Сны Ocimum Basilicum

Кровать была поставлена у окна так хитро, что восходящее солнце будило Рейхан нежным розовым светом, падавшим прямо на лицо. Никаких тревожных сигналов с прикроватной тумбочки, никаких блужданий зимой во тьме. В пасмурную погоду она позволяла себе подольше оставаться в мире сновидений, к счастью, род её занятий не предполагал чёткого распорядка дня. Рейхан сунула ноги в тёплые домашние сапожки – отчего-то в этом году их смена наступила рано, если так будет продолжаться, то скоро придётся спрятать туфли и достать сапоги и ботинки – выбралась из постели, стараясь не разбудить дремлющего кота, пошла в кухню и поставила чайник на огонь. Пока он нагревался, Рейхан большой метлой собирала в кучу опавшие листья. Благодаря этому простому упражнению сонное оцепенение уступило место привычной бодрости, и она в своё удовольствие гоняла листья по двору, пока из распахнутого окна не донеслись первые посвисты чайника.

Некоторое время Рейхан разглядывала пучки трав и банки со специями, раздумывая, каким напитком ей хочется начать день, и пришла к выводу, что промозглым утром чай с имбирём, мёдом и лимоном будет к месту. Нарезая свежий имбирный корень, она думала о своём сне, а точнее, о персонаже, которого повстречала. Он был грустным, и, хотя Рейхан давно уже вышла из того возраста, когда грустные мужчины казались ей привлекательными (опыт научил её, что печальный образ – либо маска, скрывающая душевную пустоту и отсутствие чувства юмора, либо приманка, вроде червяка, на которую ловят сердобольных женщин), этот вызывал что-то вроде желания позаботиться о нём. Рейхан залила ломтики имбиря и лимона кипятком, бросила в заварной чайник – тёмно-оранжевый, толстобокий, радушный – щепотку красного перца, и, пока всё настаивалось, подробно записала свой сон в дневник. В тексте, обычно документально сухом, на этот раз сквозило странное сожаление. Но, помешивая мёд в чашке с чаем (девять кругов по часовой стрелке и стандартный утренний заговор на удачу и вдохновение), Рейхан совсем забыла свои ночные приключения, к тому же проснулся кот, потребовал завтрак, и новый день помчался галопом.

Главная клиентка ожидалась в девять утра. Она никогда не опаздывала, ведь была настоящей бизнес-леди. И если вторая часть слова вызывала у Рейхан определённые сомнения, то первая соответствовала действительности в полной мере, потому что Ясмин (для всех, кроме Рейхан, которая сама устанавливала правила, – Ясмин ханум) владела крупнейшей в городе сетью салонов красоты (или «эстетических клиник», как она любила их называть); главный филиал она открыла на деньги своего богатого мужа, но его успех и расширение до сети были уже её личной заслугой.

К девяти часам Рейхан заварила зелёный чай с жасмином – другого Ясмин не признавала, утверждая, что цветок, в честь которого её назвали, превращает горькое болотное пойло в божественный нектар, и Рейхан всегда находила эту своеобразную аутофагию забавной.

– Я опять себе чуть все ноги не переломала, – пожаловалась Ясмин вместо приветствия и, схватив Рейхан за затылок, страстно поцеловала её чуть ли не в губы. – Нет, серьёзно-э, ты почему в нормальном месте себе квартиру не возьмёшь? У вас здесь даже припарковаться негде. – Подобно всем людям, никогда не испытывавшим ни малейшего стеснения в средствах, Ясмин была горазда задавать нетактичные вопросы вроде: «А чего ты в отпуск никуда не едешь? Езжай в Париж, там клёво-э» и задавала такие вопросы всем подряд, даже своим собственным работницам, хотя прекрасно знала, сколько они получают. Может быть, ослеплённая достатком, Ясмин считала, что у всех мужья – миллионеры, а в салоне они работают исключительно из любви к красоте и созиданию.

– У меня свой дом с садом почти в самом центре города, – одним точным пинком Рейхан пресекла очередную попытку кота познакомиться с прекрасным миром за пределами дома и впустила посетительницу. – Мне нравится.

– К тебе по этим дорогам и лестницам пока допрёшь, ещё и на каблуках, сто раз упадёшь.

– Только отважным и непоколебимым покоряется путь ко мне, – усмехнулась Рейхан. – Если человек не в силах преодолеть дырявый асфальт и разбитые ступени ради изменений в жизни… значит, пусть остаётся там, где есть…

Ясмин уже не слушала её. Пройдя в процедурную комнату, она улеглась на массажный стол, вдруг напомнив Рейхан добровольца на капище. По её лицу скользили косые лучи света, пробивавшие себе дорогу от окна к полу сквозь взвесь магической мерцающей пыльцы и воздуха. (На самом деле пыль по комнате летала самая обыкновенная, бакинская, строительная, но в доме Рейхан всё в глазах её гостей приобретало таинственный и волшебный вид.)

