Немецкая русофобия и её причины. Философия, история, политология

Немецкая русофобия и её причины. Философия, история, политология
Штефан Боллингер

Мы являемся свидетелями того, как в обществе развивается русофобия, напоминающая о временах разгара холодной войны. Тогда во всём был виноват «русский», сейчас – Путин и его Империя. Откуда берётся эта иррациональная антипатия, более того: с какой целью её насаждают? Почему СМИ, политические и экономические круги единодушно трубят о «злейшем враге» на Востоке? Политолог Штефан Боллингер взялся исследовать историю русско-немецких отношений. В своём историко-политическом исследовании он показывает, что и в прежние времена в этих отношениях случались взлёты и падения. Освещая наиболее интересные аспекты этого вопроса и характерные для него взаимосвязи, он раскрывает, что конфликт с русскими, неважно, на каком уровне и в какой сфере, вредит всем его сторонам, и не в последнюю очередь тем, кто считает необходимым этот конфликт инициировать. Автор призывает, с одной стороны, к переменам в отношениях с Россией, а с другой – к определению чёткой политической позиции, в том числе с учётом мнения мирных сил в Германии.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Штефан Боллингер

Немецкая русофобия и её причины: Философия, история, политология

© Боллингер Ш., текст, 2022

© Издательство «Союз писателей», издательство «Wissen ohne Grenzen Verlag GbR», оформление, 2022

© ИП Соседко М.В., издательство «Wissen ohne Grenzen Verlag GbR», издание, 2022

Вместо предисловия: Кровопролитное нападение

Раннее утро 22 июня 1941 года, новая германско-советская граница близ Бреста. С востока к советскому пограничному посту приближается грузовой поезд, везущий товары для Германии. После быстрого оформления документов поезд пересекает границу. Москва аккуратно выполняла свои договорные обязательства по отношению к соседу. И хотя слухи о войне разносились уже не первый день, 14 июня ТАСС – советское государственное информационное агентство и рупор советского правительства – заявило:

«1. Германия не предъявляла СССР никаких претензий […], ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места.

2. Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз […] происходящая переброска германских войск в восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям.

3. CCCР соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении […] слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, не имеют под собой оснований.

4. Проводимые сейчас летние сборы запасных частей Красной армии и предстоящие маневры имеют своей целью […] обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата […] ввиду чего изображать эти мероприятия Красной армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо».[1 - Документ 260: Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года о германо-советских отношениях. Цит. по: Kurt P?tzold/ G?nter Rosenfeld (Hrsg.): Sowjetstern und Hakenkreuz 1938 bis 1941. Dokumente zu den deutschsowjetischen Beziehungen. Berlin 1990, С. 334. [Здесь и в других цитатах по умолчанию исправлены очевидные орфографические ошибки и используются новые правила немецкой орфографии.]]

Москва подчёркивала, что обе стороны находятся в нормальных отношениях и соблюдают условия договора. Пакт о ненападении и связанные с ним документы, с точки зрения Советского Союза, служили гарантом мира. Возможно, это было иллюзией, поскольку и признаки нападения, и предупреждения со стороны имели место, но московские руководители, в первую очередь И. В. Сталин, ничего не хотели об этом слышать. Возможно, это было следствием провокации со стороны Великобритании и существовавшего предположения о том, что собственная разведка, в том числе выдающийся разведчик Рихард Зорге, может распространять ложную информацию. В Кремле знали о неизбежности войны, но не думали, что она случится этим летом. В Берлине же заявление Москвы никого не впечатлило. Здесь всё уже давно было решено.

11 июня, за три дня до отчаянной попытки Москвы всё-таки предотвратить войну, в ставке фюрера уже разрабатывали директиву № 32, касающуюся «подготовки к периоду после осуществления плана „Барбаросса”». «После разгрома вооружённых сил советской России Германия и Италия будут господствовать в военном отношении на всём Европейском континенте, исключая временно Пиренейский полуостров. Какой-либо серьёзной угрозы с суши для европейской территории уже не будет существовать […]»[2 - Документ 32: Фюрер и верховный главнокомандующий вермахта: Директива № 32. Подготовка к периоду после осуществления плана «Барбаросса». 11.6.41. Цит. по: Walther Hubatsch: Hitlers Weisungen f?r die Kriegsf?hrung 1939–1945. Dokumente des Oberkommandos der Wehrmacht. Utting o.J. (2000), С. 129.].

