Путешествие «Лунной тени»

– Нет-нет. Я хочу сказать: если меня найдут в городе, разгуливающей по улицам с кошельком хозяина, который исчез, меня обвинят в убийстве и приговорят к смерти, причем приговор приведут в исполнение сразу же, как глашатай закончит его прочтение, торопливо объясняла Сентерри, в волнении переступая с ноги на ногу.

В этот момент голова Веландер появилась над бортом повозки – подбородок ее был перепачкан кровью.

– Девушка права, Ларон, – прошипела она по-диомедански, в котором звучал странный, мягкий акцент уроженки иной страны. – Пусть едет с нами.

– Что? Нет! – оборвал ее Ларон. – В следующий раз у тебя заурчит в животе, и ты бросишься на нее быстрее, чем матрос на…

– Нет, безопасно, обещаю ей. Это девушка из таверны. Помнишь, что я тебе сказала? Злой работорговец. Грязные развратники.

– Я… да, ты такая храбрая, это очень благородно, сверх меры… – начала Сентерри.

– Гнусные развратники, – голос у Веландер был свистящим.

Она обнажила клыки, и язык несколько раз мелькнул между ними, а затем голова ее исчезла внутри повозки. Ларон глянул вверх и вниз по улице, но она оставалась безлюдной. Тогда он расстегнул застежку своего плаща, снял его и накинул на плечи Сентерри.

– Вот, прикрой этим ошейник и цепь.

Стражники на воротах Урока были гораздо больше заинтересованы в том, чтобы не впускать в город разбойников, чем в том, чтобы контролировать отъезжающих днем или ночью. Ночью они брали двойную плату за то, что открывали ворота, впрочем, вопросов не задавали. Ларон расплатился монетой из кошелька Д'Алика, взяв его на пару минут у Сентерри.

– Если бы они знали, что выпускают из Урока, они бы нас бесплатно спровадили, – заметила Сентерри, оглядываясь на прикрытую тканью часть повозки и невольно передернув плечами.

– Она думает желудком, – пробормотал Ларон, не оборачиваясь.

Он дернул поводьями, и лошадь перешла на быстрый шаг.

– Мой господин, я действительно глубоко благодарна за столь неожиданное и благородное спасение, – заговорила Сентерри, когда огни города скрылись из вида.

– Не стоит благодарности.

– Но…

– Послушай, это была идея Веландер, а не моя. Я вообще не знал о твоем существовании, пока не началась схватка, но ты не должна переживать из-за этого. Если бы я знал обо всем, полагаю, я бы и сам предложил Веландер спасти тебя. И как ты себя чувствуешь на свободе? Конечно, возникают проблемы с работой, но… Ага, свернем вот здесь и срежем по полю, а потом выедем на дорогу, ведущую на запад, вдоль реки. Держись покрепче, тут кочки.

– Значит, она… это она по собственному желанию решила спасти меня? – переспросила Сентерри, постепенно осознавая, что сказал ей Ларон.

– Да Начальник каравана проявил к тебе нежелательное сексуальное внимание?

– Ну да.

– Так и думал. Веландер очень серьезно относится к правам женщин в целом, а насилие вызывает у нее особенно острую реакцию. У меня тоже, но в отличие от Веландер я не принимаю это на свой счет, все же она девушка… ну, более или менее. Именно поэтому первым стал именно начальник каравана. Он ужин номер семнадцать.

– Она убила семнадцать человек? – ужаснулась Сентерри.

– О нет. Если учесть также шесть завтраков и два обеда, получится в общей сложности двадцать пять.

Сентерри сглотнула.

– О, я еще забыл шесть легких ночных закусок и два полдника.

– Тридцать три трупа?

– Она отдает предпочтение насильникам, но не брезгует и обычными бандитами. В меню входят также громилы, мужья, которые избивают своих жен, работорговцы, сутенеры и грабители, да еще коррумпированные чиновники, эти ее устраивают в качестве еды. Потом идут деликатесы: бездарные, безголосые певцы, болтливые пьяницы, которые только и говорят о погребах, которые им удалось посетить, религиозные фанатики, преследующие всех, кто кажется им подозрительными.

«Либо я схожу с ума, либо мне снится кошмар, – подумала Сентерри. – А может, и то и другое. Должно быть, начальник каравана обесчестил меня и я помешалась от стыда и унижения. Я ушла в мир собственного сознания, где дремлют темные духи, и теперь они вырвались на свободу, овладев моим телом…»

Позади, в повозке, раздался приглушенный возглас и отчаянная возня.