Как ни странно, Ясмин была одной из самых простых клиенток Рейхан. Трудности, сопровождающие жизнь обычных людей, не омрачали её беспечного существования, и от Рейхан ей требовались лишь поразительные средства для ухода за кожей и умелые руки, избавляющие от последствий некоторых косметологических вмешательств, которыми владелица салонов красоты злоупотребляла с тридцати лет, когда первые признаки старения напугали её так, как не напугало даже осознание собственной смертности. Впервые увидев Ясмин, Рейхан, многое повидавшая и готовая ко всему, едва сумела сохранить нейтральное выражение лица. Потребовались героические усилия союзных войск, состоявших из фармацевтического образования Рейхан, её навыков массажистки и, конечно, особой силы, стоившей – в случае Ясмин – огромных денег. Полгода спустя Ясмин вернула себе человеческий облик, а ещё через пару месяцев стала похожа на себя двадцатилетнюю – зеленоглазую красавицу, в которую до беспамятства влюбился преуспевающий предприниматель из хорошей семьи. Ясмин посещала дом на холме ежедневно, за исключением времени, что она проводила на курортах. Эти взаимовыгодные визиты длились уже несколько лет, и всякий раз Ясмин повторяла свой монолог, так, что Рейхан казалось, будто она попала в чистилище, где вынуждена бесконечно смотреть один и тот же спектакль. Монолог неизменно начинался с жалоб на неудобное место жительства Рейхан, а заканчивался хвалами её искусству. На прощание Ясмин обычно хвастала: «У меня все подруги уже повылезли из лифчиков от удивления – как это я так хорошо выгляжу! А я им говорю – это всё процедуры в моих клиниках, а про тебя молчу. Ты – моё секретное оружие!» «Ах ты ж подлая старуха, – думала Рейхан, однажды ради интереса подсчитав, сколько денег могли бы принести ей другие жёны миллионеров, если бы Ясмин рассказала им о ней. – Лишает меня выгодных клиентов и ещё радостно сообщает мне об этом!» – и постоянно боролась с соблазном хорошенько её проучить.

Рейхан зашторила окно и зажгла ароматические свечи, десятками стоящие на полках с зельями и кристаллами розового кварца. По фиолетовым стенам заметались соперничающие друг с другом прозрачные тени, и процедурная стала похожа на тайное святилище, спрятанное в пещере. Все клиентки Рейхан были уверены, что такую атмосферу она создаёт для их комфорта, на самом же деле Рейхан зажигала свечи для себя – они помогали ей настроиться на нужный лад. Стоя в коконе дрожащего света и мистического запаха, она ощущала, как энергия, которую она копила в себе, собирая её повсюду, напитываясь ею под солнечными лучами и пепельным свечением луны, одалживая у растений, животных и драгоценных камней, преумножая медитациями и чудны?ми, если смотреть со стороны, упражнениями – вся энергия устремилась по её велению в кончики пальцев, и оттуда – в лицо женщины, лежавшей перед Рейхан на столе, с волосами, спрятанными под шапочку, какие обычно надевают на людей перед операцией, и из-за этой шапочки вид у женщины был униженным и беспомощным. Рейхан на мгновение задалась вопросом: а что, если она по какой-то причине откажет Ясмин в своих услугах? Станет ли та ломиться к ней в дом по ночам, моля и угрожая? «Вот был бы номер», – подумала Рейхан и резко выдохнула воздух, спрятав в этом выдохе смешок. Когда маленькое озеро масла согрелось в ладонях, она принялась за работу.

