ришье кормит ее с ладони и по зернышку, а Станис… О, наш Станис сразу распахнул ворота амбара. Ешь, мол, любимая… Тут выбор очевиден…

– Да?

– Да, Вальдар, да. Она все-таки Ласточка, а не корова.

Мышцы болели. Все. Словно превратились в студень. Ришье сел на палубу, прислонившись спиной к фальшборту. Бродиган расположился рядом.

– Знаешь, что интересно, Ришье… Из всей рыцарской компании я не могу изобразить только двоих. Вернее, изобразить как раз могу – внешние признаки, привычки, любимые жесты, выражение лица… Но это все ерунда. Воплотиться, надеть личину, сыграть – не могу. Фальшь чувствую.

– Это тебя тревожит?

– Не то, чтобы тревожит… раздражает. Распаляет. Вызов моей профессиональной гордости, как-никак.

– Я один из тех, кого ты сыграть не в состоянии? Как приятно… Кто второй?

– Станис. Ты удивлен?

– Я ожидал услышать другое имя. Впрочем, неважно… Продолжай, Адам, ты меня заинтриговал.

– Понимаешь, я часто думаю: мы знаем о каком-то человеке почти все… но знаем ли мы человека? Должна быть какая-то сердцевина… не знаю… Вот бывает так – человек вроде плох с виду совершенно, а сердцевина у него – светлая и твердая. Только как узнать?

– А бывает наоборот, правильно? – сказал Ришье. – Когда с виду все здорово, а сердцевина – гнилая.

– Бывает.

* * *

На входе в замок его обыскали. Угрюмый гейвориец с татуировкой на лице – заставил сдать шпагу и амулеты. Тщательно прощупал подкладку василькового камзола, заставил снять сапоги… – Только ты мне их потом сам наденешь! – пригрозил Ришье. – Не видишь, я ранен. Варвар проворчал в ответ что-то маловразумительное…

Повязку на левой руке гейвориец чуть ли не обнюхал.

– Снимай! – приказал наконец.

– Иди-ка ты, любезный, к чертям собачьим, – предложил Ришье. Если снимут бинты – не страшно. А если ковыряться начнут? – Ты своими немытыми руками мне в рану залезешь, а я потом – ложись и помирай, что ли? Иди за начальством, бестолочь. Скажи, парламентер от Капитана Висельников пришел… Или мне еще раз повторить?

Полчаса спустя Ришье вошел в дворцовый покой. В кресле сидел плотный русоволосый человек в черном камзоле без украшений. Анджей по прозванию Мертвый Герцог. С виду ничего жуткого. Ворот камзола распахнут на бледной груди. Русоволосый читал книгу.

– Парламентер? – человек поднял взгляд. – От Вальдара? Как твое имя, посланец?

Ришье вздрогнул. Губы Герцога улыбаются, а глаза – как лежалые мертвецы…

– Репутация – великая сила, – согласился Анджей. – Но почему Вальдар не пришел ко мне сам, лично? – Мертвые глаза с припухшими веками прищурились, словно в насмешке. – Я солдат, он солдат. Разве нам не договориться?

– Это ваши с Капитаном трудности, – Ришье пожал плечами. Движение отозвалось болью в левой руке. – Мое дело простое. Я парламентер.

– То, что ты пришел сюда, размахивая белым флагом, еще не делает тебя бессмертным… Не боишься? Это мне нравится. Ты, несомненно, храбрый сукин сын, Ришье… А я люблю храбрых сукиных детей.

– Что не мешает вам развешивать их на деревьях, как груши? Что с людьми Капитана?

– О них не беспокойся. Впрочем, почему бы и нет… Хочешь посмотреть?

«Тебе это нужно, Лисий Хвост?» Ришье кивнул. Анджей подошел к дверному проему, снял со стены факел. За мной, показал жестом, и двинулся вперед по узкому коридору.