– Веландер! – крикнул Ларон, постучав по борту. – Потише!

«Нет, это не сон. Все слишком странно». В свете Мираль Сентерри показалось, что она видит во рту Ларона длинные, сверкающие клыки. Так, значит, и он тоже вампир, ужаснулась Сентерри. Кем бы ни были эти существа, они разрывают глотки людей и пьют человеческую кровь. Наверное, ее спасли, чтобы позже… однако с ней обходились гораздо лучше, чем с ее бывшими хозяевами.

Она решила заплести волосы. Это занятие не требовало умственных усилий, но ей запрещали делать такую прическу на протяжении всего периода рабства. В пустынных сообществах порядочная женщина никогда не показывала посторонним свои волосы. Неприкрытые, распущенные, они служили символом ее рабского положения, как и ошейник. Некоторое время они ехали молча, а звуки из повозки постепенно стихли.

– Мой господин, стражники каравана вскоре пойдут с собаками по нашему следу, – предупредила Сентерри, внезапно вспомнив о судьбе других беглянок.

– Вряд ли собакам удастся взять след Веландер, – отозвался Ларон. – Может, она любит собак. У них довольно приятный вкус.

– Она и собак тоже ест?

– Да.

– И сколько еще таких… демонов существует в мире?

– Я тебе говорил, Веландер – единственная. И ее более чем достаточно, как ты могла уже догадаться.

– А как же ты?

– Я? Ах ты об этом!

Он снял накладные клыки и аккуратно сложил их в кошелек, висевший на поясе. Сентерри начала нервно хихикать и никак не могла остановиться. «Сколько времени прошло с тех пор, как я над чем-то смеялась? В Диомеде, много месяцев назад, на уроке танца живота? Значит, это не сон, все происходит наяву. Если я могу смеяться, я действительно свободна».

– Знаешь, иногда полезно придавать себе правильный облик, – объяснил Ларон. – Когда люди видят Веландер и меня с клыками, а потом она перекусывает шею, едва не оторвав голову жертвы, а стрелы не ранят ее, всем приходит в голову мысль, что и я той же породы. Лучший способ выиграть бой – напугать противника и заставить его бежать прочь. О, вот подходящее местечко.

Ларон натянул поводья, лошадь остановилась, и он заблокировал колеса. Вместе с Веландер он перенес тела из повозки на крутой берег реки. Ларон с трудом нес тучного начальника каравана, а Веландер без видимых усилий перенесла гораздо более крупного и тяжелого телохранителя. Сентерри наблюдала за тем, как Веландер притащила два огромных камня и положила их поверх тел. Ларон уже ждал с мотком веревки.

– Мы всегда привязываем груз к телам и сбрасываем их в воду – прокомментировал он, затягивая узел. – Рыбы объедают плоть, одежда сгнивает, и собаки, пущенные по следу, никогда не могут найти цель под водой. Мы редко оставляем ее… э-э-э… объедки на открытых местах. Они могут вывести на след.

Веландер подняла над головой труп телохранителя с привязанным грузом и швырнула его в реку. Тем временем Ларон прикрепил второй камень к телу начальника каравана. Когда он закончил, Веландер утопила и этот труп, а потом вернулась в повозку.

– Ты уничтожил этого! – воскликнула она в досаде, разворачиваясь к Ларону и приподнимая обезглавленное тело. – Никогда больше не используй удушающее заклинание! Это пустая трата материала.

– В настоящий момент все будет выглядеть так, словно работорговец и его охранник ограбили и убили начальника каравана и его телохранителя, а сами бежали за реку, – вынимая голову из повозки, сказал Ларон. – Поскольку от тел мы избавились, мы теперь просто юноша и две девушки в пути.

– Но, мой господин, на мне все еще рабский ошейник.

Веландер отбросила обезглавленное тело в сторону, протянула обе руки к шее Сентерри, разорвала ошейник, словно он был сделан из бумаги. Потом она выбросила обломки в реку, металлические детали пролетели до самой середины течения и с плеском ушли на глубину. Сентерри нервно потерла шею, а Веландер пристально смотрела на нее. Или на ее шею.

– Прощу прощения, – внезапно пробормотала девушка-вампир и отвернулась.