Кварталы, занимавшие холм, походили на очень старое, уродливое животное вроде Psychrolutes marcidus, рыбы-капли, распластавшееся по склону, и жилище Рейхан было одной из клеточек его тела. Эта клеточка так сильно выделялась из общей массы, что новые клиенты, приходившие к Рейхан в поисках лучшей доли, никогда не затруднялись найти нужный дом. Белоснежный среди примыкавших к нему грязных, облезающих лачужек, с бережно сохранёнными старыми окнами и ставнями из дерева, такими же синими, как дверь во двор, он выделялся своей опрятностью и скромным шармом. Кроме того, над входом были начертаны оберегающие символы. Дом смотрел фасадом на небольшой обрыв, поросший деревьями и мягкой травой, землю на своей части улицы Рейхан выложила аккуратной плиткой, а у самого края обрыва расставила большие горшки с растениями. Когда она только собиралась заселиться сюда (после смерти бабушки, оставившей ей дом в наследство), Рейхан поразилась опасно-кривому, разбитому асфальту, покрывавшему весь холм (хотя, уместнее сказать – «разбросанному по всему холму»), и прошлась по соседям с предложением собрать немного денег и отремонтировать дорогу, чтобы никто не падал и не подворачивал себе ноги. Соседи отнеслись к её предложению более чем холодно, а некоторые и вовсе не скрывали своего подозрительного отношения к молодой девушке, которая собралась жить рядом с ними одна, без родителей или мужа; никак проститутка или ещё хуже – просто любительница мужчин, за бесплатно. Но меньше чем через год к Рейхан валом повалили не мужчины, как ожидалось, а женщины, и к тому времени даже самые туго соображающие из соседей поняли, кто поселился в доме старенькой тётушки Солмаз, а Рейхан наняла мастеров, и они замостили участок строго перед её домом. Соседи старались не ступать на этот участок, предпочитая кривую, но свою, родную, не оплаченную дорогу в обход. Так Рейхан устроила себе маленький рай среди грязи и разрухи.

С Ясмин она закончила работать в десять. Как и всегда, та долго вертела лицом перед зеркалом, любуясь результатом, но в этот раз Рейхан отчётливо уловила особые вибрации в её настроении, каких раньше не было, неуверенность, несвойственную этой женщине.

– Вы хотите меня о чём-то спросить? – Рейхан не стала дожидаться, пока Ясмин решится или передумает – следующая клиентка должна была явиться в половине одиннадцатого, Рейхан всегда распределяла часы приёма так, чтобы её посетительницы не встречались друг с другом, в городе все знают всех, даже не состоящие в личном знакомстве люди шпионят друг за другом через соцсети, а потому лучше не рисковать.

Ясмин состроила было болезненную гримасу, но быстро опомнилась и похлопала себя по лбу, чтобы разгладить кожу.

– Ничего от тебя не скроешь, да? Ладно. Скажу. Мне вот что-то в последнее время кажется, что муж гулять начал.

– А, – вежливо ответила Рейхан, не особо удивившись. – Ясно. Я проверю.

– Я не точно уверена-э, – Ясмин принялась размазывать кучу лишних слов по убегающему полотну времени, отдавая себе отчёт в своей уязвимости и словно пытаясь оправдаться за неё. – Он вообще не такой, он меня любит, я, наверное, просто себя накручиваю, но ты же можешь проверить, да?

– Конечно, обязательно проверю, – пообещала Рейхан, которой смертельно хотелось выпроводить Ясмин и выпить первую за день чашку кофе (имбирный чай, это, конечно, очень полезно и многое говорит о выдержке употребляющего его, но Рейхан не могла долго лгать себе – нездоровая страсть к кофе была сильнее неё). – Не беспокойтесь. Это больше не ваша забота. – И она начала оттеснять Ясмин к двери.

– Я тебе за это отдельно заплачу, – Ясмин покровительственно тронула Рейхан за плечо, обретя былую уверенность, как только речь зашла о деньгах.

– Там видно будет, – небрежно ответила Рейхан, мысленно попросив мужа жены миллионера оказаться настолько неверным, насколько это было возможно при его сомнительной внешности. – Завтра в это же время, да?

Пока в медной турке с узким горлышком медленно вспухала, словно миниатюрный вулкан, шапка кофейной гущи, Рейхан позвонила своей подруге Джамиле. Помимо общих воспоминаний детства, Рейхан ценила Джамилю за то, чего сама Рейхан не имела – троих детей от разных отцов и автомобиль от неизвестного дарителя, а также специфический опыт, о котором подруга распространялась охотно, долго и подробно. Рейхан слушала эти рассказы с вежливым интересом инопланетянина, чей вид размножается вегетативно, а у третьей подруги, Эллады, эротические откровения Джамили вызывали лёгкую дурноту, хотя она сама уже пять лет как наслаждалась замужеством.

Сегодня Джамиля была нужна подруге в качестве персонального водителя. Три года назад Рейхан и сама получила права, но пару раз повстречав пешеходов, которые, словно олени, оказывались в совершенно неожиданных местах скоростных трасс, потеряла веру в правила дорожного движения и предпочла пользоваться преимуществами дружбы. И, хотя Джамиля позволяла себе красить губы посреди сложной развилки или щебетать по телефону, проезжая на красный свет, Рейхан, в первую их совместную поездку тайно подложившая в машину дорожный оберег, была спокойна. Несколько раз они чудом избежали аварий.

– Джама, ты ведь помнишь, что мы хотели поехать в Атешгях? – этим невинным вопросом Рейхан создала для Джамили иллюзию того, что поездка была их общей затеей, а не капризом самой Рейхан.

Мысль об этом паломничестве давно уже зрела в её голове, но как-то постоянно не хватало времени, однако, восстановив в памяти детали последнего сна, Рейхан решила, что место, явившееся фоном для незнакомца в зеркале, само зовёт её, и лучше бы ей оказаться там как можно раньше. Онейромантия никогда не была в числе её любимых искусств, но раз уж произошло такое совпадение, да и середина дня у неё выдалась свободная…

Если Джамиля и запланировала какие-то дела, то она не посмела сказать об этом Рейхан, предвкушавшей теперь небольшое путешествие, в которое они должны были отправиться сразу после того, как Рейхан закончит со следующей клиенткой.

Её звали Жаля, и она опоздала на сорок минут.

– Я ждала вас сорок минут назад, – прошелестела Рейхан холодным ведьмовским голосом, но, быстро просканировав взглядом потерянное лицо молоденькой девушки, решила не придуриваться и уже с человеческими интонациями пригласила её войти в дом.

Усевшись за стол в кухне, служившей одновременно и столовой, и гостиной, они молча воззрились друг на друга. Рейхан нетерпеливо стучала по полу ногой – Джамиля уже дважды звонила, спрашивая, не пора ли ей выезжать. Жаля, похоже, заговаривать первой не решалась.

В её безымянный палец впилось обручальное кольцо. Никто из замужних знакомых Рейхан не носил кольца: кто-то поправился и не влезал в него, кому-то оно просто действовало на нервы. «Из этого следует, – решила Рейхан, – она замужем не так долго и очень своим замужеством гордится. Гордилась раньше, теперь уже нет… раз она у меня. Вид у неё довольно цветущий, стало быть, никто из родни мужа джаду на неё не делал. Не может родить? Рано ещё отчаиваться, совсем молодая. Значит, виновник – муж!» И она спросила:

– Ну, что он сделал?

– А-а-а… – удивлённо протянула Жаля. – Как вы узнали?

– Мой девиз – cherche l’homme, – пробормотала Рейхан, обращаясь больше к себе, чем к ней.

– Что? Не поняла, – бедняжка, видимо, совсем не соображала под гнётом своих реальных или придуманных проблем.

– Почти во всех бедах, которые случаются с моими клиентками, виноваты мужчины, – растолковала ей Рейхан и слегка сдвинула брови. – Что многое говорит мне о женщинах… Так что натворил ваш… муж?

Непрерывно вращая на пальце кольцо, словно пытаясь содрать кожу, Жаля так низко опустила голову, что её подбородок чуть ли не вжался в грудь, и Рейхан поняла, что здесь не обойтись без располагающих к дружеской беседе средств.

– Так, Жаля. Будем на «ты», хорошо? – получив утвердительный кивок, Рейхан поднялась со стула и скользнула к плите. – Я сейчас вскипячу воду, налью тебе чай… Ты любишь зелёный с жасмином?

– Не очень, – прошептала Жаля. – Можно чёрный?

«Вот зараза».

Возясь с заварочным чайником (листья зелёного чая убрать в специальное ведро с компостом, заодно проверить, как там компост, не забыть подсыпать земли в горшок с гортензией, пожалуй, она сделает это прямо сейчас, а не то снова забудет), Рейхан залюбовалась красотой своего маленького садика и почти забыла про Жалю, без движения сидевшую на стуле, старом деревянном раскладном чудовище, чьё суровое сиденье Рейхан прикрыла мягкой лоскутной подушечкой.

От печенья и конфет Жаля отказалась, то ли из соображений «диеты», то ли потому, что на нервной почве у неё пропал аппетит, но горячая чашка в руках придала ей уверенности, и она наконец решилась озвучить суть дела:

– Меня вам подруга посоветовала… Ой! Наоборот. Тебе меня посоветовала… Ой! В общем, она сказала, что ты любые проблемы решить можешь.

– Не любые! – ужаснулась Рейхан, представив, что начнётся, если такие рекомендации достигнут ушей людей, привыкших понимать всё буквально. – Я решаю проблемы, которые в принципе можно решить. И только если человек сам готов что-то для этого делать.

– Мой муж хочет, чтобы я была… Ну… Ай да-а-а, не могу-э я об этом говорить. Хочет, чтобы я… ну, с его друзьями…

– Он хочет, чтобы ты стала sexwife, – помогла ей Рейхан, активная гуманистическая деятельность которой вынуждала её быть в курсе всех сексуальных трендов, желала она того или нет.

– Да, – пискнула Жаля и щедро посолила свой чай слезами стыда.

– А ты не хочешь?

– Нет, конечно!

– Что, страшненькие у него друзья? – не удержалась Рейхан. Жаля посмотрела на неё с непониманием.

– Так разводись. За эту консультацию я с тебя даже денег не возьму.