Эти дерзкие и неразумные предположения о том, что русский колосс якобы расколется, как глиняный горшок, позволили разрабатывать планы продолжения войны с Британской империей и дальнейшего стремительного раздела мира. «Исходя из обстановки, которая должна сложиться в результате победоносного завершения похода на Восток, перед вооружёнными силами могут быть поставлены на конец осени 1941 и зиму 1941–1942 гг. следующие стратегические задачи:

1) Освоение, охрана и экономическое использование завоёванного пространства на Востоке при полном содействии вооружённых сил.

Какие силы потребуются для несения охраны на русской территории, точно определить можно лишь позднее. По всей вероятности, для выполнения дальнейших задач на Востоке будет достаточно 60 дивизий и одной воздушной армии наряду с силами союзных и дружественных стран.

2) Продолжение борьбы против английских позиций на Средиземном море и на Ближнем Востоке путём концентрического наступления, которое планируется провести из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию, а также, в зависимости от обстановки, из Закавказья через Иран»[3 - Там же, С. 130.].

Далее в документе подробно расписана смертоносная последовательность действий.

Намеченным утром немецкие пикирующие бомбардировщики Юнкерсы-87 «Штука», уже не раз внушавшие страх в ходе предшествовавших военных действий, обрушились на советские аэродромы. Бомбардировщики фирм «Дорнье» и «Хенкель» также сбрасывали свой смертоносный груз на аэродромы, районы скопления войск, казармы и приграничные советские города. Этот день для многих советских солдат и мирных жителей был таким же, как и для командира бригады Кирилла Москаленко: «Телефонный звонок поднял меня с постели. Схватив трубку, я услышал взволнованный голос Потапова [командующий армией, в которую входила бригада Москаленко – Шт. Б.]: “Фашисты напали на нас, ведут артиллерийский обстрел войск на границе, бомбят аэродромы и города”. Без промедления я позвонил в лагерь своему заместителю по политической части батальонному комиссару Н. П. Земцову и приказал объявить боевую тревогу, а сам быстро оделся и с адъютантом и водителем выскочил во двор, где стояла машина.

Было раннее тихое утро. Едва мы выехали на улицу, как тишину взорвали частые выстрелы. Мы слышали их до тех пор, пока не выехали из города. Для нас это были первые выстрелы войны.

Как вскоре выяснилось, огонь вели украинские и польские националисты, враждебно настроенные против нас, и засланные немецко-фашистским командованием диверсанты. […] Наша машина проскочила город и выехала на шоссейную дорогу.

Проезжая мимо аэродрома, мы увидели, что его бомбят около тридцати немецких бомбардировщиков. Ни один наш самолёт не поднялся в воздух, часть из них горела на земле. Мы проскочили мимо аэродрома и прибыли в лагерь, к зданию, где размещался штаб. Я поднялся на второй этаж и забежал в комнату, в которой жил Н. П. Земцов. Он улыбнулся мне, спросил:

– Что, маневры начались? То-то слышу взрывы и стрельбу, но бригада в них ведь не принимает участия.

Я резко ответил:

– Какие, к чёрту, маневры! Война! Немцы напали на нас. Слышишь, бомбят аэродром?»[4 - Kirill S. Moskalenko: In der S?dwestrichtung. Berlin 1975, С. 32.].

Именно таким образом, нападая внезапно, фашисты уже почти два года успешно наносили удары по всей Европе. Но стоит заметить, что эта война с самого первого дня отличалась от большинства предыдущих кампаний. Задача войны на Востоке, содержащаяся в утверждённом Гитлером 18 декабря 1940 года плане «Барбаросса», была указана ясно: «Вооружённые силы Германии должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии (План “Барбаросса”). […] Приготовления, требующие более продолжительного времени, если они ещё не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15 мая 1941 г.

Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны»[5 - Документ 21: Фюрер и верховный главнокомандующий вермахта: Директива № 21. План «Барбаросса». 18.12.40. Цит. по: Walther Hubatsch: Hitlers Weisungen f?r die Kriegsf?hrung 1939–1945. Там же, С. 84.].

Стратегическая цель этого нападения была недвусмысленно сформулирована фюрером и верховным главнокомандующим вермахта Адольфом Гитлером: «Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в западной части России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого быстрого выдвижении танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено.

Путём быстрого преследования должна быть достигнута линия, с которой русские военно-воздушные силы будут не в состоянии совершать налёты на территорию Германского рейха. Конечной целью операции является создание заградительного барьера против азиатской части России по общей линии “Волга – Архангельск”. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, остающийся у России на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации»[6 - Там же, С. 85.].

Казалось, все предсказания Гитлера как главы Германского, а точнее, уже Великогерманского рейха сбылись в полной мере. Ведь ещё 3 февраля 1933 года, всего через неделю после того, как консервативные элиты передали власть немецким фашистам, фюрер представил генералам рейхсвера программу своей внешней и военной политики: «Я установил себе срок в 6–8 лет для полного искоренения марксизма. После этого сухопутные войска смогут вести активную внешнюю политику, и задача расширения жизненного пространства немецкого народа будет решена, в том числе с оружием в руках – целью, вероятно, будет Восток.

Но германизация населения аннексированных, а точнее, захваченных стран невозможна. Можно германизировать только землю. Нужно поступить как Польша и Франция [Гитлер ссылается на перемещение населения на территории, статус которых после Первой мировой войны определялся проведением плебисцита – Шт. Б.] – после войны безжалостно выслать миллионы людей»[7 - Документ: [Адольф Гитлер: ] Речь приведена в соответствии с копией документа, составленного коммунистической разведкой. Касается программы фашизма. Цит. по: Andreas Wirsching: «Man kann nur Boden germanisieren». Новый источник, в котором приводится речь Гитлера перед военачальниками рейхсвера 3 февраля 1933 года. В: Vierteljahreshefte f?r Zeitgeschichte, Тетрадь 3/2001, С. 547.].

Фюрер развязал войну, не просто желая уничтожить «мировое еврейство», расширить «жизненное пространство» на Востоке и напустить идеологического тумана из соображений расширения торговых возможностей страны. Помимо этого, он слишком глубоко увяз в конфликте, который даже консервативные авторы, к примеру Эрнст Нольте, характеризуют как мировую или европейскую гражданскую войну[8 - См. в том числе: Ernst Nolte: Der Faschismus in seiner Epoche. Die Actionfran?aise. Der italienische Faschismus. Der Nationalsozialismus. M?nchen-Z?rich 1979, 5. Нольте чётко обозначил линии фронта в ХХ веке и в итоге стал выдающимся новатором теории тоталитаризма, приписывающей и фашизму, и коммунизму равную степень вины в трагических событиях этого века. Классовую борьбу и расовую борьбу он ставит на одну ступень, сравнивает убийство евреев с другими массовыми убийствами. Подвергая неминуемой критике сталинизм с его преступлениями и, главным образом, с его претензиями на социалистическое переустройство общества, он ставит его в один ряд с уничтожающим народы фашизмом. Во второй половине 80-х годов, ещё в старой ФРГ, это вызвало сильное сопротивление со стороны либеральных и левых историков, менйнстрима, выразившееся в «Споре историков». После ликвидации ГДР и распада Советского Союза тезисы Нольте со временем, пусть и в более умеренной, соответствующей принципу историзма форме, стали в конце концов представлять собой основное направление при сведения счётов с государственным социализмом. См.: Rudolf Augstein u. a.: «Historikerstreit» – Die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung. M?nchen 1987, 2. A.]. Гитлер в этой войне был фигурой первого порядка, сумевшей действовать самостоятельно. С помощью едва ли понятной современному человеку харизмы он сумел увлечь определённой политической программой миллионы немцев, и это привело их сначала на поля сражений, а потом и в братские могилы мировой войны. Вначале Гитлера лишь использовали в своих интересах реакционные, антикоммунистические и антисоциалистические силы, но вскоре он стал самостоятельным действующим лицом, ловко сумевшим сделать интересы старых антиреспубликанских элит и части делового сообщества своими интересами. Ими были: пересмотр Версальского договора, возвращение Германии в мировую политику в качестве державы мирового значения и искоренение угрозы марксизма, уничтожение коммунистов, всего рабочего движения. Антисемитизм был всего лишь важной ширмой для такой политики, утверждавшей особое величие отдельной расы и приведшей к смерти многих людей и кровопролитию. Кроме того, что не менее важно, фашисты умели сочетать идеологическое воздействие на общество не только с целенаправленными репрессиями, но и с тем, что они называли социальной политикой. Это позволило распространить своё влияние на простых людей, в том числе на обывательские слои и рабочий класс, который до поры был настроен более или менее строго анти-капиталистически. Благодаря новой власти они тоже могли что-то выиграть, улучшить своё положение, извлечь выгоду от дискриминации и убийства евреев, а позднее – от завоеваний германского вермахта. Их место в обществе не изменилось, их по-прежнему эксплуатировали, не спрашивая их мнения ни на предприятиях, ни, тем более, в обществе. Но они получали материальную выгоду и дополнительное преимущество – возможность свысока смотреть на других, тех, кого из-за принадлежности к «неправильной» расе или национальности подвергали угнетению и истреблению[9 - Подробно описано в книге: G?tz Aly: Hitlers Volksstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. Bonn 2005.].

Немецкий фашизм и его партнёры в Италии, Японии и, не в последнюю очередь, в Восточной Европе хотели продолжить и победоносно завершить ту классовую войну, тот системный конфликт, по причине которого мир разделился после 1917 года на капиталистический и коммунистический, или социалистический. При этом фашистам было всё равно, против кого выступать: против коммунистов или значительно более умеренных социал-демократов, с 1914 года настроенных по отношению к коммунистам враждебно.

Но на Востоке существовала держава, которая в государственном, экономическом, военном отношениях воплотила в себе всё, с чем боролся рейх. Это был Советский Союз.

Его следовало устранить, разрушить. Невзирая на все пропагандистские ухищрения, уже за несколько месяцев до вторжения было понятно: это государство и его армия должны быть уничтожены. Речь, однако, шла не о таком уничтожении, как в недавних войнах, не о почётной капитуляции противника и относительном политическом выживании, которые были всё ещё возможны на Западе, во Франции. Сухие формулировки одного из документов, дополняющих директиву № 21 (план «Барбаросса») определяли, как поступить с Советским Союзом, его гражданами и политическими деятелями, их судьба вверялась специалистам в области террора и убийств: «Для подготовки политического управления в районе боевых действий сухопутных войск рейхсфюрер СС получает специальное задание, которое вытекает из идеи борьбы двух диаметрально противоположных политических систем. В рамках этого задания рейхсфюрер действует самостоятельно и под свою ответственность. В остальном исполнительная власть гл. с. в. [. главнокомандующего сухопутными войсками – Шт. Б.] и подчинённых ему инстанций затронута не будет. Рейхсфюрер СС отвечает за то, чтобы выполнение его задач не нарушало хода боевых операций. Дальнейшие детали ГКСВ [Главное командование сухопутными войсками – Шт. Б.] должно согласовать непосредственно с рейхсфюрером СС»[10 - Док. 21a. Верховное командование вермахта. Директивы об особых территориях к директиве № 21. (План «Барбаросса»). 13 марта 1941 г. Цит. по: Walther Hubatsch: Hitlers Weisungen f?r die Kriegsf?hrung 1939–1945. Там же, С. 89.].

Кроме того, ещё за несколько недель до начала войны в «Директиве главы ВКВ [Верховного командования вермахта – Шт. Б.] по поведению немецких войск в Советском Союзе» было изложено, что ожидается в этой войне от немецких солдат: готовность к совершению военных преступлений и преступлений против человечности. «Большевизм – смертельный враг национал-социалистического немецкого народа. Германия ведёт борьбу против этого тлетворного мировоззрения и его носителей. Эта борьба требует беспощадных и решительных действий против большевистских подстрекателей, саботажников, партизан, евреев и полного устранения любого активного или пассивного сопротивления. По отношению ко всем военнослужащим Красной армии – включая пленных – необходимо проявлять особую осторожность и предельную бдительность, так как необходимо считаться с возможностью коварных методов ведения борьбы. Особенно непроницаемыми, непредсказуемыми, коварными и бесчувственными являются азиатские солдаты Красной армии»[11 - Документ 98: Директива главы ВКВ о поведении немецких войск в Советском Союзе, 19 мая 1941 г. В книге: Fall Barbarossa. Dokumente zur Vorbereitung der faschistischen Wehrmacht auf die Aggression gegen die Sowjetunion (1940/1941) – ausgew?hlt und eingeleitet von Erhard Moritz. Berlin 1970, С. 318.].

Верховное командование чётко сориентировало весь командный состав от высшего звена и до последнего ротного: на Востоке друзей нет, международное гуманитарное право там не действует, коммунисты, тем более политические руководители, а прежде всего евреи, не говоря уже о цыганах, должны восприниматься войсками и следующими за ними спецотрядами убийц – айнзацгруппами – как люди, поставленные вне закона. Обязательный к выполнению план, представленный Гитлером своим высокопоставленным военачальникам 30 марта 1941 года, не оставлял места для сомнений: «Наши задачи в отношении России – разгромить её вооружённые силы, уничтожить государство. […] Борьба двух мировоззрений. Вынести большевизму смертный приговор – не значит совершить преступление перед обществом. Коммунизм – это огромная угроза для будущего. Мы должны отказаться от принципа солдатского братства. Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идёт о войне на уничтожение. Если мы не будем так понимать ситуацию, то, хотя и разобьём врага, через 30 лет снова столкнёмся с коммунистической угрозой. Мы ведём войну не для того, чтобы сохранить своего противника. […] Борьба против России: уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции»[12 - Документ 89: Запись из дневника Ф. Гальдера о разъяснениях Гитлера по поводу политического характера планируемой войны на уничтожение с Советским Союзом, 30 марта 1941 г. Цит. по: Там же, С. 291–292.].

Всё это следует понимать буквально. 27 миллионов советских граждан лишились жизни. В осаждённых городах, таких, как Ленинград, люди умирали голодной смертью, миллионы военнопленных погибли от скудного питания, пуль, смертельных инъекций; коммунистов, комиссаров, евреев, включая детей, женщин и стариков, убивали без разбора. «Работники с Востока», как иносказательно называли людей, угнанных на принудительные работы, гибли в концентрационных лагерях, партизан ликвидировали по приговору военно-полевого суда, вместе с их помощниками, осуждёнными, чаще всего, по одному лишь подозрению. Жесточайшая борьба, которую обе стороны вели до последней капли крови, приводила к героической гибели в боях и к бессмысленным солдатским жертвам среди солдат во всё новых и новых атаках с обеих сторон. Затронула она и миллионы мирных жителей, которые всего лишь были не той национальности, придерживались не той веры или в этом подозревались.

Суть в том, что вероломное нападение на Советский Союз не было срывом «сделки» двух диктаторов, это была очередная и поначалу многообещающая попытка искоренить «марксистскую язву» с её идеями солидарности, справедливости, равенства и интернационализма.

Только после нападения на Советский Союз Вторая мировая война по-настоящему стала войной мирового масштаба. Нападение Японии на Перл-Харбор, а значит, на США, поспешно поддержанное Германским рейхом, раздвинуло её границы. Но на Востоке столкнулись два мира. Для фашизма, по-разному воплотившегося в Германии, Италии и Японии, характерна была суровая агрессивность, стремление к порабощению и эксплуатации других стран и народов, особое умение обосновывать это «принадлежностью к высшей расе». Решающее значение имела готовность фашистов, прежде всего немецких, сочетать эту расовую борьбу с уничтожением тех, кто рассматривался как «недостойный жизни» и несущий угрозу в долгосрочной перспективе: евреев, синти, рома и, не в последнюю очередь, славян, а также критически настроенной интеллигенции и всех носителей социалистических, а тем более марксистских идей.

Глава 1

Затрагивает ли немцев русский вопрос?

«Русские идут!» – этот крик страха и лишь изредка радости освобождения раздавался в Германии на протяжении последних двух столетий. Победное шествие империализма, а затем леворадикального рабочего движения, организованного государством начиная с 1914 года, вывело это противоречие на новый уровень. Если раньше речь шла о судьбах правителей и их династий, то теперь – о проблемах национального и международного масштаба, не имеющих ничего общего с королями, царями, юнкерами и боярами. Первостепенное значение теперь имело фундаментальное столкновение интересов Российской империи – Советского Союза – Российской Федерации и интересов немецкого капитализма и империализма.

Экономическая мощь и влияние всегда были важны, а в период более чем семидесятилетнего существования СССР значение приобрёл ещё и выбор между капитализмом и социализмом. Сегодня же, как и все последние полтора десятка лет, значение имеет лишь империалистическая политика в её современной ипостаси. Будет ли мир однополярным, империей под управлением Соединённых Штатов, действующих в тесном сотрудничестве с Евросоюзом, возглавляемым Германией? Или он станет многополярным и в нём на равных с уже перечисленными странами смогут функционировать и другие державы – Россия, Китай, прочие страны БРИКС?

На протяжении почти полувека, ключевыми в котором были 1914, 1917–1918 и 1941–1945 годы, немецкие правители, военные, интеллигенция, а в первую очередь предприниматели искали на Востоке жизненное пространство, сырьё, рынки сбыта и дешёвую рабочую силу. Лишь сокрушительное поражение в мае 1945 года, для многих означавшее освобождение, поспособствовало переосмыслению ситуации, в том числе в кругах немецкой буржуазии. Наряду с реваншистскими мыслями о «потерянных победах» постепенно утверждается осознание того, что даже новый союз с США, с учётом изменений в мировой политической ситуации и появления новой военной техники, в случае ещё одного вооружённого похода на Москву, приведёт, вероятно, к полному уничтожению Германии. Визит Аденауэра в столицу Советского Союза в 1955 году, а прежде всего тернистый путь к «Новой восточной политике» с её обещанными «изменениями путём сближения», создали возможности для мирного сосуществования. Немаловажно и то, что деятели экономики ФРГ осознали: «твёрдая» немецкая марка, а позже и евро, скорее, чем танки, проложат путь к товарам, рабочей силе и мозгам, которые можно использовать в своих интересах.

Отдельную страницу немецко-советской истории написало радикальное рабочее движение, немецкие коммунисты в их тесном, не всегда выгодном для них самих союзе со «старшим братом» в Москве. Ведь «старший брат» добился как раз того, к чему они стремились: завоевания политической власти и преобразования общества в социалистическое, предполагающее материальное благополучие для всех, всеобщее социальное равенство и справедливость, обширную демократическую деятельность и влияние. Конкретное воплощение этих идей и в Москве давалось с трудом. Сказывалось бремя прошлого, память о кровавой бойне гражданской войны и интервенции, а сверх того – об ужасах Второй мировой войны, перешедшей в холодную войну с сохранением прежних фронтов. Случилось не мирное состязание систем, а экзистенциальный конфликт, предметом которого стало мировое господство. Советский Союз, вынужденный защищаться, часто ставил на первое место национальные интересы в ущерб интернациональным. Кроме того, всегда проще, когда потенциальные союзники идут с тобой в одной упряжке. Именно поэтому советская модель социализма служила образцом, которому все должны были следовать, а ведущая держава строго контролировала этот процесс. Эту практику можно пояснить на примере обычных для наших дней капиталистических отношений: Москва действовала как франчайзер, который, как правило, не только получает лицензионное вознаграждение, но и следит за соблюдением всех элементов бизнес-концепции, а вдобавок имеет право раздавать указания. Поэтому взаимодействие признанной ведущей державы и её союзников не всегда отвечало марксистским принципам, на которых основывалось само союзничество. Это вызывало всё новые и новые конфликты и споры, что было на руку политическому противнику.

В этой книге я не ставлю перед собой задачи задокументировать всю историю отношений Германии и России / Советского Союза за последнее столетие. Я хотел бы лишь выделить ключевые моменты этой общей истории врагов, партнёров, вероятных друзей. По ряду причин особое внимание я уделю первым двум десятилетиям противостояния этих двух стран, то есть периоду между началом Первой мировой войны и немецко-советскими договорами 19181939 годов. События тех лет постоянно становятся предметом исторических дискуссий и сознательно неверно истолковываются в зависимости от политической конъюнктуры. К тому периоду относятся такие диаметрально противоположные по окраске события, как грабительский мирный договор и передел сфер влияния, – с одной стороны, и соответствующий нормам Рапалльский договор – с другой. Все эти события помогают исследовать отношения двух стран, часто доходящие до крайностей.