Дети Богов и Воинов

– Ты уверена? – спросила я. – Может, это были норвежские викинги или шотландские островитяне?

Роунат откашлялась:

– Нет. Дублинцы. Я узнала их предводителя. Его зовут Ситрик – Ситрик Шелкобородый.

Я тоже знала это имя. Нередко сопровождая Томаса на собраниях Совета, я хорошо запомнила имена всех, либо уже обладающих властью в Ирландии, либо однажды способных ее обрести. Впрочем, раньше этого Ситрика, младшего сводного брата Глуниарна, короля Дублина, никто не считал такой уж важной фигурой.

– Другим ирландским королям не понравится нападение на женский монастырь, – задумчиво произнесла я. – Несомненно, король Глуниарн станет все отрицать.

Роунат криво ухмыльнулась:

– О нет, король Глуниарн ни при чем. Ситрик напал самовольно. Но ему не скрыться от правосудия. Один из воинов Глуниарна, Эгиль, видел, что здесь случилось.

Я наклонилась, поднося ладони к лицу Роунат. Красные нарывы на ее щеках исчезли, и я снова увидела знакомые темные веснушки вокруг носа, однако глаза сестры по-прежнему переполняла боль.

– Ты точно ничего не путаешь? – спросила я, даже не пытаясь скрыть недоверие, и продолжила ощупывать ее череп в поисках трещин. Роунат всегда путала имена и плохо разбиралась в политике, но я обязана рассказать Томасу, что здесь случилось на самом деле. Одно дело, когда на женский монастырь нападает сам король Дублина, и совсем другое – когда пытается снискать славу его завистливый младший брат. Если же виноваты заморские викинги, для Томаса это известие стало бы пустым звуком.

– Я точно знаю, что видела. Я не раз встречалась с Эгилем. – Сестра некоторое время смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а затем быстро отвела взгляд и обхватила руками живот. – Он часто меня навещал… пока я ему не запретила.

– Роунат, о чем ты?

Я прекрасно понимала, о чем она. Исцеляя сестру, я почувствовала внутри нее еще одну, незнакомую жизнь.

Мои ладони опустились на ее живот и забрались под плотную ткань плаща.

– Ты что, путалась с Эгилем? – Мне с трудом давались эти слова. – Со смертным мужчиной?

– Не такие уж мы и разные.

– Нет уж, мы разные. Возможно, их женщины и знают что-то о доброте, но мужчины – просто звери, одержимые алчностью и лукавством.

– Не повторяй за Томасом. – Роунат подняла голову. – Ты разве не помнишь, что в детстве мы играли со смертными, пока не запретил Совет? Неужели ты забыла, как весело нам было?

Я покачала головой. Она говорила событиях почти столетней давности, и сейчас не время их ворошить. Я прижала ладонь к животу Роунат, стремясь почувствовать ее чрево.

– Четыре месяца?

– Уже почти пять. – Она закусила губу.

– Проклятие, Роунат! Совет отправил тебя в монастырь, чтобы ты смотрела в оба и сообщала Томасу о визитах влиятельных людей.

Я утерла пот со лба, пытаясь немного успокоиться, но не сумела. Нельзя было изменить то, что она натворила.

Ее пальцы скользнули по моей кисти.

– Фоула…

Я отдернула руку:

– Говоришь, не такие уж и разные? Тогда почему те воины подожгли монастырь? Почему твой Эгиль стоял и смотрел, прекрасно зная, что внутри остались ты и ваш нерожденный ребенок? Ну и трус! Совет не зря предостерегал нас от этих злодеев.

Роунат покачала головой.

– Эгиль пытался спасти меня, но не сумел попасть в церковь. Он хороший человек, Фоула. Поверь мне. – Она опустила руки на живот и осторожно погладила его. – Когда я впервые встретила Эгиля, мне приснился мой малыш. – Она прикрыла глаза. – Я обязана подарить сыну жизнь. Чувствуешь, как он шевелится? Он ведь уже готов стать частью нашего мира.

У меня пересохло во рту. Я уселась на полы своего плаща. Искреннее счастье, звучащее в ее голосе, лишь туже затягивало узел в моем животе. Даже если забыть про мою неприязнь к смертным мужчинам, нам предстояло решить куда более серьезную проблему.

– Закон запрещает нам иметь смертных любовников, Роунат. Ты разве забыла? Совет тебя покарает.

– Я знаю. И готова понести наказание. Я с чем угодно справлюсь – только не сердись на меня.

Я выдохнула и накрыла подушечками пальцев последние ожоги, оставшиеся на ее шее. Мгновение спустя кожа затянулась, не оставив ни единого шрама.

– Я слишком рада, что ты жива, чтобы на тебя злиться. Я просто хотела бы …

– Чтобы я выбрала мужа из нашего племени?

Я кивнула.

– Сердцу не прикажешь, Фоула, – молвила Роунат, печально глядя на меня. – Иначе бы и ты давно вышла за Томаса.

– Не увиливай.

Роунат перевернулась на бок:

– Ладно. Не будем о Томасе: знаю, это больная тема. Но мне ведь нет дела до законов Совета. Мне суждено было зачать сына от смертного. Так нашептал мне ветер.

– А кто нашептал это ветру? – огрызнулась я. – Почему эти голоса обязательно должны желать тебе добра? Ты об этом подумала?

Роунат рассмеялась: после исцеления к ней сразу вернулись силы.

– Я слышу немало голосов: и хороших и плохих. Я уже хорошо с ними знакома и умею различать. Ветру ведь все равно, кто перед ним: Потомки или смертные. Раньше и нам с тобой было все равно.

– Да, давным-давно, когда я была несмышленым ребенком.

Я молча подсела ближе к Роунат и погладила ее волосы. Дар исцеления отнимает немало сил, если спасать стоящего на пороге смерти, и я слишком утомилась, чтобы продолжать этот разговор.

– Постарайся вспомнить, – мягко попросила сестра. – Вспомни того юношу, Колума, который жил в ро у подножия горы. Он каждое утро пел и все время кормил младших сестер своей едой. А еще помогал каждому нищему, который стучался в дверь. Я больше никогда не встречала такой доброй души: ни среди Потомков, ни среди смертных.

Да, я помнила Колума, его песни и кроткий нрав. Я восхищалась им не меньше, чем Роунат. Но мое последнее воспоминание о юноше было совсем другим. Он лежал под стеной родного ро с копьем в боку, навеки закрыв глаза. Об этом я никогда не рассказывала сестре. А возможно, стоило бы. Прозрела бы она, узнав, что Колума убили? Я сомневалась, что даже это переубедило бы ее. Она прожила на этом острове не меньше меня. Каждый уголок Ирландии осквернила война. В мире смертных царят насилие, смута и ненависть, а сестра наотрез отказывается это признать.

– Роунат, мы обе присутствовали на Совете, когда принималось Новое соглашение. – Поднявшись на ноги, я смахнула грязь с подола платья. – Ты прекрасно знаешь, почему понадобились эти законы.

– Совет ошибся, – нахмурилась Роунат.

– У Совета не оставалось иного выбора. Живя бок о бок со смертными, мы слишком полюбили их – настолько, что участвовали в их войнах и убивали собственных сородичей. Томас был прав. Если бы мы не покинули их, нашему роду давным-давно пришел бы конец.

Роунат погладила подбородок: